Стратагема ворона - Юн Ха Ли

– Шуос, – резко проговорила Тсоро, – когда ты считаешь необходимым выкинуть очередной фортель в духе убийства собственных кадетов, мы не посылаем тебе записки с указаниями, как надо управлять фракцией.

Микодез потеребил один из листьев своей зеленой луковицы и сказал:

– Ладно. Только потом не говорите, что я не давал вам хороших советов.

– Если вы двое закончили, – сказала Ируджа, не повышая голоса. – Микодез, мне нужно, чтобы вы проследили за ситуацией. Не вмешивайтесь, пока Джедао не сделает ход против нас, и особенно не мешайте ему сражаться с Хафн.

– У меня есть полезное количество тенемотов, которые как раз выдвигаются на позиции, – сказал Микодез. – Поверьте, их коммандеры так же мало заинтересованы в перестрелке с Джедао, как и я.

Пса хмыкнул.

– Я видел вас на стрельбище, Микодез. Я бы дал вам равные шансы.

– Очень лестно, – скромно сказал Микодез, – но, хотя Джедао продемонстрировал способность при виде человека с оружием выбить это самое оружие из его рук выстрелом – дурацкий трюк, против которого я всегда предостерегаю своих оперативников, – мой выбор в такой ситуации заключается в том, чтобы перво-наперво не оказаться с этим человеком в одной и той же комнате.

Андан Шандаль Йенг улыбалась.

– Рада, что у нас все-таки есть план действий.

Микодез сохранил невозмутимое выражение лица. Он заметил, что у Кел Тсоро время от времени бегают глаза. Тот скрытый разговор Шандаль Йенг, несомненно, вела с ней. Обе использовали кинесические[3] и протокольные программы, чтобы сгладить эффект, но Микодез давным-давно их обошел. Он собирался скормить обеим старую добрую ложь, но, разумеется, им об этом знать не следовало.

– И последнее, – сказала Ируджа. – Файан, как обстоят дела с технологией обретения бессмертия?

– В записях Куджена царит полный бардак, – сказала Файан. Она имела в виду те, которые украла у него, на том основании, что не хотела бы случайно воссоздать такую дрянь, как «черная колыбель», былую темницу Джедао. Дело было не столько в том, что Куджен страдал неорганизованностью – скорее наоборот. Этот человек был дотошен во всем. Отчеты, которые он посылал другим гекзархам, прежде чем исчезнуть, были безупречно структурированы и вычитаны, являя собой образец ясности. Но его личные заметки касательно проектов, которыми он не собирался делиться ни с кем другим, требовали расшифровки, поскольку он записывал их особым стенографическим способом, и его гений затруднял (как однажды объяснила Файан) отслеживать случающиеся время от времени интуитивные прыжки.

Файан рассказала о некоторых недавних технических трудностях, обращаясь в основном к Ирудже, у которой была вся необходимая информация, чтобы следить за её объяснениями. Микодез просто записал все детали, чтобы позже передать сотрудникам для проверки. Наблюдать за тем, как все остальные лезут из кожи вон из-за перспективы жить вечно, было в чем-то увлекательно, хотя он и не собирался это выдавать.

Собрание закончилось. Вскоре Микодез остался наедине со своей зеленой луковицей. Было ясно, что другие гекзархи облажаются в своих попытках взять Джедао под контроль. Микодез предположил, что после Адского Ветерена никто толком не соображал, что делает, но давно умершие Кел и гептарх Шуос должны были за многое ответить. И все-таки, неужели кто-то в этой вселенной считал, что держать обезумевшего немертвого генерала в качестве бойцового пса – хорошая идея?

С другой стороны, тайком натравливать гекзархов друг на друга становилось утомительным. Тот факт, что Джедао сорвался с поводка, представлял собой новый вызов. Просматривая стенограмму разговора Тсоро и Шандаль Йенг, Микодез вызвал на экран файлы, которые когда-то выкрал у Нирай Куджена. Их черед придет следом за стенограммой.

Брезан просыпался урывками, как головоломка, собирающая сама себя из кучи хлама.

– Что? – проговорил он и поморщился от металлического привкуса во рту и налета на языке. Через некоторое время он сумел осмотреться. Стены теплого серого цвета с единственной абстрактной картиной, которую Брезан мог видеть, не поднимая головы. После этого ему пришло в голову, что он лежит на койке, подключенный к стандартному медицинскому блоку. Паучьи ремни держали его крепко.

Ну что ж, по сравнению с гребаной спальной капсулой, в которую его засунул Джедао, это было улучшение.

– Эй? – попытался крикнуть Брезан, но сумел лишь каркнуть. Он попробовал ещё раз, почти с тем же успехом.

Примерно в это же время он обнаружил, что кто-то отключил его аугмент, что подразумевало либо очень хорошего техника, либо кого-то с кодами доступа, либо и то и другое. В любом случае плохая новость. Наверное, здесь есть местная сеть, но даже если бы она отказалась с ним разговаривать, он бы имел доступ к внутреннему хронометру и базовой диагностике. Как долго он был без сознания? И что это за место, черт возьми?

Брезан подождал еще немного. К затяжной боли при дыхании добавился зуд под левым коленом, который приводил его в бешенство: ведь он не мог дотянуться до нужного места, чтобы почесаться.

Как раз в тот момент, когда он решил все-таки попытать счастья с паучьими ремнями, вошла очень бледная улыбающаяся женщина с замысловатой мерцающей татуировкой на правой щеке. На ней был пурпурный жакет поверх лавандового платья, щедро украшенного аквамариновыми кистями, а на шее и запястьях позвякивали серебряные украшения. Трепещущие щели на шее говорили о том, что у нее есть жабры. Единственным полезным намеком относительно её личности была золотая булавка на груди слева: глаз Шуос.

– Привет, – сказала она. – Дайте мне минутку, и я вас освобожу.

– Пожалуйста, дайте мне возможность поговорить с Командованием Кел, – попросил Брезан, вспомнив о своей миссии.

– Сначала мы должны вас обработать.

Ну да, разумеется: под этим цветистым нарядом пряталась фирменная шуосская черствость. Тем не менее как штабной офицер, Брезан накопил опыт работы с бюрократами. Шуосы обычно соблюдали протокол. Лучше подыграть этой даме.

Отцепив его от медицинского блока – процесс оказался более болезненным, чем он готов был признаться, – она сказала:

– Стакан воды?

– Мне бы лучше в уборную.

– Минуточку. Я ещё не всё отцепила. – Она не пошевелилась, но Брезан понимал: уж у неё-то аугмент работает. – Теперь можете двигаться. – Она указала на дверь. – Постарайтесь не задерживаться, хорошо? – И опять эта обаятельная улыбка. – Кое-кто хочет с вами поговорить.

Дружелюбное поведение и неопределенность в отношении «кое-кого» заставили Брезана насторожиться. К несчастью, ему ничего не оставалось делать, кроме как подчиниться. Он собрался с духом и сел. Было больно, да, но это была не режущая боль от паучьих ремней, которую он испытал много лет назад, когда, будучи кадетом, поучаствовал в демонстрации.