Лжец - Стефания Лин

– Газуй. Боюсь, что есть все шансы увидеть на хвосте собак.

– Он не должен знать. Создатель. Я никому ничего не говорил, – говорит Эйс, газуя так, что позади снова остаются клубы пыли.

– Знаешь, почему-то до меня только сейчас доперло, что мой телефон может прослушиваться.

– Выбрасывай, – Эйс жмет кнопку и окно опускается. Достаю из кармана мобильный и безжалостно швыряю его в окно, – О этом, умник, раньше нужно было подумать, – саркастическим тоном.

– Мое первоначальное задание не имело под собой намерений, которые есть сейчас. А потом и времени не было об этом подумать.

– Короче говоря, если твой папа сядет нам на хвост сейчас, то виноват ты, – хмыкает друг и переводит оценивающий взгляд на Ру, которая молча наблюдает за нами, – Она что, немая?

– Сам немой, – отзывается сразу, вызывая у меня улыбку.

– Я Эйс, детка.

– Рунта Риччи, и я не детка. Особенно для тебя, – рычит, но как-то без злобы. Эйс это тоже понимает, потому что весело хмыкает и давит газ на максимум.

– Ты нас убьешь! – кричу другу, – Немного сбавь скорость.

– Ты же знаешь, что я первоклассный водитель.

– Ага, – смеюсь, – Когда вблизи нет зданий. Уменьшай скорость, потому что моя жена намерена пожить еще немножко.

* * *

Через два часа мы оказываемся в другой части города, успев засветиться «незаметным авто» по всем промышленным районам. Эйс немного сбавив скорость все равно несется по улицам пугая местных рыком своего монстра. Рунта все это время сидит вцепившись в мою руку, не сказав больше ни слова. На наше счастье до квартиры друга мы добираемся без приключений, хоть и не могу с уверенностью сказать, что теперь каждому встречному неизвестно про какого-то ненормального, который мчался по городу. И если Создатель сопоставит все и, кроме того, прослушивал мой телефон, то станет понятным, что это я, его сынок , наконец-то вернулся домой.

Дом всего шестнадцать этажей. Он довольно старый и находится в не самом худшем, но и не в самом лучшем районе столицы. Быстро выходим из машины и поднимаемся на старом лифте на десятый этаж.

Квартира – я здесь был раньше, но в пьяном угаре – довольно просторная. В темно-коричневых тонах, кухня не соединена с гостиной, как сейчас модно. Сначала попадаем в коридор, по одной стене которого тянется зеркальный шкаф. А из коридора выходы в комнаты и кухню. Здесь четыре комнаты: гостиная, две спальни и игровая – личная вотчина Эйса, заставленная множеством экранов – старых и новых.

– Продуктов нет, предупреждаю. Холодильник пустой. Разве что в морозильнике найдется несколько замороженных полуфабрикатов.

– Не страшно, – подает голос моя жена, когда заходим в одну из спален, – Здесь шикарнее чем у меня дома, – тихонько говорит уже мне обвинительным тоном.

Оно и действительно так: стены выложены темным кирпичом, посередине огромная кровать, справа еще один шкаф из темного дерева и зеркалом в виде мозаики, слева обычное окно рядом с которым стеллаж уставленный антиквариатом: старыми фотоаппаратами, видеокамерами, дисками, плафонами и даже печатная машинка . На полу полосатый ковер, как шкура зебры.

– Ну что, будем спать здесь, – произношу, наблюдая за реакцией Ру. Она осматривает комнату со сдержанным выражением лица. У меня даже появляется ощущение, что ей не нравится дизайн.

– Мэлс, я буду спать здесь, а ты в другой комнате, – отрезает.

– Нееет, мы вместе занимаем эту комнату. Я буду спать только со своей женой.

– Послушай, – оборачивается, сводит бровки к переносице, – Я не буду играть в игру муж и жена. Соблазнять меня не нужно, я уже и так с тобой, но кажется мне правила твоей игры изменились, поэтому...

– Потому что, Ру? – одними губами произношу, приближаюсь к ней, нависая сверху. Намеренно не касаюсь, позволяя электрическим струям наших тел самым потянуться друг к другу, объединиться. Ожидаю ответной реакции, и она появляется. Рунта тяжело выдыхает, а потом втягивает носом воздух, словно ей его мало. Вижу, что умом приказывает сделать своим ногам шаг назад, но тело не поддается ей, – Послушай, между нами что-то есть, нельзя этого отрицать. Меня тянет к тебе, тебя ко мне. Мы женаты. Почему бы не попробовать?

– Потому что, Мэлс, когда все закончится, а ситуация так или иначе будет иметь свой финал, ты забудешь про меня, выкинешь из головы, словно какую-то яркую обертку, которая просто долгое время не поддавалась, и все-таки привлекала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Я привезу вам продуктов, – белокурая голова Эйса заглядывает в комнату в тот момент, когда между нами виснет пауза.

– Не нужно. У меня для тебя другое задание. А ты разбирай вещи, – приказываю жене, – Мы поедем за едой, поэтому сиди тихо, никому не открывай. Поняла?

– Мне семь лет? – фыркает, – Я не идиотка, Блэк!

– Вот и прекрасно. – бросаю раздраженно, прекрасно осознавая причину изменения своего настроения. Все банально, меня разрывает от желания, с Виноградинкой у нас вроде все в шоколаде, а она все равно сопротивляется, словно первый раз со мной, что-то отвратительное. Да и сама недавно говорила, что возможно хотела бы иметь со мной какие-то отношения, а теперь ей не нравится вариант спать в одной постели, – Эйс, я догоню, – бросаю другу. Он кивком головы показывает, что понял меня и скрывается за дверью, – Знаешь Рунта, почему ты не хочешь спать со мной в одной постели?

– Почему же? – поднимает голову, встряхивая черными волосами.

– Потому что ты боишься. И не меня, а себя. Тебе страшно, что на самом деле, когда я начну соблазнять, по-настоящему соблазнять, ты не устоишь! – после этих слов выхожу прочь, хлопнув дверью. Эйс стоит в коридоре, подпирая стену и улыбаясь так, словно купил выигрышный лотерейный билет.

– Вы просто замечательная парочка, – смеется.

– Ага. И все еще без брачной ночи.

– О-о-о-о, да ты просто образец сдержанности, – теперь его смех превращается в ржание.

– Иди к черту, Эйс. Пошли, расскажу про твое задание, и возьмем еды.

Выходим из дома. Погода на улице становится с каждой минутой все хуже: ветер срывает последние листья с деревьев. Серое небо тяжелыми тучами виснет над головами и кажется, что вот-вот упадет. В воздухе чувствуется привкус дождя, такого, который бывает только осенью: холодного, мерзкого и отвратительного в какой-то мере.