Негодник - Элизабет Кейз

Коннел тоже поднялся. Увидев, что Бетани намеревается уходить, он схватил ее за руку, но тут же отпустил ее и отступил на шаг.

– Ах, простите, пожалуйста! Я, кажется, все запутал. Выслушайте меня. Мне нужна ваша помощь.

Бетани пристально посмотрела на него потом кивнула.

– Говорите, я вас слушаю.

– Видите ли, я не очень часто принимаю гостей… То есть совсем не принимаю… – Коннел тяжело вздохнул. – Я понимаю, что это, наверное, неудобно, но… не могли бы вы присоединиться к нам? Возможно, этот разговор будет иметь очень важное значение для Гленмида и для будущего вашего сына.

Просьба Коннела удивила Бетани.

– Мой отец занимался морскими поставками. Он продавал парусину, канаты, морскую форму и прочее в этом роде. Все эти товары доставлялись по морю в Уилмингтон и хранились на складах до тех пор, пока не понадобятся. Отец научил меня разбираться в колонках бухгалтерских книг, которые, как я полагаю, во всех сферах коммерции одинаковые. Но сомневаюсь, что я смогу быть вам чем-нибудь полезной. Ведь я совершенно не разбираюсь в лошадях.

– Нет-нет, я не об этом… – Коннел запустил в волосы пятерню. – Я не совсем правильно все объяснил. Видите ли, у Джеймса сейчас в доме гостья. Вдовствующая кузина из Америки. Джеймс привезет кузину с собой, и он надеется, что вы составите ей компанию, пока мы будем заниматься своими делами.

Молчание Бетани показалось Коннелу вечностью. Наконец Бетани нахмурилась и проговорила:

– Итак, вы пригласили меня спуститься в ваш кабинет, предлагали чай, заикались и бормотали что-то последние минут пять только для того, чтобы я выступила в роли вашей хозяйки?

Коннел не знал, рассматривать ли этот ответ как отказ или как согласие. Взглянув на каминные часы, он пробормотал:

– Мне показалось, не пять минут…

– Почти десять, если точно.

Какое-то время Коннел пристально смотрел на Бетани. «Может, она надо мной насмехается?» – думал он. И в выражении ее лица не было ничего, кроме безмятежности и простодушия.

– Поймите, миссис Делейни, у меня совершенно нет опыта в этих светских разговорах. А Джеймс – надежный друг. Мне хотелось бы выполнить его просьбу, и я был бы очень вам признателен за помощь. Имейте в виду: если все пойдет как следует, сегодняшний разговор может оказаться очень важным для будущего Гленмида и, следовательно, для вашего сына.

– Очень хорошо, – кивнула Бетани. – Думаю, мне удастся управиться с чаем и поддержать разговор по душам. Вдове, без сомнения, захочется попотчевать меня историями о своей молодости и о потерянной любви.

Коннел усмехнулся:

– Звучит так, будто у вас есть опыт в подобных делах.

– Какое-то время, перед тем как заболел мой отец, тетушка Бриджет подрабатывала в нашем приходе компаньонкой всяким старушкам. Многие из них жили только своими воспоминаниями и постоянно носили траур, утверждая, что благодаря этому мужья их все еще живы. Такие разговоры делали старушек счастливыми, и я никогда не отказывалась их слушать.

– Понятно… – протянул Коннел. – Что же касается гостьи… Если она станет ко мне обращаться, я даже не сумею ей ответить. – Он нахмурился и мысленно добавил: «Черт бы побрал этого Джеймса. Зачем ему понадобилось тащить с собой кузину? Впрочем, если он так решил, то, возможно, в этом есть какой-то смысл…»

– А вы знаете, когда они приедут? Может быть, к чаю? – Коннел промолчал, и Бетани продолжала: – Как бы то ни было, мне надо переодеться и сделать прическу.

Бетани уже направилась к двери, но Коннел окликнул ее:

– Минутку, миссис Делейни! Прежде чем вы уйдете, позвольте задать вам еще один вопрос.

Бетани обернулась:

– Да, конечно. Ведь в прошлый раз вы ответили на множество моих вопросов.

– Вы сказали, что вдовы, которых вы знали, носили траур, пытаясь таким образом продлить жизнь своих мужей. А сами вы сразу сняли положенный годовой траур, чтобы память о Финне умерла вместе с ним?

Бетани сделала несколько шагов к Коннелу.

– Честно?

Он кивнул.

– Я вообще не носила черных вдовьих одежд. У меня не было денег на покупку новых платьев. К тому же у меня есть маленький сын, которого нужно одевать и кормить. – Бетани машинально оправила юбку. – Я была слишком занята, рассчитываясь с долгами и пытаясь уберечь Росса от ненужных разговоров, чтобы думать еще и о том, какого цвета наряды я ношу.

Коннел почувствовал себя виноватым. Узнав о тех ужасных испытаниях, что выпали на долю Бетани и ее сына после смерти Финна, он подумал о том, что не испытал и малой части таких тягот.

– Кроме того… – Бетани на мгновение умолкла и выразительно взглянула на Коннела. – Что бы вы ни носили, это не имеет ни малейшего отношения к тому, что вы помните. Стоит мне взглянуть на моего сына, и я тотчас же вспоминаю его отца.

Коннел невольно вздохнул:

– Ваша правда, миссис Делейни. Спасибо за честность. Я уверен, что ваше решение нелегко давалось вам также из-за всевозможных слухов…

Бетани. Закусила губу и пристально посмотрела на хозяина Гленмида:

– Благодарю за откровенность, мистер Делейни. Поскольку мы пытаемся, быть четными друг с другом, могу ли я кое-что уточнить из того, о чем уже спрашивала?

Ну вот, началось. Коннел со вздохом кивнул. Такова обычная цена за то, что позволяешь кому-то узнать правду о вещах, которые лучше бы было навсегда оставить в прошлом.

– Вы сказали, что Финн стрелял в вас. И он, конечно же, думал, что вы умерли, когда приехал в Северную Каролину в поисках моего отца?

– Да, верно. – Еще до того, как прозвучал вопрос Бетани, Коннел знал, каким он будет, и готовился в очередной раз пережить события десятилетней давности. Его удивила любезность, с какой Бетани вела беседу, хотя Бриджет наверняка уже успела познакомить племянницу со всеми собранными в деревне сплетнями. Коннел заранее готовился увидеть в глазах. Бетани гнев и неприязнь, однако не увидел ни того ни другого.

– А вы уверены, что именно Финн стрелял в вас? – неожиданно спросила Бетани.

Коннел уставился на нее в изумлении. Такого вопроса он никак не ожидал. Пристально глядя в глаза молодой женщины, он проговорил:

– Но почему вы спрашиваете об этом?

– Потому что человек, за которым я была замужем… Он был не из тех мужчин, которые вступаются за честь женщины. И не из тех, кто ради любимой готов поставить на карту все. Женщины были для него просто развлечением, не более того. А вы разве не знали об этом?

Коннелу трудно было судить, чего стоили Бетани эти слова, но по смятению, внезапно появившемуся в ее взгляде, он предположил, что ей было очень нелегко.

В ожидании ответа Бетани внимательно смотрела на Коннела, но он молчал, и она, тяжело вздохнув, продолжала: