Игра на вылет - Андрей Ильин

Стоп! Пошел металл. Бронированная оболочка кабеля. Я зачистил выступающий по краям камень, сменил на долоте насадку, превратив его в дрель. Теперь осторожно! Теперь не промахнуться!

Присоединив к баллону второй патрубок, я подал воздух в маску.

Миллиметр, полтора, два, три… Провал сверла. Сильная воздушная струя ударила мне в лицо, затуманивая стекло маски. Пошел газ. Ядовитый газ! Смертельно ядовитый газ, закачанный под давлением в пустотелую трубу кабеля. Если бы не маска, если бы не чистый воздух из акваланга, я бы сейчас корчился в судорогах удушья на грязном полу. Спасибо ветеранам, надоумили, без них я бы никогда не догадался, что телефонные секреты можно охранять таким варварским способом.

Досверливая броню, я косился на часы — запаса воздуха у меня осталось не больше чем на двенадцать минут! В этом пункте мы сильно расходились со Стахановым. Его во время рекордного забоя никто газом, словно чумную крысу, не травил.

Есть! Кабель!

В остатке шесть минут.

Обжав толстое тело кабеля щупом датчика, я включил телефон, прилепил плоские кругляши микрофонов к шее, чтобы говорить, не снимая маски.

Гудок.

Гудок.

Гудок.

Неужели абонента нет на месте?

— Вас слушают, — удивленный голос человека, может быть впервые услышавшего зуммер стоявшего на столе «мертвого» телефона.

Пять минут на все — на разговор, на раздумья, на уход из отравленного тоннеля. Шестая минута — смерть. — Я хочу сообщить вам о заговоре против Президента. Молчание. Четыре минуты в остатке.

— Вы слышите меня?

— Кто вы?

— Я объясню это при встрече.

Молчание.

Молчание.

Молчание.

Три минуты в остатке.

Две.

— Вы можете перезвонить попозже?

— Нет. Мне необходимо с вами встретиться. У меня есть доказательства. Мне нужно передать информацию Президенту…

— Вы не туда попали.

Короткие гудки.

Кажется, я действительно попал не туда.

Быстрый уход. На раздумья времени нет. Еще тридцать-сорок секунд, и придется снять маску. Двадцать, тридцать, пятьдесят шагов… Поворот. Все, баллон пустой. Еще тридцать шагов на задержке дыхания. Еще десять. Темные круги перед глазами. Удушье. Еще шаг. Еще один… Полный вдох. Вонючий, но такой сладкий воздух раздул легкие.

Теперь без задержки в обратный путь, пока к месту аварии не прибыла ремонтная, она же карательная, берущая в полон, при сопротивлении уничтожающая любого встретившегося на пути человека бригада.

Еще один прокол. Что-то не складывается у меня работа. Номера вот, говорят, перепутал. Теперь телефонная связь для меня закрыта. После того что я тут наворотил, они будут каждый аппарат пасти. Хуже, что они будут пасти и помощников. Я сильно облегчил своим противникам задачу, выказав неудачным звонком направление своего интереса. Как теперь к следующему помощнику подобраться, чтобы муть со дна не поднять?

Два дня я отсматривал подходы. Безнадежно. Общая охрана. Персональная охрана. И еще настороженные глаза шпиков от заговорщиков. Три кольца обороны. И это, не считая гражданских бабушек-вахтерш и кабинетных секретарш. Не подобраться.

Будь кто-нибудь из помощников со мной в сговоре, обмануть соглядатаев труда бы не составило. Но дело в том, что они обо мне слыхом не слыхивали и потому помогать будут охране, а не докучливому просителю, неизвестно по какой причине добивающемуся личной встречи. Это и есть четвертый, неодолимый, рубеж обороны. Пока помощники не возжелают пойти мне навстречу, все мои попытки будут терпеть фиаско. Что и подтверждает первый неудачный контакт.

Похоже, надо, не мудрствуя лукаво, переходить к обезличенным каналам связи. Чем своей горячо любимой головой понапрасну рисковать, лучше задействовать не ведающих, что творят, почтальонов.

Я перенес свое внимание с помощников на их ближнее окружение: матерей, жен, детей, любовниц, друзей детства, соседей. Меня интересовало все — кто, куда и когда ходит, когда возвращается, какие имеет привычки, каких друзей.

Больше всего мне приглянулся мальчик Саша, которому было двенадцать лет. Мальчик Саша очень любил музыку. Он учился в престижной, закрытой школе. В школу и из школы его возил дядя Петя. А когда не было дяди Пети дядя Федор. Мальчик Саша жил в очень известном доме и имел очень влиятельного папу.

Который меня и интересовал.

Мальчик Саша дружил с еще двумя мальчиками, с которыми обменивался аудиокассетами и марками. Эти мальчики имели не таких высокопоставленных родителей и ходили без охраны.

Что очень меня устраивало.

Налепить на одного из мальчиков микрофон было несложно. Установить, когда произойдет обмен очередной музыкой, тоже. Подменить кассету в кармане мальчика на свою — тем более.

В кассете, после двадцатиминутного звучания музыки, я просил мальчика Сашу отдать пленку папе. Отдать незамедлительно, потому что это очень важно для его работы. Отдать так, чтобы никто этого не видел. Я был уверен, что Саша сделает все как нужно. Двенадцатилетние мальчики очень любят играть в разведчиков. И иногда это у них получается очень хорошо.

В части кассеты, адресованной папе, я подробно рассказал о заговоре. В подтверждение своих слов просил поинтересоваться исчезновением из охраны Президента одного из телохранителей и странным происшествием с кабелем правительственной связи, имевшим место три дня назад. Получение информации и желание продолжить контакт я просил подтвердить подходом адресата к окну кабинета в среду, ровно в 14 часов 17 минут.

Адресат к окну не подошел. Адресат не мог подойти к окну, потому что с ним случился неожиданный сердечный приступ, с которым он был спешно доставлен в закрытую правительственную клинику. Радовало хотя бы то, что он не принадлежал к числу заговорщиков. В противном случае он непременно поддержал бы мою игру. Я выбрал правильного человека, но его мгновенно нейтрализовали. Каким образом? Любым из тысячи возможных. Подменили банку кофе, хранящуюся в столе секретарши, на свою, нафаршированную фармацевтическими добавками, смазали невидимой глазом жидкостью стенки чашки, добавили в сахарницу несколько кристаллов сильнодействующего лекарства, пустили в вентиляционный колодец спецгаз, прикурили перед носом объекта сигарету с начинкой… Да мало ли еще как? Важен не способ — результат. А результат самый плачевный: моего, попытавшегося что-то выяснить, наверняка неуклюже выяснить, ведь его не обучали азам сыска, новоиспеченного союзника упрятали на пару месяцев под надзор охранников в белых халатах. Его просто-напросто выключили из игры. Я опять остался один. Я опять проиграл.

Проиграл, но не отступил! Отступать мне, кроме как в хлад могилы, было некуда. Я мог идти вперед или назад, причем с примерно равной степенью риска. При этом путь вперед обещал хоть и призрачную, но надежду на спасение, путь назад не обещал ничего.