65 метров - Елена Ахметова

— Хорошо, — с сомнением отозвалась тетя и отступила в коридор. — Сладких снов.

Я машинально отозвалась тем же пожеланием, не оглядываясь на солнышко за окном, а Ростислав проворно закрыл дверь и снова подпёр ее стулом — а потом ещё и в притворном ужасе прижался к ней спиной, будто тетя в любой момент могла отыскать подходящий таран.

В общем-то, это было бы вполне в ее стиле. Я бы даже не особенно удивилась.

— Не поможет, — вздохнула я и потерла упорно слипающиеся глаза. — Следом наверняка ещё Дирк примчится. Или Ракеш…

— И что, у вас здесь даже нет специальной метки для дверей, чтобы не беспокоили? — сочувственно вздохнул Ростислав.

— Вообще-то есть, — задумчиво призналась я и окинула гостя оценивающим взглядом. Если уж наплевать на репутацию ради дневного сна… — Во всех общежитиях есть. Но… тебе и в самом деле придётся остаться до утра.

Ростислав пожал плечами и понятливо отодвинул стул от двери.

— По-моему, это не я должен переживать. Здесь же есть ещё одна койка?

Я кивнула и, стянув резинку с волос, намотала ее на дверную ручку со стороны коридора. Ростислав тут же вернул стул на место.

— Тебя не потеряют? — спросила я на всякий случай. — А то потом отбивайся ото всяких слишком догадливых…

— Кто догадливый — тот ломиться не будет, — хохотнул Ростислав и потянулся, закинув руки за голову. Под футболкой отчётливо прорисовались очертания мощной грудной клетки и впалого живота, и я поспешно отвела взгляд.

Об этом точно следовало думать не раньше, чем через шесть часов сна.

А обо всем остальном — вообще до того, как заперлась с малознакомым мужчиной в своей комнате, вывесив на дверь условный знак «не беспокоить»!

— Прекрасно, — пробормотала я и, развернувшись, нырнула в спальню.

Наш с Лусине спальный блок тоже был стандартным: две койки, разделенные узким проходом, в изголовье — общая тумбочка с мелочевкой; если бы не огромное окно с обязательным видом на море, комнатушка вызывала бы клаустрофобию. Уложить здесь гостя так, чтобы соблюсти все приличия, возможности не представлялось. Но вести разъяснительные беседы и расставлять точки над i я была тем более не готова и уповала исключительно на то, что Ростислав как-нибудь без просветительского спича все поймет правильно.

К моему тихому ужасу и восторгу, он и впрямь понял — устроился поверх покрывала на койке Лусине, отозвавшейся трагическим стоном, тут же воткнул себе в ухо гарнитуру и повернулся ко мне спиной.

— Спи, — гулко велел он, не оборачиваясь.

Я сглотнула и юркнула под одеяло. Но и оттуда ещё долго следила за отсветами от его смартфона на стене, прислушивалась к дыханию и безуспешно боролась с дурацкой мыслью о том, как, наверное, уютно просыпаться у Ростислава под боком.

Бывают люди, которым удача улыбается чуть чаще, чем остальным. Может быть, потому, что сами они никогда не скупятся на улыбку и доброе слово, не загоняют себя в рамки чужих ожиданий и идут по жизни расслабленной походкой человека, который наслаждается дорогой, а не стремится изо всех сил к намеченной цели, сам из себя вытягивая жилы.

Будь я из этой породы, наверняка проснулась бы, как представляла, — рядом с Ростиславом, перебросив руку через его живот и уютно устроив голову на плече. Наверняка потом оказалось бы, что он перебрался на мою койку из-за какой-нибудь смешной случайности вроде моей привычки болтать во сне или приснившегося мне кошмара. А пока мы спали, Светлана отыскала бы Миту где-нибудь на станции, живую и здоровую, Лусине пришла бы в себя целой и невредимой, словно по волшебству, а Дирк подобрал бы жениха для Фаи и самостоятельно уволился. Или сам на ней женился, на худой конец!

Но это все еще была я, во всем блеске своего сказочного везения, и потому проснулась среди ночи из-за того, что кто-то опять стартовал с ближайшей к жилому блоку площадки, которую настоятельно рекомендовалось не использовать после одиннадцати вечера, кроме как для форс-мажорных случаев. Для настоящей катастрофы было слишком тихо, и я предположила, что диспетчер просто прикрыл таким образом накладки в расписании.

На стенах заплясали огненные отсветы. Стекло отозвалось мелкой дрожью, быстро перекинувшейся на пол под ногами и завибрировавшей в каждой косточке. Сквозь шумоизоляцию прорвался нарастающий гул двигателей, и я, обреченно вздохнув, поднесла к лицу запястье со смартфоном.

Тот мигал двумя пропущенными вызовами от Дирка и одним — от Ракеша. Тетя Алия успела настрочить в семейный чат что-то про двух кандидатов, которых любезно отыскал мой «толковый помощник», и спрашивала мое непредвзятое мнение. Фая почему-то молчала, и я порекомендовала обратиться за мнением к ней — пусть бы оно и было чертовски предвзятым! — а потом, не удержавшись, все-таки ткнула в иконку личных дел.

Первым в списке шел один из старших авиационных инженеров, обслуживавших гидропланы, прибывающие на платформу. В личном деле мигали две пометки о разводах и отсутствии ребенка, а дата рождения тонко намекала, что переживать об интимной стороне брака Фае придется недолго.

Второе личное дело принадлежало Ростиславу, и я диву далась, откуда Дирк вообще достал эти данные, — а потом, запоздало смутившись, подняла взгляд и обнаружила, что предмета обсуждения в койке и нет.

Стекла задребезжали особенно надсадно. Я поморщилась и встала, кутаясь в старый клетчатый плед: станционная система кондиционирования была рассчитана на двух человек в каждом блоке, и одной мне быстро стало зябко.

Зато в кухне-столовой царила жара. Ростислав честно сторожил мой покой — а чтобы не заскучать в процессе, пододвинул стул со стульями вплотную к постформингу, а освободившееся пространство использовал, чтобы постоять в «планке». Аккурат хватило, чтобы я могла открыть дверь спальни, не заехав створкой ему по ногам. На напряженном теле вздулась, кажется, каждая мышца, и громкое дыхание постепенно становилось неровным — а когда Ростислав заметил зрительницу и обернулся через плечо, не соизволив выйти из «планки», сбилось напрочь. Мускулатура спины отреагировала на движения до того красочно, что я не выдержала и поспешно опустила глаза, переваривая собственные впечатления.

Красиво, как любое спортивное тело. Жутковато, как любой перебор. И невозможно отвести взгляд — я обнаружила, что снова смотрю, когда Ростислав отвернулся, снова выстраивая из собственного тела прямую линию.

— Знаешь, с тобой как-то все выходит навыворот, — сдавленно сообщил он — не то пытаясь выровнять дыхание, не то борясь со смехом. — Что с игрой в доброго и злого полицейского, что с арендой шаттла, что вот сейчас. Обычно это я пялюсь на симпатичных девушек, когда они поворачиваются спиной, а не наоборот.

Я подавилась возмущенным «я не!..» и промолчала. Мы оба прекрасно понимали, что я очень даже «да».

И злого полицейского на автопилоте отыграла, и о шаттле пришла сама умолять, и вот сейчас…