Не верь, не бойся, не прощай - Сергей Майдуков

Марина приблизилась к столу в сопровождении санитара и Грибкова.

— Вы готовы? — спросил усталый санитар с бледным лицом.

Девушка слабо кивнула и уставилась немигающим взглядом на накрытое простыней тело. Санитар осторожно убрал край с лица покойницы.

Марина похолодела. Ее ноги подкосились, словно от удара. Грибков едва успел подхватить девушку за талию. Марина смутно осознавала все, что происходило дальше. Она помнила, как чей-то голос монотонно сообщил: «Вскрытие установило, что смерть не насильственная и наступила в результате остановки сердца».

Девушку подташнивало от запаха формалина и нехватки кислорода.

— Вы какая-то бледная, — участливо обратился к ней Рогозин. — Дать вам нашатырь?

— Нет, — слабым голосом ответила Марина. — Спасибо.

Взяв себя в руки, она приблизилась к покойной и заметила на теле бабушки отчетливые следы ушибов и синяков: на щеке, плече и шее. Девушка потянула за простыню, чтобы рассмотреть тело получше, но следователь Грибков схватил ее за руку:

— Не положено.

— У нее же синяки, — растерянно произнесла Марина. — Ее били!

— Согласно проведенной медэкспертизе смерть наступила вследствие инфаркта, — отчеканил Рогозин. — А синяки… Заблудилась старушка, ударилась в темноте. От страха сердце и прихватило.

Грибков достал из кожаной папки лист с печатным текстом и сунул его под нос Марине.

— Если вы опознали труп Ольги Матвеевны Кушнарь, то распишитесь здесь, пожалуйста.

Покачнувшись, Марина схватилась за стол.

Рогозин быстро извлек из кармана пузырек с нашатырным спиртом и сунул его под нос Марине.

— Сейчас вам будет лучше, — сказал он. — Я столько лет работаю медэкспертом, но так и не привык к смерти.

— К ней невозможно привыкнуть, — подтвердил санитар.

Придя в себя от запаха нашатыря, Марина поставила подпись в том месте, куда указывал палец Грибкова. Затем еще раз посмотрела на бабушку. Ее неизменная прическа каре лежала, как всегда, идеально, волосок к волоску. Нос на бледном лице выглядел крупней, чем прежде. Но все равно Марине казалось, что бабушка вот-вот откроет глаза и улыбнется ей. Девушка наклонилась к телу.

— Вы видите синяки на ее шее? — проговорила она, вопросительно посмотрев на троих сопровождающих. — Это же следы от пальцев!

— Опознание закончено, — сухо сообщил Грибков. — Можете накрывать тело.

— Что это значит? Я требую провести дополнительную экспертизу! — воскликнула Марина, не замечая покатившихся из глаз слез. — Я же вижу, что с ней что-то не так.

— Гражданка Кушнарь. — Следователь взял Марину за локоть и повел к выходу. — Это уже не ваше дело. Вы слышали только что заключение медэксперта Павла Степановича Рогозина. Он сделал свою работу, вы опознали тело. А сейчас вам просто нужно немного отдохнуть и прийти в себя.

— Со мной все в порядке. — Марина высвободилась из цепких рук Грибкова. — Имейте в виду, что я этого так не оставлю, а напишу заявление в Генпрокуратуру.

— Дело ваше, — развел руками следователь. — Вам по лестнице и направо.

Рогозин и Грибков проводили уходящую Марину безразличными взглядами.

Не глядя под ноги, девушка выбралась на улицу и принялась с жадностью глотать воздух. Марине казалось, что она пропиталась гнилостным запахом морга, от которого ей теперь никогда не избавиться. Закатное солнце так ярко светило в глаза, что все происходившее пять минут назад казалось нереальным. Подышав свежим воздухом, Марина понемногу пришла в себя, но ехать домой не спешила. Девушке нужно было пройтись по улице, осознать то, что произошло. Марина очень не хотела плакать при Антошке, чтобы не испугать его.

Она долго шла по улице, спотыкаясь о камни, задевая прохожих и шатаясь, словно пьяная. Перед ее глазами стояло лицо бабушки Оли: бледное, измученное, с кровоподтеком на виске, полное отчаяния. По крайней мере, Марине показалось, что была в нем какая-то печаль.

Оттягивать возвращение домой до бесконечности было невозможно, и Марина направилась на конечную остановку автобуса.

Оплатив проезд, она прошла в середину салона и опустилась на жесткое сиденье у окна. Девушка вспомнила, что в морге ей отдали бабушкины вещи, среди которых были и ее любимые кольца. Открыв сумку, Марина достала носовой платок, в который были завернуты украшения. Разглядывая кольца, она вспоминала, что бабушка Оля верила: эти камни обладают чудодейственной силой, в подтверждение чего рассказывала мистические истории из своей жизни.

«Почему же на этот раз они тебя не защитили, бабушка? — подумала Марина, засунув платок с украшениями обратно в сумку. — Почему не сберегли?»

Забыв, что она находится среди людей, Марина заплакала. Очнулась она, когда автобус, дернувшись, остановился на следующей остановке. В двери, толкаясь, полезли пассажиры. Всем хотелось ехать сидя, никому не нравилось стоять, поэтому лица у людей были злые, а глаза жадные. Забегая в автобус, пассажиры падали на свободные места, занимая соседние сиденья «для своих». Марине стало противно наблюдать за этим, и она отвернулась к окну.

На улице тоже было безрадостно: мусор, разбросанный возле урн; плешивые дворняги; молодежь с открытыми бутылками пива и асфальт в трещинах. Впрочем, куда бы Марина ни смотрела, она видела только бабушку на мраморном столе. После этого люди, толкающие друг друга локтями, казались странными.

Рядом стояли две женщины, сплетничавшие о коллегах по работе. Всегда вежливая Марина едва сдержалась, чтобы не попросить их заткнуться. Она смотрела на людей со странным, неведомым ей прежде чувством раздражения и непонимания. Все, абсолютно все теперь казалось Марине лишенным смысла. Она взглянула на мужчину, сморкавшегося в большой клетчатый платок, и подумала, что он выглядит нелепо. Влюбленная парочка, стоявшая на остановке, была ей неприятна. Мать, державшая ребенка на руках, вызывала сочувствие: зачем рожала, если все равно умрет, не намного опередив младенца?

Всю дорогу домой Марина думала о бабушке, а когда выныривала из своих мыслей, продолжала разглядывать людей. Все они казались ей странными, непонятными существами.

«Люди думают о завтрашнем дне, о сегодняшнем ужине, о том, как на них накричал начальник, — размышляла Марина. — Но никто из них не хочет думать о смерти. Мы стараемся делать вид, будто ее нет, но она рядом. Так близко, что мы даже не можем себе представить… А ведь именно о ней нужно думать, к ней нужно готовиться. Люди глупы».

Погруженная в размышления, Марина проехала свою остановку. Бредя домой, девушка позвонила Евгению.

— Ты где? — поинтересовалась она, когда он ответил на звонок.

— Я на собеседовании, — ответил Евгений тихо. — А что?

— Ты проходишь его на улице? — спросила Марина, саркастически усмехнувшись.

— Почему на улице?