За гранью грань - Ольга Романовская

Меня затрясло, я издала хриплый стон и тут же оказалась в объятиях горничной. Странно, но захотелось не оттолкнуть ее, а наоборот, прижаться.

– Это эмоциональный откат, госпожа, его сиятельство предупреждал. Сейчас пройдет, потерпите минутку.

Губ коснулась бутылочка. Покорно открыла рот и проглотила уже знакомый отвар. Страхи и кошмарные видения тут же исчезли, на их место пришло прежнее состояние опустошения, как после долгого плача.

– Его сиятельство сказал, больше не повторится.

Даже не заметила, как служанка стянула с меня полотенце. И хорошо, а то оно уже холодило кожу.

– А что еще сказал граф? – нахмурившись, обернулась к служанке.

Она сняла передник и верхнее платье и, слегка морща носик, растирала в ладонях ароматное масло.

– Ничего такого. Приказал проведать, напоить, успокоить.

Горничная наклонилась и коснулась спины. Вздрогнула и отшатнулась, вызвав на лице служанки улыбку.

– Эх, – мечтательно протянула она, – многое бы отдала за такие волосы и груди, как у вас!

– А что в них особенного?

Недоуменно глянула на означенную часть тела. Обычная. Волосы тоже, при должном уходе любая девушка обзаведется такими.

– Волосы у вас такие светлые, густые, длинные, а грудь – высокая, пышная, так и просится в ладони. Счастливая вы! – с легкой завистью вздохнула она.

– Почему?

Не удержавшись, пощупала грудь. Действительно упругая, округлая, как раз по форме ладони. Не женской – мужской. Вспомнилась подслушанная когда-то фраза об идеальной груди. Говорили, будто хороша та, которая как раз помещается в ладонь мужа. Ни больше, ни меньше.

– Да вы на мою посмотрите и поймете, – печально вздохнула горничная и расшнуровала корсет.

Ее груди оказались остроконечными и маленькими. Действительно, мои красивее. Не удержавшись, погладила себя, задержала ладони на груди. Приятно и так спокойно. Холодные подушечки добавляли остроты ощущений. Одна, наверное, я бы подержала пальцы на груди дольше, а так пришлось запустить их в волосы – мягкие, словно шелк струятся. Век бы перебирала! А ведь до этого внимания не обращала, принимала как должное. Быстро заплетала поутру волосы в косу, стягивала грудь отрезом льняного полотна по будням и грубого подобия корсета по праздникам и занималась домашними делами. Не до самолюбования. Да и с чего вдруг? Подобными вещам привлекают мужчин, а они по известным причинам меня пока не интересовали. Рановато в шестнадцать!

– Красивая, красивая. – Служанка, приведя себя в порядок, вновь коснулась моей спины.

Расслабившись, позволила пальцам скользнуть по позвоночнику. Шумно вздохнув, прикрыла глаза, доверившись опытным рукам. Горничная оказалась волшебницей, размяла каждую мышцу, нашла каждый зажатый позвонок. Пальцы буквально порхали, даря покой.

Вопреки ожиданиям, массаж оказался приятным занятием. Век бы так сидела!

Нос заполнился ароматом апельсина. Он прогнал дремоту, захотелось поболтать со служанкой. Та с готовностью поддержала мой порыв, болтала о последней моде, сплетнях и прочих мелочах и втирала в кожу масло. Девушка заверяла, оно прогонит дурные мысли, а тело станет гладким, упругим.

– Ой, а есть такое средство?.. – Замолчала, но решила-таки спросить. – Словом, можно убрать волосы, чтобы ноги действительно стали гладкими.

Горничная закивала и потянулась за одной из баночек на полочке. В ней оказалась сахарная паста. Служанка обильно смазала ею ноги, достала из кармана фартука странную полоску ткани – очевидно, она изначально собиралась провести процедуру – и прижала к жженому сахару. Продолжая болтать о последних светских новостях, горничная растерла мою ногу, а потом резким движением сорвала полоску. От неожиданности вскрикнула, но результат заставил позабыть о боли: ни одного волоска! Пара таких полосок, и ноги стали идеальными. Дома приходилось смазывать их пахучей мазью, от которой приходилось долго отмывать руки, тут же буквально пара минут. Боль же можно потерпеть, раненым приходится хуже.

От предложения избавить от волос везде отказалась. Служанка не стала настаивать, убрала баночку и, вновь смазав ладони ароматным маслом, надавила на холмики грудей. Былая расслабленность уступила место тревоге и дискомфорту. До этого никто, кроме меня, ее не трогал. Горничная почувствовала мое напряжение и поинтересовалась, в чем дело.

– Не нужно ее трогать.

Решительно прикрыла грудь рукой. Потом, вспомнив о втором срамном месте, и его тоже. Стыд вернулся.

– Всего лишь массаж, – настаивала служанка. – Я женщина, мужчин нет. Не войдут, даже если захотят, – задорно подмигнула она. Определенно, девушка мне нравилась больше прежней служанки. – Дверь заперта. Извините, не спросила вашего разрешения…

– Да нет, все правильно. Только… – Замялась, не зная, как объяснить. – У нас не принято такое.

– Как же вы моетесь, – всплеснула руками служанка, – если ничего трогать нельзя?

– Почему нельзя, можно, – недоуменно нахмурилась я и, поколебавшись, убрала ладони.

Действительно, она нормальная женщина, а не развратная навсейка, о которых читала. Вот Геральт, я его взгляд печенкой чувствую, а горничная иначе смотрела, не как на объект вожделения. Свою показала. Чего я боюсь, право слово? У нас все одинаково. В итоге разрешила продолжить, хотя не понимала, зачем массировать грудь. Очевидно, тоже для мягкости и упругости.

Пальцы горничной осторожно надавили на ложбинку, затем круговыми движениями прошлась ладонями по грудям в одну и другую сторону. Затем выбрала один из холмиков и принялась вбивать в него масло. Добравшись до соска, покатала их между пальцев, пока тот не пропитался запахом апельсина. То же самое служанка проделала со второй грудью.

Абсолютно новые ощущения. И ни приятно, и ни противно. Оказалось, грудь намного чувствительнее спины, особенно соски. Они лучше глаз сообщали обо всех царапинках и мозолях на руках горничной. Когда та массировала грудь, соски периодически упирались в свод ладони, а там – след от пореза. Я его не видела, именно чувствовала.

– У вас трещинка тут. – Палец горничной коснулся правого соска. Глянула – действительно. Вот почему он так реагировал на чужие царапины! Чем же я его так? Наверное, натерла о корсет. – Хотите, мазь сделаю? Или другим можно маслом намазать, заживет.

Палец все еще лежал на соске. Тот скукожился, а грудь покрылась мурашками, хотя в ванной было тепло. Зато внизу живота появились непонятые ощущения, похожие на те, которые рождали трусики из ремешков.

Согласилась на масло и вскоре пожалела.

Горничная достала другую бутылочку и капнула немного на сосок. Тягучая капля скатилась по коже. В нос ударил запах облепихи. Глубоко вздохнула, когда служанка принялась за лечение. Теплые пальцы и прохладное масло – бесконечная чувственная пытка! Хотелось, чтобы вторая рука ласкала грудь, разгоняя мурашки. Боялась – попрошу, поэтому закусила губу. Но, словно угадав мои желания, горничная согрела грудь массажем. Вроде простые движения, похожие на врачебный осмотр, а как приятно! Даже когда она ущипнула, испытала… Великая Мать, я не должна такого чувствовать! Однако ощущала и жаждала продолжения, чтобы вновь взметнулось внутри пламя, опалив живот и бедра.