Комната воды - Кристофер Фаулер

– Так он сказал Монике. Она позвонила мне вчера вечером, едва он отправился в паб.

Выйдя из автобуса на Роузбери-авеню, Гринвуд прошел так близко от детективов, что им пришлось спрятаться под зонтиками. Невысокий и плотный, с желтовато-седой гривой, ученый вполне мог бы сойти за старого рокера; у него и костюм был подходящий – джинсы, заправленные в высокие коричневые ботинки. Он быстро зашагал по мокрому тротуару, но вскоре дал преследователям фору, остановившись, чтобы полюбоваться какой-то вещицей в окне мебельного магазина.

– В Средние века вдоль Флита было вырыто множество колодцев, – продолжил Брайант. – Хоули-Уэлл, Бэгнидж-Уэллз, Клеркс-Уэлл, Сент-Клементе-Уэлл – здесь добывали воду из подземных источников, а посему в этих местах возникали монастыри и водолечебницы. Кстати, часть источников сохранилась до сих пор. Например, воду из Сэдлерз-Уэллз продают в бутылках – у нее особый привкус, но в общем пить можно. Вот, послушай. – Он достал из кармана замаранный листок бумаги. – «Приди ко мне, моя любовь, я по тебе скучаю. Мы в Бэгнидж-Уэллз, моя любовь, с тобой напьемся чаю». Песенка подмастерья.

– Так ты хочешь сказать, Флит все еще существует? – спросил Мэй. – Ты вроде говорил, что он заилился и его заложили кирпичом.

– Да, но, по-видимому, не весь – колодцы-то остались, а вода, как известно, везде дырочку найдет. Когда мы строим кирпичные дамбы, реки просто текут в обход. Местами Флит пролегал на глубине тридцати футов под землей. Протекал он и под Риджентс-каналом – тот очень мелкий.

– А почему ты говоришь об этом в прошедшем времени?

– Может, я и не прав. Знаешь, уровень подземных вод Лондона быстро повышается. Сады опять заболачиваются. В такой период некоторые из старых рек неизбежно дадут о себе знать. Это уже случалось в прошлом. Флит существовал бы и сегодня, если бы мясники Истчипа веками не сбрасывали в него коровьи кишки. Кстати, внутренности животных называли «пудингом». Отсюда и Пудинг-лейн – место, где начался Великий лондонский пожар. Слыша это название, люди думают о десерте, а зря, ведь речь идет о зловонной требухе. Ты еще видишь Гринвуда?

– Он направляется в сторону Тернмилл-стрит.

– Вот видишь – «Тернмилл». Здесь было несколько водяных мельниц.[26]Этот район часто упоминается у Диккенса. Сэффрон-Хилл служил пристанищем для Феджина и его пропащих мальчишек.

– Погоди-ка, он остановился. Что-то ищет.

Объект их слежки с минуту помедлил, внимательно изучая листок бумаги, а затем сунул бумажку в карман и снова зашагал вперед.

– Знаешь, сейчас мы совсем недалеко от места, где Флит переходил в канаву, – сказал Брайант, тыча палкой в сторону канализационных труб. – Реку заложили на участке от моста Холборн до таверны «Панч». Сегодня здесь сточная труба, и к ней, по-видимому, все еще можно добраться через арку туннеля за Сент-Брайдз, но ее содержимое просто стекает в Темзу, и все. И что бы такое могло его здесь заинтересовать?

Гринвуд снова остановился. На сей раз он стоял на странном отрезке улицы между модными ресторанами и заброшенными домами. Человек, вышедший ему навстречу из-под навеса книжного магазина, показался Мэю знакомым. Высокий и стройный, с длинной шеей, элегантно одетый, по происхождению, возможно, эфиоп. Он и Гринвуд обменялись парой слов, а их следующий шаг оказался таким быстрым, что детективы чуть не упустили их из виду. Они вошли в дверь, вырубленную в деревянной перегородке, закрывавшей проход между домами – очень узкий, в руку шириной.

Мэй первым достиг двери, но к тому моменту она уже закрылась. Он приложил ухо к заграждению и прислушался, а потом ловко вскрыл автоматический замок. Проход был завален пивной и молочной тарой. Кирпичные стены позеленели от мха.

– Смотри, – показал Брайант, – речная сырость. Чувствуешь запах? Гадость. Старая грязь.

Гринвуд и его сообщник, должно быть, проследовали до конца прохода, поскольку единственная дверь по дороге была забаррикадирована ящиками и мотками проволоки. Коридор упирался в маленькую мрачную площадь, увенчанную эдвардианской каменной аркой. Некогда здесь была конюшня, ныне заброшенная и замусоренная, со всеми следами запустения и использования не по назначению. Дальше стояло здание в романском стиле – крепкая постройка с маленькими окнами, возможно склад. В стене были широкая деревянная дверь и два узких окна с тусклыми армированными стеклами, но Мэй вдруг лишился способности открывать замки и не сумел преодолеть преграду. Каждое окно было поделено на двенадцать частей, и ломать такую конструкцию было бы делом шумным и долгим. Обернувшись, Мэй увидел, что его напарник запутался в каких-то ржавых железках. Он понял, что пора уходить.

– Ладно, Артур, их уже и след простыл. Давай-ка лучше попробуем опознать загадочного незнакомца.

– Но как? – спросил Брайант, с трудом отдирая пальто от проволочной ограды. – Черт, теперь в моем прекрасном каракуле дырки.

– Я сделал телефоном полдюжины фотографий с приличным увеличением, – объяснил Мэй. – Они уже отправлены на мой компьютер, и теперь я попрошу Бимсли скачать их и обработать.

– Боже всемогущий, эти новые технологии как с цепи сорвались.

– Все средства хороши, чтобы помешать коллеге загубить собственную карьеру, – парировал Джон, беря Артура под руку. – Пора возвращаться.

Хизер Аллен чинно всплакнула, но быстро взяла себя в руки и дала согласие на то, чтобы Калли похоронила кошку в своем саду. Рыть могилу в саду Хизер было нельзя, ведь это повредило бы отделку, собственноручно выполненную Джорджем.

– Не понимаю, кто мог так ужасно поступить с безобидным созданием?

Хизер сложила руки на груди, довольно сносно изображая траур, а сама наблюдала, как подруга берет лопату и начинает копать ямку в том месте, где когда-то была клумба.

Калли хотела верить, что Хизер любила свою кошку. Школьная подруга произнесла на эту тему вполне убедительный монолог, рассказывая, как избавила зверька от жалкого существования возле железнодорожной станции, где бедняжке приходилось питаться объедками, как месяцами завоевывала кошачье доверие и как таскала с собой Клео на бессмысленную службу (в течение года Хизер удалось продержаться в некой пиар-конторе), спрятав ее за пазухой шерстяной кофты, чтобы та могла слышать биение хозяйкиного сердца. Но все это звучало фальшиво – начать с того, что Хизер никогда бы не надела такой простой и домашней вещи, как шерстяная кофта.

Когда Калли закончила копать яму, пошел дождь – изморось, которая брала измором, повергая во мрак стены соседних домов и наклоняя к земле ветви деревьев. К тому моменту, когда Калли зарыла могилу, обе промокли до нитки. Однако выбора не было: Калли не хотелось оставлять кошку в полиэтиленовом мешке до улучшения погоды, а представить себе Хизер с лопатой в холеных руках она просто не могла. Подруга обожала руководить другими, но сама была абсолютно беспомощна в быту. Как она призналась, недавняя потеря мобильника временно обрекла ее на полное бездействие.