Наперегонки со смертью - Виталий Гладкий

Милиция появилась в баре спустя десять минут после звонка официанта. Присмотревшись к оперу, возглавлявшему дежурную группу, я совсем скис – им оказался уже знакомый капитан, который допрашивал меня после драки на квартире Веньки Скокова. Поскольку "любовь" у нас получилась обоюдной, я с невольным душевным трепетом пристроился в конце очереди свидетелей, не очень-то спешивших исполнить свой гражданский долг. У всех неожиданно появилась болезнь косноязычия и тот лепет, что клиенты бара выдавали оперативникам, можно было принять за бред душевнобольных. Если судить по обрывкам фраз, доносившимся до общей массы свидетелей со стороны стола, где расположился капитан, опрашивающий очередного "счастливчика", в момент совершения двойного убийства на посетителей престижного питейного заведения напала глухонемослепота.

Практически все несли полную абракадабру. А шустрый половой вообще прикинулся полудурком и косил под блаженного. Хитер, курилка…

Когда капитан узрел перед собой мою физиономию, у него челюсть отвисла от изумления.

Поначалу, во время работы экспертов-криминалистов, опер лишь окинул нас не очень внимательным взглядом. Он в этот момент ходил по струнке перед какими-то большими чинами, которых, судя по всему, очень взволновала наглая смерть солидного господина. И только когда они удалились, предоставив ему полную свободу действий, капитан наконец вгляделся в клиентов бара попристальней. Но я уже спрятался за спины двух провинциалов, потому соколиный глаз опера только чиркнул по моей макушке.

И теперь я сидел перед ним с постным выражением лица, на котором явственно просматривалась готовность быть полезным следствию. По крайней мере, я попытался надеть именно такую маску.

– Тэ-эк… – протянул капитан, откинувшись на спинку кресла. – Какие люди в Голливуде…

Давно не виделись, Чернов, давно…

Вот сукин кот! Да, этот ушлый опер явно не жаловался на свою зрительную память…

– Такое несчастье… – Я пригорюнился.

– Ты не строй из себя клоуна. Мы это уже проходили.

– Товарищ капитан, напрасно вы так… – Я изобразил обиду. – Дернул меня нечистый зайти в этот дурацкий бар…

– У тебя, Чернов, удивительная способность оказываться там, где пахнет жареным. Ну, ладно, пока оставим эмоции и вернемся к голым фактам. Ты тоже, как и эти… – он кивком головы указал на уже опрошенных свидетелей, – мудаки, ничего не помнишь, не видел и не знаешь? У вас что тут, сговор… мать вашу! Может, хватит дурочку валять!?

– А вы щипчиками их, да иголочки под ногти… Расколются, будьте спокойны.

– Дерзишь, Чернов… – Взгляд капитана стал чернее ночи. – Не балуй. Иначе пожалеешь.

– Так ведь вы все равно телегу на завод прикатите, чтобы мне жизнь медом не казалась.

Как на меня, то это просто не по-человечески. Теперь я имею большие неприятности. Вот и будь с вами потом честным и откровенным.

– Про твою честность мы еще когда-нибудь поговорим. А пока я хочу услышать от тебя хоть что-то путное. Во-первых, мне нужно знать, как выглядел тот сукин сын, который грохнул Васильчикова.

– Васильчикова!? Заместителя директора нашего завода!?

– А то ты не знал…

– Блин… – Только теперь я наконец сообразил, откуда мне известен солидный господин, теперь уже с двумя лишними дырками в голове. – Вот это номер…

Лично с Васильчиковым я знаком не был. Мне довелось видеть его лишь несколько раз, потому что первый зам в основном катался по заграницам. Он был весьма влиятельной фигурой не только в городском, но и в областном масштабе. Поговаривали, что Васильчикова прочат на место директора, которого уже сосватали на другую, более престижную должность где-то в столичных верхах. Первого зама возили в бронированном автомобиле (впрочем, как и директора), охраняли словно премьер-министра, и вообще возились с ним как с писаной торбой. По городу он обычно передвигался в сопровождении авто с милицейскими мигалками, в котором находились личные телохранители, вооруженные до зубов. Жил Васильчиков где-то за городом, в курортной зоне. Там для больших боссов была выстроена целая деревня, снаружи из-за высокого кирпичного забора по всему периметру строений похожая на концлагерь. Обустроенные по углам периметра вышки, на которых денно и нощно торчали омоновцы, еще больше усиливали это сходство.

И тем более мне было непонятно, какая нелегкая принесла Васильчикова в этот бар, да еще и в сопровождении всего лишь одного телохранителя, наверное, самого доверенного.

Будто он не мог встретиться с белокурой бестией где-нибудь в другом месте, более защищенном от трагических случайностей и чужих глаз. Загадка…

– Так я тебя слушаю, – прервал мои размышления настырный капитан. – Или тоже будешь темнить как некоторые? – Он злобно покосился на притихших, будто пришибленных, клиентов бара, кучковавшихся возле стойки.

– Мне нужен чистый лист бумаги, карандаш и резинка. – Я наконец принял верное (по крайней мере, мне хотелось так думать) решение.

– Ты у нас еще и художник? – поняв мой замысел, удивленно спросил опер.

– Грехи далекой юности… – туманно ответил я и принялся за работу.

Я не боялся киллера, как другие. Он точно знал, что его внешность кто-нибудь да опишет, притом в подробностях. Возможно, даже несколько человек, клиентов бара. А потом будет составлен фоторобот. Исходя из этих соображений месть с его стороны свидетелю практически исключалась. Чтобы не засветиться, он, по идее, должен был провести "зачистку", но профи убивает только тех, за кого ему платят. Лишние трупы ему ни славы, ни денег не приносят. Похоже, этот невзрачный киллер был прагматиком до мозга костей. И скорее всего не из местных. Можно было предположить, что сейчас он находится уже за пределами города, загримированный соответствующим образом и в другой одежде. Такие спецы прежде всего заботятся о путях отступления. И в заключительной фазе операции заранее выверяют каждый свой шаг. Так что найти его будет не легче чем иголку в стогу сена. Впрочем, был еще один вариант… но мне не хотелось о нем даже думать.

– Готово… – Я передал рисунок несколько смягчившемуся капитану. – Покажите остальным. Надеюсь, теперь они его опознают. И еще что-нибудь добавят.

– Силен… – невольно восхитился опер. – А как насчет женщины, с которой встречался Васильчиков? Ты ее запомнил?

А вот здесь, дорогой мент, извини-подвинься. Я совершенно не имею желания самолично выкопать себе яму. Мне только и не хватало очной ставки с белокурой стервой. Тем более, что я имел на нее после случившегося в баре некоторые, вполне обоснованные, виды…

– Увы… – Я развел руками. – Она пробежала так быстро, что я успел заметить лишь ее классные ножки. Похоже, клевая телка.

– Верю, – задумчиво сказал капитан. – Ее видели практически все свидетели, но вспомнить, как она выглядит, не может никто. Плащ, косынка, теперь еще красивые ноги – и абзац.

Она получается совершенно безликая, как привидение. Странно, очень странно… – Он углубился в свои мысли.