Откровение - Елена Усачева

— Да, погода хорошая, — согласилась я, сходя по ступенькам. — Скоро опять выпадет снег.

— Ну, до снега еще два дня. — Эдгар искоса глянул на небо. — Зима будет морозная.

Эдгар пропустил меня вперед и, чуть отставая, пошел с левой стороны, слегка развернувшись в мою сторону, что было непривычно, неудобно. Его шаг оказался бесшумен, из-за чего мне приходилось все время оборачиваться, проверяя, не потерялся ли спутник, не сильно ли я спешу.

— Морозная? — Хорошо это или плохо для вампиров? Снег для них как солнце? Нет, наверное, снег они встретят с тем же удовольствием, что и люди. А мороз? Или они ничего не чувствуют? — Приятно слышать.

— Знаете, что самое сложное в моем положении? — Я оглянулась, но собеседник жестом дал понять, что надо двигаться вперед. — Не чувствовать усталости. — Эдгар сам ответил на свой вопрос. Пергаментные губы растянулись в улыбке. — Голод, слабость, да. Но не усталость. А без усталости нет отдыха. Отдых самая большая роскошь человечества. Зима — время отдыха природы. И всего живого.

Он замолчал, и я машинально посмотрела вокруг. Дворы, через которые мы шли, были пустынны, грязь под ногами заметно подсохла, лужицы, собравшиеся около бордюров, покрылись тонким морщинистым ледком. Деревья застыли, ожидая того самого обещанного снега и мороза, их кроны были безжизненны. Холодный изматывающий ветер словно выпивал из них жизнь. Дома смотрели на нас слепым блеском стекол, в которых отражалось пасмурное небо. Облака зависли над городом, не зная, на что решиться — на дождь, снег? Или просто уйти, уступив место солнцу? Мой город ждал его, чтобы вновь ожить, чтобы выбраться из серого уныния, чтобы вернуть на стены домов настоящие краски.

— Вы ведь тоже чувствуете? — Эдгар внимательно следил за мной. — Все то, что вас окружает? Чувствуете, как на все это наползает ночь?

— Вы хотите сказать, что город обречен? — Я не испугалась. Мне показалось совершенно очевидным, что город, которому не нужна любовь, мертв.

— Ваш город ничем не отличается от любого другого. Мир прагматичен и готов продать кого угодно за хорошую цену. И только тьма осталась неизменной. Мы, вампиры, — Эдгар слегка поклонился, — ничего не продаем и не покупаем. Мы просто живем, и, к сожалению, мы сейчас не можем уехать.

Мой спутник широко развел руками. Сожаление… Я думала, что вампиры лишены чувств, но Эдгар был ими полон. У него единственного лицо жило — он улыбался, удивлялся, хмурился. Не знаю, насколько его эмоции соответствовали тому, что он думал, но, по крайней мере внешне, все было очень похоже на правду.

— Даже скажу так — нам сейчас нет смысла его покидать, — добавил вампир.

— Почему?

Конечно, хотелось услышать, что главная причина во мне. Вроде они все настолько ко мне привыкли, что не хотят расставаться. И готовы меня защитить от сумасшедшего Дэниэла. И что мой город самый лучший на Земле.

— Все города одинаковы, — покачал головой Эдгар. — В другом может быть так же, может быть лучше. А может — и хуже.

— Наверное, — вздохнула я. Мне было бы хорошо в любом месте, где есть Макс.

— Обычно мы не собираемся в стаи. Кланы, семьи, сообщества — не для вампиров. Чем нас становится больше, тем мы заметней. А наш главный принцип — меньше шума.

«Да, да», — качала я головой.

— Вампиры всегда были одиночками. И до недавних пор в том было их единственное спасение. Но настало время, когда одиночки оказались особенно заметны. Одиночку легче выследить, легче уничтожить. Между нами не было договоренности об отмене убийств, все получилось само собой. Сложно продумать грамотное убийство без свидетелей и улик, дело стало чересчур хлопотным. Нет, конечно, люди пропадают. Одна-две смерти не так заметны. Но долго жить на месте все равно не получится. Поэтому стали искать замену. Больницы, центры переливания крови, безлюдные леса, где много животных… По закону эволюции выжили те, кто смог приспособиться. Еще каких-нибудь сорок лет назад было иначе. Наверное, по сравнению с первыми вампирами мы — жалкая пародия на некогда великих существ. Но ведь и люди сейчас не походят на некогда могучих викингов и бесстрашных гуннов. Упадок наблюдается везде.

И мне вновь ничего не оставалось, как кивнуть. Хотя такая легкая манипуляция собеседника со временем, с целыми эпохами меня впечатлила. В моей голове не укладывалось, до какой степени древнее передо мной существо. Войны, революции, империи, лидеры — для меня все это была Новая и Новейшая история. А для него… Рядовое прошлое? Если Дэниэл беседовал с Карлом Первым, то Эдгар мог видеть Галилея, Леонардо да Винчи, жить в эпоху великих полковников и могучих монархий.

— Наверное, нас здесь собралось слишком много. — Голос вампира оставался все таким же невозмутимым. — Наступают тяжелые времена, и все ищут, где бы спрятаться, где переждать непогоду.

— Вы решили остаться? — Мою вспыхнувшую радость тут же погасил холодный взгляд.

— Я бы уехал, но с такой «свитой» буду заметен в любом городе. Они собрались вокруг меня, надеясь, что в случае опасности я смогу их защитить, что мне интересно заниматься… их спасением. — Легкий смешок, брезгливый изгиб брови, едва заметный поворот головы. — Но меня, как и большинство людей, интересует только моя судьба. Я надеюсь, мои слова не оскорбляют ваших чувств?

— Вы хотите, чтобы я вам в чем-то помогла? — На секунду я испугалась, что Эдгар попросит избавить его от всех тех, что оказались рядом с ним, что он вынудит меня стать истинным Смотрителем, предложит взять в руки меч и пойти рубить головы.

— Я давно живу на свете, и мне это нравится. Нравится ходить по улицам, наблюдать, чувствовать рядом с собой быстротечную жизнь. Но я понимаю и вас, молодых. Вам нужны бури, революции. Вам еще хочется потрясать основы мироздания. Макс сохранил в себе живую, ищущую душу, которая не дает ему успокоиться. Он… Скажем это так: ищет справедливости.

— Помогать другим — нормально!

— Это нелогично, — быстро перебил меня Эдгар. — Тем более что его самого впору спасать.

Я остановилась.

Как верно сказано. Несмотря на свои сто пятьдесят лет, Макс слишком безоглядно бросается вперед.

— Он жив? — заволновалась я.

— Макс еще слишком человек, поэтому склонен к чисто человеческим просчетам. Однажды он поспешил на помощь и тем обрек свою мать на гибель. Чтобы не повторить прошлой ошибки, сейчас он отстранился. Думает, что таким образом спасет вас.

Я спрятала улыбку, тряхнув головой и занавесив лицо волосами, и пошла быстрее. Уже от одного упоминания о Максе мне становилось хорошо. Милый, он думает обо мне, хочет меня спасти.

— Он сейчас очень далеко? — пробормотала я, пытаясь представить земной шар. Вот планета крутится, солнце медленно крадется сбоку, а перед ним, обгоняя огненное светило, идет Макс. Без остановки. Одна бесконечно длинная ночь. Давно пора ее прекратить!

— Не в том дело. — Из-за того, что я не слышала шагов, меня нагонял только голос. Призрачный, бестелесный голос. — Вам надо уехать. К тому же это совпадает и с интересами других.