Позволь быть любимой - Дженни Лукас

У алтаря в окружении моря цветов стоял закрытый гроб, накрытый флагом с вышитым гербом семьи. Внимание Сантьяго привлекли два человека в первом ряду. Старик в инвалидном кресле, его отец. Он был настолько бледен, что его кожа казалась прозрачной. Рядом с герцогом, поглаживая его по плечу, сидела женщина в коротком обтягивающем платье и шикарной маленькой шляпке с вуалью. Надя. В свои тридцать шесть она была высокой, стройной и хрупкой, но ее ошеломляющая красота отравляла Сантьяго, как самый страшный яд.

Надя подняла взгляд и увидела Сантьяго. Она наклонилась к старику и что-то прошептала ему на ухо. Старик поднял на него свои слезящиеся глаза, впервые взглянув на своего взрослого сына. На секунду Сантьяго затаил дыхание, а потом резко выдохнул. Не все ли равно сейчас, что о нем думает этот незнакомый человек?

Сантьяго услышал, как тихо чертыхнулась Бэлль. Он удивленно посмотрел на нее: никогда прежде он не слышал, чтобы Бэлль так выражалась.

– Это твоя бывшая? – Глаза ее были полны ужаса. – Надя Круз?

– И что?

– Но она же мировая знаменитость! Я видела ее фильмы!

– Я знаю, – нетерпеливо сказал он и повел Бэлль в конец прохода.

– Сантьяго, слава богу, ты здесь! – сказала Надя по-испански. – Скорее, церемония скоро начнется. Мы оставили тебе место. – Она недовольно посмотрела на Бэлль, все еще державшую его за руку. – А это кто?

– Моя невеста, – на том же языке ответил он. – Бэлль Лэнгтри.

Надя холодно улыбнулась и перешла на чистейший английский.

– В первом ряду сидят только члены семьи. Ей придется найти себе другое место.

– Она останется со мной.

Он отвлекся, когда к нему на своем кресле подъехал герцог. Он казался намного старше, чем ожидал Сантьяго. Казалось, смерть сына в одночасье состарила его.

– Ты сядешь между мной и Надей, – властно сказал он. – А девушка найдет себе другое место.

– Нет, она останется. – Сантьяго не собирался позволять старику командовать.

– Все в порядке, я сяду чуть дальше, – сказала Бэлль и скрылась в толпе.

Когда церковный хор начал петь и все заняли свои места, Сантьяго оказался между отцом, чьего внимания он когда-то так жаждал, и женщиной, которую когда-то так любил. Оглянувшись назад, он увидел Бэлль двумя рядами дальше. Ее лицо было бледным, а темные глаза – печальными. Встретившись с ним глазами, Бэлль ободряюще улыбнулась ему.

Всегда такая чуткая, такая нежная. Как ее не любить? Но он не мог позволить себе снова мчаться навстречу саморазрушению.

Священник начал церемонию, и Сантьяго словно оцепенел. Он смотрел на закрытый гроб, едва слыша слова священника и каких-то людей, произносящих прощальные речи над почившим Отилио. Сантьяго никогда не думал, что будет сидеть бок о бок со своим отцом на глазах у всего света. За все время церемонии старик раз или два посмотрел на него, в его глазах ему виделось смущение.

После церемонии их провели к длинному лимузину, специально переоборудованному под инвалидное кресло. Они должны были ехать во дворец, находившийся в двух километрах от собора, где и состоится погребение в семейном склепе. Встав у лимузина рядом с Надей и герцогом, Сантьяго огляделся.

– Где Бэлль?

– Только члены семьи, – твердо сказала Надя, но он проигнорировал ее.

Вернувшись в собор, Сантьяго нашел Бэлль.

– Поехали.

На этот раз он не позволит ей ускользнуть. Крепко взяв Бэлль за руку, он привел ее к лимузину, в котором уже сидели его отец и Надя. Бэлль сидела рядом с ним на кожаном сиденье лимузина в неловкой тишине. Сантьяго заметил, какими выразительными взглядами обменялись Надя и герцог, заметив живот Бэлль, как будто ее положение было для них личным оскорблением.

По дороге ко дворцу в лимузине царило оглушительное молчание. Когда лимузин подъехал к воротам, от которых так позорно выгнали Сантьяго когда-то, у него перехватило дыхание. Он во все глаза смотрел на дворец.

– Я благодарю Бога за то, что ты приехал, мальчик, – проговорил по-испански герцог, положив ладонь на плечо Сантьяго. – Ты – все, что у меня осталось. – Он пристально посмотрел на него из-под тяжелых старческих век. – По правде говоря, ты, сынок, единственный, кто может спасти эту семью.

Бэлль тяжело вздохнула: какой же это был тяжелый день. Сначала отмененная свадьба, перелет через Атлантику, похороны, дворец в Мадриде. А теперь еще оказалось, что бывшая возлюбленная Сантьяго – не кто иная, как Надя Круз. Подумать только!

Бэлль чувствовала себя уставшей и опустошенной, глядя на пятисотлетний замок. После похорон все они отправились в Санговию, небольшую деревню, откуда брал свое начало род Зойя. Она едва не упала, поскользнувшись на мокром от прошедшего дождя булыжнике, но Сантьяго вовремя подхватил ее.

– Все в порядке? – нахмурился Сантьяго.

– Конечно, – улыбнулась она.

Но Бэлль была не в порядке с той самой минуты, как он отменил свадьбу. Все было еще хуже, чем она боялась. Мало ей Нади, еще и пожилой герцог полностью игнорировал само существование Бэлль.

После окончания официального поминального ужина она наблюдала, как Сантьяго стоит рядом с Надей и отцом и принимает соболезнования в связи с кончиной брата. Бэлль стояла позади в полном одиночестве. Живот у нее окаменел, ноги сводило от боли. Когда прием закончился, она вздохнула с облегчением, надеясь, что Сантьяго простится с герцогом и Надей и они улетят обратно в Нью-Йорк. Вместо этого Сантьяго сообщил ей, что остается в Санговии вместе с отцом и Надей.

– Только до тех пор, пока не огласят последнюю волю Отилио.

– Это обязательно?

– Тебе – нет. Ты можешь вернуться в Нью-Йорк прямо сегодня.

– Нет! – резко ответила Бэлль.

– Тебе рожать через три недели, – холодно напомнил он. – Ты должна быть дома.

Казалось, он не мог дождаться минуты, когда избавится от нее.

– Я остаюсь с тобой.

– Бэлль. – Он стиснул зубы.

– Мы только что прилетели в Испанию. – Ее голос дрогнул, но она гордо вздернула подбородок. – Я не могу сейчас лететь обратно, я устала, в конце концов! И я остаюсь.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Но только на пару дней.

Он ничего не сказал ей на протяжении полутора часов, что они добирались до Санговии. Издалека древний замок был прекрасен, но внутри он оказался мрачным и холодным. Здесь Бэлль чувствовала себя еще хуже, чем в роскошном мадридском дворце.

Герцог что-то сказал по-испански Сантьяго и скрылся в одной из комнат. Надя тоже что-то проговорила на родном языке и тоже исчезла. Бэлль и Сантьяго остались одни. Ей хотелось броситься в его объятия и спросить, почему он так холоден с ней.

В этот момент вошла горничная и по-английски предложила проводить гостей в их комнаты. Они поднялись на второй этаж в холодную, неуютную спальню.