Час расплаты - Тэми Хоуг

— Что о нас подумают люди, если услышат, что мы вот так шутим? — спросила Лорен.

— Вряд ли они поймут, — ответила Анна. — Они просто не в состоянии понять нас. Да и мы не вправе ожидать от них понимания.

— Они не знают о секретном рукопожатии, — согласилась с ней Лорен, вспоминая об их разговоре прошлой ночью.

Вы вступили в клуб, членами которого никто стать не хочет…

— Мы сами справимся с этим, — сказала Анна. — Какое нам дело до того, что думают посторонние?

— А мужчина, который напал на вас, сейчас в тюрьме?

— Он признал свою вину и теперь сидит в заключении.

— Но ведь он — серийный убийца?

— Доказательств, как выяснилось, было недостаточно, чтобы осудить его за эти убийства.

Лорен зажмурилась. Мысль о таком совпадении вызвала у женщины легкое головокружение. Серийный убийца из-за недостатка доказательств не понес заслуженного наказания. Роланд Балленкоа вышел сухим из воды из-за того, что не удалось доказать его вину в похищении ее дочери.

Есть ли правосудие на свете?

В ее разгоряченном мозгу вдруг возник образ Балленкоа, безумного убийцы, который сидит себе где-то в городе и спокойно ест свой завтрак, запивая его кофе. Люди могут смотреть на этого человека и ничего плохого не видеть в нем. Они и представить не могут, кто перед ними на самом деле. И все потому, что у полицейских не хватило доказательств.

Лорен не сомневалась, что он виновен, но у нее тоже не было доказательств.

Сердце женщины забилось быстрее. Тревога миллионами иголок вонзилась ей в кожу. Руки и лоб стали влажными от пота.

— Я должна идти, — внезапно заявила Лорен.

Она поставила кружку на столик, поднялась с кресла и, стараясь не смотреть на Анну, сказала:

— Я заберу Лию утром.

— Не стоит, — возразила Анна. — Меня не затруднит завезти ее на ранчо. У Венди завтра утром урок верховой езды. Мне все равно нужно везти ее туда.

— Ну… хорошо, — запинаясь, произнесла Лорен. — Спасибо.

Она чувствовала на себе пристальный взгляд Анны Леоне, но не хотела встречаться с ней взглядом.

— Спасибо, что пригласили Лию. Уверена, ей понравится.

— Мне самой приятно, — сказала Анна.

Если она и считала поведение Лорен несколько странным, то виду не подала. Психолог не попыталась остановить гостью, направившуюся к двери.

Когда Лорен распахнула дверь в конце коридора и вышла на улицу, солнечный свет на мгновение ослепил ее. Она нащупала солнцезащитные очки у себя на голове. Одна из дужек запуталась в волосах. Нетерпеливо стараясь высвободить очки, Лорен заметила, что у нее трясутся руки.

— Блин! Блин! — полушепотом выругалась она.

Наконец ей удалось вытащить дужку, но женщина, не рассчитав собственных сил, так дернула их, что они упали на мелкий укатанный гравий автостоянки стеклами вниз. Без царапин явно не обошлось.

Рассердившись, Лорен поддела ногой солнцезащитные очки, и те полетели в направлении ее машины. Потом, нагнувшись, женщина схватила очки и запустила ими в автомобильное стекло. Отскочив от стекла, они вновь упали на гравий. Там она их и бросила, совсем не заботясь о том, что очки были от «Гуччи» и стоили больше сотни долларов.

Сев в машину, Лорен завела двигатель, дала задний ход и что есть силы нажала на газ. Из-под шин во все стороны полетел гравий.

Опустив голову и стараясь не смотреть на здание, Лорен выехала с автостоянки. Ей не нужно было оборачиваться, чтобы знать: Анна Леоне стоит сейчас у боковой двери и наблюдает за тем, как она глупо ведет себя.

Ей надо бежать, бежать не от Анны, бежать не из кабинета Анны Леоне, хотя и там есть стены, которые могут сомкнуться, оставив ей не больше свободного пространства, чем в шкафу… Нет, ей надо бежать от самой себя, от сумятицы собственных чувств.

Нет, без пистолета не обойтись…

Владетельное Ничтожество, как называла его Мейвис Витейкер, был широкоплечим, сутулым семидесятилетним стариком, одетым в мешковатые зеленые шорты, которые в прошлой жизни, судя по всему, были брюками, а сейчас чуть прикрывали его узловатые колени. Черные носки доходили до середины лодыжек. Чтобы они не сползали, он прикрепил их к ногам специальными подвязками. Обут Карл Эддард был в коричневые оксфордские туфли, натертые до блеска.

— Мейвис Витейкер, — проворчал старик, бросив сердитый взгляд на свечу зажигания, которую он держал между большим и указательным пальцами правой руки.

Его пухлая красноватая губа опустилась вниз, выражая тем самым крайнюю степень неодобрения.

— Старая шумная летучая мышь! Какое ей дело, кому я сдаю жилье?

Они стояли в гараже, приютившемся за скромным домиком, в котором жил Карл Эддард. Здесь сильно воняло бензином и машинным маслом. Жилье старика располагалось всего в двух кварталах от дома, который снял Роланд Балленкоа.

— Деньги этого парня ничем не хуже, чем любые другие деньги, — сказал он.

— Вы в курсе проблем, которые были у мистера Балленкоа в Санта-Барбаре? — спросил Мендес.

— Мне все равно. Он выплачивает авансом, причем в срок. Он никогда ни о чем меня не просил. Никаких неприятностей от него не было.

— Его обвиняли в похищении шестнадцатилетней девочки, — заметил Мендес.

— Если бы он был на самом деле виновен, то сейчас сидел бы в тюрьме, — заявил мистер Эддард. — Он говорил мне, что никто не хочет сдавать ему жилье. Этот парень согласен был заплатить в полтора раза больше.

«Небольшая премия за возможность иметь под боком отличные охотничьи владения», — подумал Мендес, питая к Карлу Эддарду стойкую антипатию за пренебрежение к общественной безопасности.

— Когда он от вас съехал? — спросил Хикс.

Эддард вытер грязную свечу зажигания не менее грязной тряпицей, а затем сунул ее обратно в мотор газонокосилки.

— Не могу сказать, — раздраженно ответил старик. — Я даже не знал, что он съехал.

Эддард подобно черепахе втянул голову в плечи, словно держать ее высоко поднятой было больно.

— У вас есть номер телефона мистера Балленкоа? — спросил Хикс.

Детектив раскрыл блокнот и вытащил ручку, готовясь записывать.

— Нет. У него нет телефона.

— Можете сказать, в каком банке он держит свои деньги? — вновь спросил Хикс.

— Ни в каком. Он всегда платил денежным почтовым переводом.

— Это странно.

— Как по мне, то это лучше чека, — заявил старик.

На своих скрюченных ногах Эддард заковылял к скамейке, стоящей за гаражом.

— Когда он перестал платить? — поинтересовался Мендес.