Инсинуация. Книга первая - Евгения Владон

– Что за бред вы несёте? Чушь несусветная! Да мне одинаково плевать на вас, кто бы вы там ни были на самом деле! Все вы на одно лицо! Что в фирменном костюмчике с иголочки, что в свитерочке из секонд-хенда!

– Ну, а я о чём и говорю. Потому что никто из нас не смотрит в вашу сторону, как в сторону этой девушки… – нет, ему мало было это сказать!

Обязательно нужно было посмотреть в лицо Дэниз любующимся взором восхищённого ценителя прекрасного, а потом ещё и добить очередным контрольным – нежно скользнуть пальцами по её ладошке и оставить новую метку своего обжигающего поцелуя на её прохладной коже. Через чур уж обжигающую, чувствительную и проникающую туда, куда не следует…

– И никого из нас рядом с вами не пробирает откровенными желаниями с ещё более неуёмными фантазиями, какие обычно нас изводят подле подобных красавиц. Желаниями заняться с ней сексом, извращённым и нежным, грубым и мучительно сладким… болезненным и безумно долгим… Да… Сознательно затягивая обоюдное удовольствие до бесконечности, не останавливаясь и не прерываясь ни на миг…

И после этого скажите, что она не спятила? Смотреть в лицо этого искушающего Дьявола, изумлённо улыбаться в ответ и… буквально расплавляться сознанием и телом то ли в его ментальной клетке невидимых объятий хищника-завоевателя, то ли под сильнейшей дозой гипнотического воздействия его осязаемого взгляда, проникновенного голоса и окутывающего тепла нежных рук. Именно! Смотреть и не иметь ни сил, ни возможностей отвести от его лица собственных глаз. И плевать (хотя не следовало бы!), что рядом столько нежелательных зрителей, включая несовершеннолетнего ребёнка, чьё врождённое любопытство с повышенной жадностью крайне пытливого ума превышало взрослый интерес в десятки раз.

Но разве Дэниз могло что-то сейчас остановить, особенно проваливающееся воображение в бездонный омут синих глаз напротив, затягивающий её собственный взгляд и здравый рассудок в психоделические чертоги эмоционально шокирующих видений и чувств? Всего несколько мгновений или секунд, ошпаривающих, сжигающих и плавящих всё на своём пути, и она уже в эпицентре вечности, делает последние шажочки в чужую тьму, столь гостеприимную и всепоглощающую. А потом её накрывает этими видениями, то ли своими, то ли чужими, а может и обоюдными. Настолько детальными и сверх ощутимыми, что её едва не вынесло за пределы собственного сознания за один порывистый выдох. Будто не она на них смотрела, а находилась прямо там… в собственном абсолютно нагом теле, покрытом глянцевой плёнкой холодной испарины поверх разгорячённой кожи, – извивающегося, стонущего, тянущегося за смуглыми руками своего мучителя и ненасытного хищника. И эта картинка настолько казалась живой и реальной, режущей глубокими ударами шокирующего возбуждения по вскрытым эрогенным узлам, будто Дэниз и вправду стояла в эти самые секунды на четвереньках под огромным телом беспощадного Дьявола, выгибаясь под его сладким гнётом и задыхаясь от глубоких толчков его большого члена в своей истекающей остервенелой похотью вагине. И не просто задыхаясь, а умоляя со слезами и протяжными стонами, переходящими в несдержанные крики обезумевшей грешницы, продавшей душу любимому Хозяину любимого ада, только за право быть рядом, за возможность умирать под его руками, стягивающими в те мгновения властным захватом нещадных пальцев её волосы на затылке и тугие ремни прочных фиксаторов на её распятом теле…

То ли видение оказалось слишком шокирующим и невероятным (чтобы её собственное воображение выдавало подобные образы?), то ли ленивая улыбка Дьявола искусителя в реальном времени, проступившая сквозь пылающую дымку пережитых моментов психического транса, выдернули девушку едва не утонувшим в них сознанием (и всем телом по любому) в окружающую действительность внешнего мира и в интерьер купе общего вагона.

