Опасная ложь - Юлия Гетта

В ответ я молчу и несколько секунд глупо хлопаю глазами, переваривая услышанное. Я ему нравлюсь. Это я уже слышала. В памяти проносится его взгляд, полный презрения, его ледяной тон, которым он выгоняет меня из своего дома, угроза порвать мне задницу… Кажется полным абсурдом, что меня это задевает, потому что мне должно быть плевать на то, как этот человек ко мне относится. Я ненавижу его всеми фибрами души, и нисколько не жалею, что сказала ему об этом. Но эти слова Николая — я ему нравлюсь, вызывают внутри что-то, чего быть во мне не должно в принципе. Будто это имеет для меня значение. Нет. Не имеет. Но как ни стараюсь себя убедить в этом, внутри все равно все огнем горит от какой-то нелепой обиды. Абсурд.

Вдруг накатывает такая злость, что хочется убивать. Или хотя бы разбить кулаком боковое стекло, долбанув по нему со всей дури. Но я сдерживаю себя, вместо этого перевожу взгляд на Николая, и яростно шиплю:

— Да пошел ты вместе со своим Константином Владимировичем…

Выскакиваю из машины и быстрым шагом иду к подъезду, но лишь когда оказываюсь внутри, вспоминаю, что забыла забрать свою дорожную сумку. По инерции разворачиваюсь и иду назад, но, не пройдя и десяти шагов, меняю свое решение. Не хочу снова лицезреть рожу Николая, да и в сумке нет ничего жизненно-необходимого. Единственный телефон, который у меня остался, лежит в кармане толстовки, а ключи от квартиры я оставляла в щитке, собираясь потом позвонить арендодателю и сообщить, где они находятся.

Поднимаюсь на лифте на свой этаж, и без труда отыскиваю спрятанный ключ, немного повозившись с закрученным болтом на щитке. Какое-то время вожусь с замком, обычно он не заедает, но сегодня то ли звезды сошлись, то ли я на взводе — открыть квартиру ни с первого, ни со второго раза мне не удается. Я живу на шестнадцатом, сверху всего один этаж, и по лестнице мимо обычно никто не ходит, все соседи пользуются лифтом. Но сегодня, как назло, кому-то приспичило пройтись вниз пешком. Я предпринимаю еще одну нетерпеливую попытку справиться с замком, чтобы избежать ненужной встречи, но снова безуспешно. Приходится быстро вытереть слезы, натянуть на лицо безмятежную улыбку, и обернуться, чтобы поздороваться с соседом, который спускается сверху, но когда я поворачиваю голову — вижу совершенно незнакомого парня в спортивном костюме, бейсболке, и темных очках. Рассеянно киваю ему, и снова отворачиваюсь к двери. С четвертой попытки замок, наконец, поддается, я открываю дверь, чтобы войти внутрь, и внезапно чувствую сильный толчок в спину, после чего влетаю в квартиру торпедой и падаю на пол, больно приземляясь на колени.

Не успеваю опомниться и что-то предпринять, как мне на шею накидывают нечто тонкое и острое, вроде веревки или шнура, и эта вещь больно впивается в кожу, мгновенно перекрывая доступ к кислороду. Сознание застилает паникой, я пытаюсь вырваться, отбиться, сделать хоть что-нибудь, но все бесполезно. Меня надежно удерживают на месте, с каждой миллисекундой сдавливая шею все сильнее. Сделать даже малейший вздох уже невозможно, воздуха в легких становится все меньше и меньше, перед глазами начинают метаться черные мушки, а в ушах слышится гулкий противный звон. В какой-то момент я вдруг четко осознаю, что все. Это конец. Медленно ускользаю в небытие, и уже ничего не могу с этим поделать… И в тот самый момент, когда приходит смирение, вдруг чувствую сильный удар.

