Зачистить Чистилище! Пленных не брать! - Александр Марков

— И что же?

— Он возвращается.

— Очень рад этому.

— Говорит, что к форту движется передовая механизированная колонна из дивизии Деникина. Танков двадцать, не меньше, еще самокатчики и грузовики с пехотой. Им осталось пройти до форта километров десять.

— О, это хорошая новость. Сам-то Страхов когда обещался быть?

— Да с минуты на минуту.

— В этом дыму он ничего не увидит. Мы сами ничего не видим. Можно наладить связь с Деникиным? А лучше с этой механизированной колонной, у них наверняка есть рация в одном из танков.

— Я попробую.

— Ну, уж постарайся.

Радист козырнул, бросился налаживать связь.

Настроение Мазурова поднялось, затеплилась надежда.

— Эй, ребята, — закричал он, — помощь идет! Танки Деникина на подходе!

Те из штурмовиков, что были к нему поближе, повернули головы, слушали, но докричаться до каждого он, конечно, не мог, однако известие это из уст в уста быстро распространилось по всему верхнему этажу форта, правда, в ответ восторженных воплей Мазуров не услышал.

Похоже, о колонне прознали и австро-венгры, и натиск их опять усилился, точно они возомнили, что у них осталась последняя возможность вырваться из окружения, а смерть пугала их гораздо меньше, нежели перспектива плена.

Теперь идея контратаки стала иметь смысл, но для ее осуществления надо было собрать ударный отряд человек в тридцать, не меньше, и хотя и этого было мало, учитывая, сколько австро-венгров сейчас, укрываясь дымом, подбиралось к форту, но больше Мазуров выделить не мог.

Он решил, что поручит штурм моста первому попавшемуся офицеру. Им оказался Тяжлов. У него было редкое свойство — оказываться в нужных местах в нужное время.

Из реки высовывались наполовину своей длины трубы потопленной канонерской лодки, а вода была настолько прозрачной, что Страхов видел сквозь нее и покоящийся на дне корабль. Волны накатывались на трубы, обтекали их, недовольно пенясь. Возле берега нерешительно клубился дым, точно боялся дотронуться до холодной воды, но над фортом он был таким густым, что накрывал его непроницаемым для человеческих глаз пологом.

«Наворотили они тут дел».

О, если бы он только увидел, что тут творилось еще.

Издали Страхов подумал, что форт горит, а дым исходит от него, но, подлетев чуть ближе, догадался, что дыма было уж слишком много и, скорее всего, так австро-венгры прикрывали свою атаку. Из форта ему ответили на позывные, а это значило, что штурмовики все еще продолжали его удерживать.

Вот только из-за этого дыма он не знал, что же ему делать, цели-то не разглядеть, а переводить пули понапрасну было даже преступно. Во-первых, он мог попасть и в штурмовиков, которые перешли в контратаку, а во-вторых, израсходовав боеприпасы, ему пришлось бы волей-неволей опять возвращаться на базу, а вдруг его помощь как раз и будет в эти секунды необходима, ему же не останется ничего другого, как идти на таран.

«Хоть бы истребители, что завесу ставили, вернулись. Тогда бы мы с ними разобрались».

Но небо было чистым, безоблачным.

Истребители Страхова сделали круг над фортом.

Подполковник видел, что пилоты его эскадры жестами спрашивают у него, что делать, но пока он ответить на это им ничего не мог. И вдруг он почувствовал, что земля там, глубоко под ним, задрожала, форт ожил, исторгнув огненный залп в направлении моста, заговорили пулеметы, вгоняя в дымовую завесу ежесекундно сотни пуль, нашпиговывая ими воздух, так что от них было не укрыться — прячься не прячься.

Одна из ферм моста была чуть погнута. Несколькими часами ранее в нее врезался один из аэропланов эскадры Страхова.

Он увидел брошенные грузовики и догадался, кого обстреливали штурмовики, и тогда он завертел головой, ища взглядом взгляды своих подчиненных, а найдя их, ткнул в грузовики пальцем и пошел на снижение. Следом за ним устремились и другие аэропланы, выстраиваясь в одну линию позади Страхова.

Ангелы Смерти.

Водители в кабинах рассмотрели на крыльях атакующих аэропланов опознавательные знаки Антанты. Выпрыгивая из автомобилей, кто-то из них залезал под днища, кто-то искал спасения в дымовой завесе, кто-то отстреливался из ружей, но попасть в аэропланы было очень сложно.

Пули находили австро-венгров везде. Они крошили борта в щепки, пробивали брезентовые крыши, разбрызгивали осколками стекла, а когда попадали в бензобаки, то грузовики ослепительно взрывались, точно в них были бомбы. Люди превращались в живые факелы, и несколько секунд, объятые пламенем, они метались между останками автомобилей, пытаясь добежать до реки и спрыгнуть в нее, но они уже ничего перед собой не видели и никак не могли найти реку. Они кричали от боли, падали на землю, катались по ней, пробуя сбить огонь, но это ни у кого не получалось, и они вскоре затихали, а огонь все продолжал слизывать с них остатки одежды, кожу и плоть, добираясь до костей.

Бензин из пробитых баков растекался по земле и горел, наполняя воздух черным отвратительным дымом и запахом горящего человеческого мяса, но в эти чистые небеса, где властвовали Ангелы Смерти, он не добирался.

Аэропланы Страхова опять развернулись, но возле моста им делать было уже нечего. Люди с небес казались не больше муравьев. На форт их надвигалось несколько колонн, еще не развернувшихся в боевое построение. Страхову трудно было посчитать, сколько именно. Но как же он их раньше не заметил?

— Форт, как меня слышите?! — заорал он в рацию. — Вызывает эскадра прикрытия.

— Слышим вас хорошо, — услышал он искаженный помехами голос в наушниках, хотя до радиста было совсем близко, и выберись он из форта, то и без всякой рации до Страхова мог бы докричаться.

— Австро-венгры. Пехота. Примерно две тысячи. Двигаются на вас. Записывайте координаты.

— Спасибо. Мы встретим их.

Страхов стал уводить эскадру, чтобы ее не задело взрывами.

Штурмовики, растянувшись несколькими цепями, шли крадучись, но вовсе не из-за того, что в этом дыму боялись неожиданно натолкнуться на австро-венгров, а потому, что земля вся была вспахана, и не ровен час шагнешь неосторожно, не заметив, что под ногами глубокая воронка, и полетишь в нее кубарем. Хорошо, если при этом дело ограничится лишь ушибами, а то ведь и сломать чего можно. Сколько ни всматривайся в этот дым, все равно дальше метра ничего не разглядишь, но, прислушиваясь, штурмовики различали стоны, вскрики боли, которыми был пропитан весь воздух. Хотелось заткнуть уши и ничего этого не слышать. Стали попадаться мертвые тела, изуродованные осколками, многие из них уже почти не походили на людей, развороченные, с вывалившимися из животов внутренностями, оторванными руками, ногами и головами. Смерть здесь хорошо поработала своей косой.

В одной из воронок сидел австро-венгр, прижимая к телу руки и ноги, точно замерз, и хотел вот так согреться. Его и вправду колотила дрожь, зубы стучали друг об друга, а на измазанном грязью лице выделялись испуганные глаза. Он боялся выбраться из воронки, хотя обстрел вот уже несколько минут как закончился. Он просто не знал, куда ему идти, опасаясь, что выберет неправильный путь и выйдет как раз к форту. Похоже, его совсем не задело.