Пусть льет - Пол Боулз

— Конечно. — Пикник закончится задолго до этого.

— Изумительно. Я отведу вас на небольшую вечеринку — уверена, вам понравится. У Бейдауи. Они марокканцы, и я им предана.

— Вечеринка? — Даер был не уверен.

— О, ну не совсем вечеринка, вообще-то. Сборище старых друзей во дворце Бейдауи.

— А я не буду как-то мешать?

— Чепуха. Они обожают новые лица. Хватит быть антиобщественным, мистер Даер. В Танжере так просто не годится. У меня бедное яйцо пашот остывает.

Условились, что она заедет за ним в гостиницу в шесть в воскресенье. Он снова извинился за свое бессилие ей помочь.

— Да и наплевать, — сказала она. — До свиданья, дорогой мой. До воскресенья.

А поскольку воскресенье было не за горами и погода оставалась непонятной, ему было все тревожнее. Вероятно, будет дождь. Если так, они не смогут устроить пикник и без толку ему идти в парк Эспинель на встречу с Хадижей. Однако Даер знал, что все равно пойдет, — вдруг она будет его ждать? Даже если погода прояснится, он должен быть готов к тому, что ее там не окажется. Он принялся мысленно готовиться к такому исходу и твердить себе, что ему совершенно не важно, придет она или нет. Она — не настоящий человек; не имеет значения, что делает игрушка. Но внутри у него не нашлось довода, который он мог бы выдвинуть, чтобы снять напряженное ожидание, которое испытывал насчет воскресного утра. Дни он проводил, уча материал, данный ему Уилкоксом, а когда наутро в воскресенье встал, дождя не было.

Там, где закончилась боковая улочка, они вышли на высокий утес. День был ветреный, в небе полно быстрых облаков. Время от времени пробивалось солнце, заплата его света пласталась по темной воде пролива под ними. На полпути вниз, где уклон был не так крут, а склон покрыт бриллиантовой зеленой травой, бродило стадо черных коз. От запаха йода и водорослей Даер проголодался.

— Вот это — жизнь, — сказал он.

— Что ты сказай? — поинтересовалась Хадижа.

— Мне нравится.

— О да! — Она улыбнулась.

В верхней скале по диагонали вытесали длинную череду зарубок, образовалась лестница. Медленно они спустились по ступенькам, он — первым, бережно держа пикниковую корзинку, чувствуя легкое головокружение и не понимая, действует ли на Хадижу крутизна и высота. «Вероятно, нет, — наконец подумал он. — Эти люди вынесут что угодно». Эта мысль раздражала его. Чем ниже они спускались, тем громче шумели волны.

По пути вниз справа от них оказался неожиданный грот, частично прикрытый небольшой порослью тростника. Там на корточках сидел мальчик, сквозь тряпье просвечивала темная кожа его тела. Хадижа показала:

— У него козы. Он guardia.[60]

— Довольно юн. — (На вид мальчику было лет шесть.)

Хадижа так не считала.

— Все такие, — сказала она без интереса.

Там и сям в проливе, на различных расстояниях от берега, вроде бы неподвижные суда смотрели носом на восток или запад. Даер приостановился сосчитать их: различить смог семь.

— Все сухогрузы, — сказал он, показав, но говорил наполовину сам себе.

— Что? — Хадижа остановилась у него за спиной; она осматривала пляж внизу, несомненно — искала местных, которые могли бы ее узнать. Ей не хотелось, чтобы ее видели.

— Суда! — воскликнул он; объяснять казалось безнадежным. Он подвигал руками взад-вперед.

— Америка, — сказала Хадижа.

Со скал рыбачили несколько марокканцев. На отдыхающих они не обратили внимания. Была полная вода. Обходить некоторые мысы было нелегко, поскольку очень часто между утесами и волнами оставалось очень мало места. Один раз они оба вымокли. Даер немного досадовал, потому что солнца, чтобы высушить их, не было, но Хадижа считала, что это забавное развлечение.

Обогнув острый угол скалы, они вдруг вышли на небольшой участок песка, где бегала дюжина или больше мальчишек, совершенно голых. Они были в том возрасте, когда рассчитываешь, что они захотят как-то прикрывать свою наготу при появлении девушки, но это, похоже, заботило их в последнюю очередь. Когда Даер и Хадижа подходили, они подняли радостный гвалт, некоторые принимали непристойные позы, окликая их, другие пускались в групповые действия, несомненно, эротической природы. Даер пришел в ужас и ярость. «Как мартышки», — подумал он и машинально поискал глазами камень — запустить им в середину. Он чувствовал, как пылает его лицо. Хадижа не обратила внимания на выходки. Интересно, подумал он, какие непристойности они ей орут, но спросить не осмелился. Была вероятность, что она считает это неистовое самооголение типичным мужским поведением, но ему было больно видеть, что такое хрупкое существо, как она, вынуждено видеть подобное, и он не готов был поверить, что она способна принимать их с невозмутимостью. Секунду он раздумывал, не погружена ли она в свои мысли настолько, что не заметила мальчишек. Он украдкой глянул на нее искоса и поначалу с облегчением заметил, что она смотрит вдаль через пролив, но затем поймал недвижность ее взгляда.

— Сука сын, — пробормотала она.

— Ну их к черту, — сказал он, поворачиваясь улыбнуться ей. — Не смотри на них.

Они вышли на длинный пляж, совершенно пустой. Впереди вставала низкая гора, покрытая кипарисом и эвкалиптом; среди деревьев, ближе к вершине, уютно расположились крупные виллы. Здесь ветер дул сильнее. Даер взял ее за руку, время от времени подносил ее к губам и легонько целовал пальцы.

Они обогнули еще один скальный выступ. Влажный ветер ударил с новой силой. Перед ними вдаль тянулся берег валунов. Даер повернулся к ней:

— Эй, а где эта пещера?

— Теперь устал?

— Ты знаешь, где она, или тебе просто кажется, что знаешь?

Она весело рассмеялась и показала вперед, на самый дальний утес, выступающий в море.

— Иди мимо там. — И она рукой обозначила поворот налево.

— Ох, да бога ради! У нас целый час займет. Ты это понимаешь?

— Один час. Может. Слишком много? — Она посмотрела на него снизу вверх насмешливо.

— Мне все равно, — неучтиво сказал он. Но был раздражен.

Несколько минут они шли не разговаривая, все свое внимание уделяя выбору наилегчайшего пути вокруг валунов. Когда они слезли в небольшую бухточку, где среди камней был ключ, он решил ее поцеловать. Заняло долго; отвечала она тепло, но спокойно. Наконец он отстранился и посмотрел на нее. Она улыбалась. Невозможно было сказать, каково ей.

— Ей-богу, я тебя еще растормошу! — сказал он и яростно рванул ее к себе.

Она попробовала что-то ответить, но ее голос залетел ему прямо в рот и умер там. Когда он ее отпустил, на месте была та же улыбка. Это несколько обескураживало. Он порылся в карманах и вытащил пачку сигарет, которую она у него забрала и постукала по донышку, пока не вылезла одна. Пачку она протянула к его рту и дала ему взять сигарету губами.