Крушение - Эмили Бликер

Но когда мы увидели остров и убедились, что это не мираж и не галлюцинация в результате обезвоживания, Маргарет была уже почти мертва, и Лиллиан стала меняться.

Целый день мы толкали ногами плот, отдыхали, снова пытались грести, слабо полоща руками в воде, пока приливные волны не подхватили наконец наш плот и не понесли его на берег. Остров окружала узкая лента кораллового рифа, и, оттолкнувшись от нее пару раз, мы выгребли на песчаный пляж. Плот коснулся пляжа в тот самый миг, когда солнце скрылось в океане. Когда мы с Кентом вытащили его на сушу, чтобы не унесло волнами, я снова забрался внутрь, помочь Лиллиан выгрузить бесчувственную Маргарет. На берегу мы отыскали большой баньян, корни которого выгибались над землей так, что под ними образовалось что-то вроде небольшой комнаты, словно дерево потратило годы, готовясь именно к этому моменту. Комнатка была тесновата даже для двоих, поэтому я вернулся на пляж.

Темнота наступала стремительно, и едва мои ноги снова очутились в озерце соленой воды, плескавшемся на дне плота, как на меня вдруг навалилась тяжелая усталость. Я лег и тут же уснул. Несколько часов спустя меня разбудил холодный ветер и плеск волн, вылизывавших пляж. Кругом было темно. Точнее, черно.

– Лиллиан? Кент? Где вы? – позвал я.

Вдруг в темноте раздался звук, похожий на высокий, пронзительный вой, от которого у меня завибрировали барабанные перепонки. С каждым новым накатом воя меня сотрясала надежда. Что это? Двигатель? Или сирена? Нет. Это был не механический звук, его источником явно было что-то живое.

Все виденные мной программы «Энимал плэнет» пронеслись у меня перед глазами. Оказалось, что я помню преимущественно те, где показывали гигантских змей, ядовитых пауков и огромных крыс с горящими глазами.

Глубже зарывшись в постепенно оседающую надувную скамью, я надеялся, что двухфутовая преграда из обмякающего пластика сможет защитить меня от этого воя и того, что его производит. «Спи. Спи. Спи», – твердил я себе, но усталость, которая раньше свалила меня с ног не хуже анестезии, прошла, а этот вой, жалобный и неизбывный, не давал расслабиться. Облака съели звезды и луну, ночной ветер раскачивал пальмы; я стал думать, что, может быть, приближается еще один шторм. Похоже, природа твердо решила не дать нам выжить.

– А-а-а-а! – громко завопил я, пытаясь криком и напряжением легких избавиться от лишних эмоций, подобно тому, как через клапан стравливают лишний пар, чтобы уменьшить давление в котле. – Где все?!

Те вопросы, которые раньше вслух задавали себе Лиллиан и Кент, вдруг нахлынули на меня, от их немыслимой тяжести сдавило грудь, стало невозможно дышать. Где мы будем брать пищу? А воду? Спасут нас или нас даже никто не ищет?

– Дейв? – Кто-то издалека окликал меня по имени.

– Это вы, Лиллиан? – крикнул я дрогнувшим голосом.

– Да, я здесь, у камней. А вы где?

– На плоту, но если вы будете продолжать говорить, я найду вас по голосу. – Щурясь, я вглядывался в темноту, пытаясь определить, куда мне идти. – Говорите, я пойду на ваш голос.

Я сделал шаг туда, откуда доносился голос. Секунду-другую я не ощущал ничего, кроме прикосновений гладкого песка к моим подошвам, и не слышал ничего, кроме шелеста набегающих на берег волн, но вдруг мои пальцы ноги стукнулись обо что-то твердое, и я взвизгнул от боли.

– Вы уже у камней? – сразу крикнула Лиллиан.

– Ага. Говорите, я иду на ваш голос.

– Угу, ладно. – Она неуверенно замолкла. – А что мне сказать?

Я сделал еще шаг. Да, так я не доберусь до нее и к рассвету. Надо придумать вопрос, на который она будет отвечать долго.

– Где Кент?

– Не знаю, где-то здесь. Когда мы причалили, он сразу куда-то ушел, и с тех пор я его не видела.

Мило. Значит, мы с Кентом бросили двух самых беспомощных членов нашей группы на произвол судьбы, едва высадившись на остров. Рыцари, нечего сказать. Я продолжал идти, вслушиваясь в то, как Лиллиан ворочается на камнях где-то рядом, пытаясь устроиться поудобнее.

– А Маргарет, как она? Ее состояние не изменилось?

– Она умерла.

– Умерла, – повторил я за ней. Мне стало неловко от того, что я ничуть не удивился. – Мне очень жаль, Лиллиан.

И тут она начала плакать. За прошедшие дни я много раз слышал, как она плачет от боли, страха или чувства вины, но это было другое. Сейчас она то ли выла, то ли визжала. Я хотел остановить ее, но даже перерывы на дыхание у нее были похожи на тихое, задыхающееся поскуливание. Я сразу узнал этот звук – Лиллиан и была тем раненым зверем, которого я боялся в темноте.

Слушая ее, я испугался как-то совсем по-новому. Звук, исходивший от нее теперь, был непрерывным и прочным, как веревка, так что мне ничего не стоило добраться до Лиллиан за несколько шагов, но мне хотелось бежать от нее без оглядки. Я не знал, чем можно унять такую неприкрытую скорбь.

Я оказался лицом к лицу с вопросом, который пугал меня больше, чем смерть от голода или утопления: если я не смогу умерить ее скорбь, то что же я буду делать со своей собственной?

Соленая слеза скатилась в уголок моего рта, и я понял: одному мне не справиться. Мне нужна Лиллиан, а я нужен ей. Не думая ни о чем больше, я пошел к ней по голосу, радуясь темноте. Это хорошо, что Лиллиан не увидит сейчас моего лица, красного и мокрого от слез. Когда моя ступня коснулась ее ноги, она ойкнула.

– Это вы, Дейв?

– Нет, – решил пошутить я, – это Элвис.

Ее ладонь немедленно скользнула в мою ладонь, тоже влажную от слез.

– Вот и вы, – прошептала она, и я не мог поверить, что это говорит тот самый человек, который издавал сейчас такие ужасные крики. Ее пальцы сплелись с моими.

– Прямо как Марко Поло, только без воды. В бассейне забавнее. – Я делал вид, будто не замечаю, как ее пальцы нервно стискивают мои.

– Простите, от меня так мало толку. – Зернистый контур ее профиля проступал через тьму, как проявляется полароидное фото.

– Шутите? Если б не вы, я и сейчас сидел бы на плоту и ревел, как девчонка.

– Идите сюда. Сядьте рядом. – И она потянула меня за руку на песчаный пятачок рядом с собой. Я сел, поджав под себя ноги.

– Как вы себя чувствуете? Почему сидите здесь одна? – спросил я тихонько, гладя большим пальцем руки тыльную сторону ее ладони, утешая не только ее, но и себя. Она привалилась к моему боку, пристроила свою голову у меня на плече, и мне сразу стало теплее.

– Так себе.

– Утром мы пойдем, поищем еду, потом соорудим себе какое-нибудь укрытие, а потом подумаем, что делать дальше. Здесь, на твердой земле, у нас есть шансы. А это уже хорошо. – Я старался, чтобы мои слова звучали уверенно, как будто я знаю, что говорю, и положил себе на колени ее руку.

– Не могу пока даже думать про завтра. – Лиллиан уткнулась мне в плечо лицом. – Теперь, когда умерла Маргарет, мне кажется, что солнце уже никогда не выйдет, а мы застряли здесь навсегда.