Женщина перемен - Алла Холод

Аня позвонила в 9 утра, когда я только проснулась и еще не успела привести себя в порядок. Я мирно пила кофе с молоком, не испытывая никакого похмелья, поскольку после вчерашнего посещения кафе больше не притронулась к спиртному. Максим не отпускал меня от себя весь вечер, и мне удалось сделать лишь пару глотков виски из его бутылки, стоящей в баре.

— Ну что?! — в нетерпении выпалила я.

— Какая ты шустрая! — осадила мой пыл девушка. — Только девять утра. И я только собираюсь. А тебе звоню, чтобы спросить: не хочешь поехать со мной?

— Хочу, — ответила я, не раздумывая. — Где живет твоя бабушка? Куда ехать? Где мы встретимся?

Трудно сказать, насколько серьезные надежды я возлагала на посещение курсов «Белой лилии». Я думала, что если не поможет и это, то я смогу считать, что сделала все и чиста перед собой. Пока то, что происходило на курсах, выглядело вызывающим шарлатанством, но я не склонна была делать преждевременные выводы. Официальная медицина мне уже не помогла. Кто знает, может, проблемы, подобные моей, как раз требуют именно такого вмешательства? Аня со своим самодеятельным расследованием взбудоражила меня настолько, что я была вынуждена признаться самой себе, что на сегодняшний день курсы — это, пожалуй, единственное, что вызывает во мне хоть какие-то эмоции. Ну и все, что с ними связано, тоже.

Я быстро съела два больших бутерброда с сыром и копченой индейкой, сбегала в душ, накрасилась и выбрала теплую удобную одежду: черные джинсы, кашемировый свитер и меховую куртку с капюшоном. Сумку решила взять вместительную — никто не знает, как долго мне придется отсутствовать. В нее я положила несколько тонких бутербродов и на всякий случай маленькую бутылочку «Курвуазье». Провозилась я долго и к месту встречи с Аней пешком уже не успевала. Решила вызвать такси, забрать подругу в условленном месте и дальше ехать на той же машине. Но у памятника Пушкину, где меня ждала, переминаясь с ноги на ногу, Аня, облаченная в красную куртку, выяснилось, что она приехала на своей машине. Я испытала легкий укол разочарования. Разумеется, не потому, что пришлось отпускать таксиста. А по той единственной причине, что коньяк, уютно примостившийся на дне моей объемной сумки, разделить будет не с кем.

Бабушка Ани жила совсем недалеко, мы свернули с магистральной улицы и углубились в ту часть центра, которая до сих пор была не тронута строительными корпорациями. Дома тут стояли старые, монументальные, сталинской постройки. На некоторых красовались мемориальные таблички с именами героев и знаменитых людей, почтивших эти места своим проживанием. Со временем сталинские монстры осовременились, замельтешили кондиционерами и спутниковыми тарелками, заблестели чистыми пластиковыми стеклопакетами. В первых этажах пятиэтажек пока еще влачили скудное существование малопосещаемые магазины, скучающие вдали от более престижных и людных улиц. Но все это не могло нарушить грустного ощущения, что жизнь практически покинула эти места.

Парковок здесь не было совсем, а наличие знаков, предупреждающих о работе эвакуаторов, напрочь отбивало привычное желание прибиться к тротуару.

— В бабушкин двор не въедешь, — пояснила Аня, — там ворота, от которых у меня нет ключей. Поброди, я сейчас.

С этими словами девушка нырнула на своей «Шкоде» в какую-то подворотню, оставив меня мерять шагами давно не ремонтированный, в колдобинах тротуар. Через несколько минут я увидела знакомый силуэт в проеме арки и пошла навстречу своей новой подруге. Аня взяла меня под руку и сказала:

— Нам в соседний двор. Если бабушка спросит, почему мы интересуемся, скажем, что ты ищешь потерянную родственницу, по фотографии очень похожую на Валю. Нужны подробности о ней, чтобы проверить твою информацию.

— Для чего это? Твоя бабушка — потомственная чекистка?

— Нет. Она профессиональная приставалка и просто одинокая женщина, — вздохнула Аня. — Легче приврать ей, чтобы что-то объяснить, иначе привяжется с вопросами. Скучает старушка.

Мы вошли в гулкий подъезд с узкими лестницами и перилами, которым невдомек, что жильцы оплачивают ремонт мест общего пользования. Аня нажала на кнопку звонка, и через несколько секунд дверь нам открыла приятная старушка с аккуратно причесанными седыми волосами, отливающими фиолетовым.

— Анечка, деточка, ты не одна! — воскликнула женщина, кажется, обрадованная нежданным посещением. — Проходите, девочки, сейчас будем пить чай и есть беляши.

Квартира у Татьяны Андреевны, Аниной бабушки, была большая, оставив нас раздеваться в прихожей, старушка засеменила на кухню, и откуда-то издалека до нас долетел звук закипающего чайника. Аня не последовала за бабушкой, а пригласила меня в комнату, расположенную направо от прихожей.

— Подожди меня пару минут, — сказала она, — бабушка у нас старорежимная, в кухню гостей не приглашает. Я пойду помогу ей.

В центре квадратной комнаты стоял круглый стол из отличного дерева, совершенно не потертый от времени, хотя ему наверняка было уже немало лет. Я уселась на удобный стул и, как только Аня ушла, потянулась к своей сумке. Неизвестно, сколько времени мы здесь проведем. Кроме того, Аня говорила, что нам может понадобиться помощь соседки, бабушкиной подруги. А я между тем разволновалась не на шутку. Прислушиваясь к движениям в квартире, расстегнула молнию сумки, достала коньяк, ловким движением скрутила крышечку и сделала полноценный глоток. Изысканный французский напиток оказал на меня волшебное действие, как бывает всегда, когда я только начинаю свое первое за день общение с алкоголем. Мне стало тепло и весело, я исполнилась интересом и даже некоторым азартом доморощенного сыщика. Сколько продлится это состояние?

Комната Аниной бабушки напомнила мне детство, хотя мы с родителями жили не в сталинском доме. Но занавески на окнах у нас были почти такие же. И мама, точно так же, как хозяйка этой квартиры, любила обрамлять и вывешивать на стену самые памятные семейные фотографии. Сейчас так уже никто не делает. Я подумала, что давно не навещала родителей. Мы регулярно созванивались, мы с Максимом исправно поздравляли их с праздниками, я привозила домой лекарства и кое-какие продукты, но давно не бывала дома вот так, как сейчас здесь. Чтобы неспешно пить чай с беляшами, никуда не торопиться. Причина лежала на поверхности — мне не о чем было поговорить с родителями по душам. Решись я хотя бы попробовать, они быстро поняли бы, что говорят с мертвым человеком. Я проглотила еще капельку и вовремя спрятала бутылку — на пороге комнаты показалась Аня с подносом, на котором стояли чайные чашки, за ней семенила бабушка, груженная блюдом с беляшами.

Мы предавались мирному чаепитию не менее двадцати минут, прежде чем Аня решилась повернуть разговор в нужное русло. Оказалось, бабушка и сама хорошо помнит ту историю.

— После того, как Руслана Григорьевича посадили в тюрьму, Валя стала сама не своя. Верите — она даже старалась не заходить одна в подъезд, ждала, когда еще кто-то войдет, боялась, что ее могут поджидать на лестнице, что у нее будут искать какие-то деньги. Боялась, что ее убьют. Хотя ничего такого, конечно, никому не говорила.