Война упущенных возможностей - Макс Гофман

Я считаю Брухмюллера своего рода артиллерийским гением. Ни у какого другого артиллериста не видал я такого дара инстинктивного понимания того, сколько следует бросить снарядов на каждый отдельный пункт позиции для подготовки ее к штурму. Войска тоже скоро подметили, что атака, подготовленная огнем Брухмюллера, всегда бывает верным делом, и с полной уверенностью шли в бой, подготовленный Брухмюллером и его помощниками.

Из поступивших сведений видно было, что русское командование, несмотря на неудачу наступления у Нарочи – Поставы, готовится к наступательному движению против нашего Восточного фронта. Сведения сообщали об особенно крупных скоплениях войск у Сморгони, Двинска и рижского тет-де-пона. Верховное командование предоставило в распоряжение нашего фронта несколько дивизий, которые мы, присоединив наши собственные резервы, распределили в пунктах ожидавшихся нападений. Таким образом, мы с уверенностью ожидали продолжения русского наступления.

Конечно, командующий Восточным фронтом хотел бы предупредить русское наступление контрнаступлением. Всего выгоднее было бы для нас наступление на Ригу. Этого, однако, мы не могли выполнить своими собственными силами; вышеупомянутых резервов, полученных от Верховного командования, в данном случае также не хватило бы. Численный перевес русских был слишком велик. Рижский тет-де-пон был самым чувствительным местом для всего нашего фронта. Если бы русским удалась сильная атака от тет-де-пона примерно в направлении на Митаву, то весь наш Восточный фронт должен был бы отойти назад.

Поэтому в качестве маневра против такой русской атаки приступлено было к выполнению идеи перехода через Двину у Икскюля, предложенной генералом Отто фон Беловым. Если бы Верховное командование оказалось в состоянии предоставить нам шесть дивизий, то идею эту можно бы было осуществить во всем объеме. Этот план открывал возможность не только захватить рижский тет-де-пон, но и нанести русским вообще тяжелое поражение. Если бы удалось внезапно форсировать Двину у Икскюля и пробиться к северу до моря, то русские в рижском предмостном укреплении были бы отрезаны. Падение Риги имело бы большое моральное значение; наш фронт от Икскюля до Рижского залива стал бы значительно короче. Подкреплений нам понадобилось бы при этом только на время; они скоро освободились бы, и, мало того, командующий Восточным фронтом сам смог бы сберечь часть собственных сил вследствие сокращения фронта.

С другой стороны, русские для парирования этого удара были бы вынуждены подтянуть сюда резервы, и таким образом у них отнята была бы возможность в ближайшее время возобновить наступление на Восточном фронте.

Конечно, взятие Риги не означало бы конца кампании, но это было бы блестящим, подымающим настроение успехом, которого, по-видимому, можно было бы достичь с малыми потерями и который ускорил бы окончательное поражение русских.

В конце мая кайзер с генералом Фалькенгайном прибыли в Ковно для объезда местностей, занятых Восточным фронтом. Командующий доложил кайзеру план рижской операции и просил о предоставлении необходимых для этого шести дивизий. К сожалению, кайзер должен был отклонить эту просьбу. Генерал Фалькенгайн заявил, что все войска ему нужны под Верденом. Верденская операция, по его словам, является большим успехом, и можно ожидать, что большая часть французских армий, если бои будут продолжаться, будет стерта в порошок в этой верденской мельнице.

Генерал Людендорф и я держались иного мнения, однако наши возражения не смогли изменить принятого решения.

Трудно сказать, было ли в состоянии Верховное командование предоставить нам просимые шесть дивизий. Я думаю, что да, так как во время крушения австрийского фронта оно вынуждено было, несколько недель спустя, дать для поддержки последнего почти столько же дивизий.

В течение мая на Западном фронте под Верденом продолжались битвы на взаимное истощение. В других пунктах, как на Западном, так и на Восточном фронте, царило спокойствие. Только в Месопотамии в конце апреля продолжались бои вслед за взятием турками Кут-Эль-Амары.

15 мая генерал Гецендорф начал свое наступление в Италии. Из-за плохой погоды его начала пришлось выжидать целые недели. В мощном порыве армия эрцгерцога Евгения ринулась вперед с линии Роверето – Триент, опрокинула итальянцев с гор и прорвала итальянский фронт в районе Арсьеро – Азиаго. В конце мая эта армия сражалась за последние горные перевалы, запиравшие выходы в долину и упорно защищавшиеся итальянцами.

Овладение выходами из гор было вопросом уже нескольких дней или даже часов.

В штабе Восточного фронта мы обсуждали с находившимся у нас для связи австрийским штаб-офицером ближайшие возможности этого наступления, как вдруг 4 июня последовал на южном участке Восточного фронта крупный удар против австрийских армий, изменивший собой в общем до сих пор благоприятную для нас картину 1916 года.

Как это явствует из статьи полковника Блоуда в Quarterly Review (октябрь 1920 года), Антанта замыслила общее наступление летом 1916 года против германских армий, которое должно было начаться на западе боями на реке Сомме, а на востоке – на линии Барановичи – Сморгонь.

Главный удар в этом месте должен был быть поддержан другими ударами как у Риги, так и у Луцка, Тарнополя и на Днестре. Как уже выше было сказано, все русские приготовления и сборы были нами верно разгаданы.

Наступление австрийцев на итальянском фронте ускорило, по просьбе Италии, русское контрнаступление на австрийском фронте, причем русские неожиданно для себя одержали самую блестящую победу, которую они только имели за всю войну.

Русские численно немногим превосходили австрийцев: не проведя особенно большой артиллерийской подготовки, даже не сосредоточив в каком-нибудь пункте сил для удара, они начали наступление под Луцком против 4-й и в Буковине против 7-й австрийских армий. Обе эти армии, не оказав никакого серьезного сопротивления, стали безудержно отходить. В особенности отход 4-й армии скоро принял характер панического бегства. К сожалению, и генерал Линзинген, и начальник его штаба Штольцман оказались не на высоте задачи. Их действия были неудачны, и оба они несут большую долю ответственности за размеры поражения.

7 июня русские взяли Луцк, а 13-го их авангарды достигли Стохода, юго-восточнее Ковеля. В первые три дня свыше двухсот тысяч австрийцев попали в плен. Неожиданный успех побудил русских к изменению первоначального плана. Они отказались от задуманного наступления против нас, на успех которого они после мартовской неудачи под Поставами особенно, конечно, и не надеялись, и стали постепенно перебрасывать войска на юг для развития достигнутого там успеха. Решение это понятно, но оправдать его нельзя. Напротив, если бы русские решительно атаковали теперь же, не считаясь с потерями, наш фронт, то мы лишились бы возможности поддержать наших союзников, а без этой нашей поддержки наступивший кризис превратился бы, вероятно, в окончательное поражение австрийских армий.

Поддержка с нашей стороны могла бы быть более энергичной, если бы командование всеми силами Восточного фронта было бы сосредоточено в одних руках. Хотя личные отношения между штабами группы армий принца Леопольда Баварского и штабом отряда Войрша в лице полковника Хейса были отменно хорошими, а действия всегда согласованными, тем не менее возникали всяческие затруднения, вызванные требованием Верховного командования, чтобы группы армий сносились друг с другом через его посредство.