Не сразу понимаю, что упала на пол. Удавка все еще на шее, но уже не впивается в нее, и я делаю судорожный вдох, а потом еще один, и еще, обеими руками сдирая с себя предмет, которым меня только что душили. Легкие горят огнем, я жадно хватаю ртом воздух, и когда, наконец, окончательно прихожу в себя, осознаю, что сзади доносятся звуки борьбы. Не без труда отрываюсь от пола, оборачиваюсь, и вижу, как высокая мужская фигура в бейсболке стремительно покидает мою квартиру. Вслед за ним кидается еще один мужчина, намного крупнее первого, но уже у порога замедляется и как-то странно оседает на пол.

Спустя еще мгновение я узнаю в этом мужчине Николая.

— Ты как? — спрашивает он, хватаясь рукой за левый бок и морщась, словно от сильной боли.

— В п. порядке, — кое-как отзываюсь, не в силах справиться с зубами, что выбивают чечетку.

— Дверь запри, — командует он, кивая головой на вход.

Кое-как заставляю себя подняться, и на трясущихся ногах бросаюсь к двери, добравшись до которой судорожно проворачиваю замки на все доступные обороты.

Тут же понимаю, что с Николаем что-то не так. Он двигается медленно, прислоняется спиной к стене и опирается на неё, откинув голову назад. Я присаживаюсь на корточки рядом с ним и вижу, что рубашка под пиджаком в области живота вся пропиталась кровью. Ранен…

— Есть аптечка? — хрипло спрашивает он. — Нужна давящая повязка и лед.

— Сейчас… сейчас… — подскакиваю я, потом спохватываюсь. — Надо вызвать скорую!

— Не стоит, — обрубает он меня. — Неси аптечку.

— Хорошо, — бросаюсь в комнату, но через несколько шагов замираю на месте. — Черт… Черт! У меня нет аптечки! — разворачиваюсь и с отчаянием смотрю на него. — Я не болею, и не было необходимости…

— Алкоголь крепкий есть? — с хрипом выдыхает он. — Лед?

— Нет, — почти сквозь слезы кручу головой. — Я не пью. И лед… зачем он мне…

— Ладно. Тогда неси чистую простынь и ножницы.

— Хорошо, — с готовностью киваю несколько раз. — Сейчас.

Ножниц тоже не нашлось, поэтому приходится подрезать простынь ножом и рвать руками на лоскуты. Николай кое-как объясняет, как правильно перевязать его рану, и я не без труда выполняю его указания. Осторожно снимаю пиджак, вслед за ним вымокшую в крови рубашку. Перематываю лоскуты простыни вокруг его живота таким образом, чтобы хоть немного остановить кровь. Рана выглядит жутко, меня мутит от одного взгляда на нее, и я просто каким-то чудом не теряю сознание, пока делаю перевязку.

— Ты умница, Алена, — подбадривает меня Николай, но его голос слабеет с каждой секундой. — Теперь надо позвонить. Найди мой телефон. Я его выронил, он где-то на полу.

— Сейчас, конечно…

Разворачиваюсь и начинаю судорожно оглядывать пол прихожей. Только сейчас замечаю, что у шкафа валяется моя дорожная сумка, забытая в «Майбахе». Так вот, что спасло мне жизнь. Похоже, Николай решил подняться, чтобы занести её мне, а тут такой сюрприз. Его телефон валяется тут же, неподалеку от сумки. Хватаю его и тороплюсь отдать хозяину.

Коля слабой рукой кое-как разблокирует экран телефона и набирает чей-то номер. На него жалко смотреть. Он белее простыни, губы пересохшие и отдают синевой.

— Константин Владимирович… На девушку было покушение в её квартире. Я успел вовремя, но ранен ножом в левый бок… Наложили повязку, но долго не продержусь, большая кровопотеря… На вид в порядке. Душили удавкой. Хорошо, ждем.

Рука Николая с телефоном падает вниз. Я смотрю на стремительно намокающую кровью повязку на поясе мужчины и сглатываю. Присаживаюсь напротив на корточки, не представляя, как ему помочь.