Так сколько же она успела там пробыть? Несколько секунд или часов? Ибо затянуло её туда нешуточно, разворотив мысли, чувства и саму душу такими мощными атаками всесминающего безумия, будто она вживую прочувствовала чужое вторжение не только в свой разум, но и в скрытые глубины томящейся плоти.

Волнение? Сумасшествие? Страх? Или что-то неподдающееся определению? Настолько сильное и подавляющее, что ты теряешься в этом моментально, как ничтожная песчинка в бездонном океане или в тёплых ладонях искусного Магистра иллюзий.

Она так и не поняла, что же это было и что с ней происходит. Страхом скорее придавило, когда она с детальной чёткостью увидела перед собой чеканное лицо и всевидящие глаза попутчика в чёрном. Того самого, чей голос и слова навеяли в её вышедшее из-под контроля воображение столь безумные видения и… да! Желания. Пережитые, пропущенные по нервам, напряжённым мышцам и воспалённым чувствам высоковольтным осязанием чистейшей похоти и первозданного греха. А теперь ещё и отразившиеся в глубине синих глаз напротив, словно Он считал её, увидев всё-всё это на её сетчатке. И не только увидев, но и расшифровав всё до последней линии и точки, заставив испугаться не шутку от одной только мысли, что это и в самом деле так. Он не просто видит, но и знает, а то и чувствует.

Как, например, её реакцию на острейшее возбуждение, ударившее снаружи и изнутри пульсирующим ожогом болезненной истомы по опухшей киске. Дэниз даже не сумела осознать, что именно испытала – то ли растекающуюся в мышцах вагины огненную лаву чистой похоти, то ли вызванное ею порочное выделение обильных соков.

Станете и дальше настаивать, что это не сумасшествие в чистом виде?

– Разве тебя может что-то остановить? – а это? Как вообще можно произнести подобное, едва соображая, что это твой голос, твои слова и твой бесстыдный вызов сидящему напротив Дьяволу?

Само собой, он с неё глаз теперь не сводил. Следил, как тот подобравшийся в засаде хищник, пытающийся скрыть за своей непроницаемой маской неоспоримого хозяина положения своё собственное внутреннее напряжение. Да, то самое, предшествующее смертельному прыжку, который Дэниз могла спровоцировать в любой момент, скажем, тем же ответным действием – когда наконец-то освободила свою руку из его чуть ослабевших пальцев.

– Может уже прекратите? – а всего-то прошло не больше полминуты.

Дэниз поняла это, как только услышала возмущённый голос женщины-исполина, резанувший слух отрезвляющими иглами жёсткой реальности. Именно он разрушил в одно мгновение хрупкую иллюзию последних видений с параллельным измерением, как и само ощущение, что за пределами этого купе ничего не существует и не должно существовать.

– Постыдились бы! – огнедышащий вулкан пыхтел и содрогался, нагнетая обстановку смертельной опасности перед надвигающимся взрывом. – Здоровые лбы, прости господи, и ничего святого, даже в присутствии ребёнка! Мэттью, отвернись! Это очень плохой дядя и не менее испорченная тётя. Видно, их некому было воспитывать, поэтому они и не знают, как правильно себя вести в благовоспитанном обществе. Если бы я только знала… в жизни бы не зашла в это купе!

Как бы не царапал сопротивляющееся сознание голос этой благоверной мамаши своими ржавыми гвоздями, Дэниз продолжала смотреть только в глаза попутчика напротив. Смотреть и тупо чего-то ждать. Запутываясь всё глубже и плотнее в собственных чувствах и оголившихся рефлексах. Здравый рассудок кричал, что это игра воображения, дорисовывающего недостающие элементы желанных деталей туда, где их в принципе нет и не может быть в сущности вообще. Вот только что делать с подсознательными инстинктами, которые упорно вытесняли любую попытку рационального мышления взять верх над одурманенным разумом и вернуть тебя на бренную землю болезненным падением лицом в гравий?