Ёлка желаний - Валентина Сегида

– А ты чем занимаешься? – набравшись смелости, спрашиваю я.

– Я хочу полететь в космос и занимаюсь тем, что ищу способы, как этого добиться.

– Ничего себе. А разве может простой человек в космос полететь?

– Про людей не знаю, но я полечу!

– Не сомневаюсь, что так и будет, – с сомнением в голосе отвечаю я. – По крайней мере, я тебе от всей души этого желаю.

Салат почти готов. Я добавляю майонез в нарезанные продукты и перемешиваю.

– Пошли на диван есть. Там «Любовь и Голуби» начинаются. Обожаю этот фильм, – говорит Стас и, не дожидаясь моего ответа, перемещается на диван.

– Удивительно, как ты нашел фильм среди всех этих песен.

Я люблю есть перед телевизором, но в платье это не особо удобно. Официальная часть праздника окончена, решаю я и иду переодеваться. Мама бы меня простила.

А дальше мы два часа почти без комментариев смотрим фильм. И каждый думает о своем. Мне комфортно сидеть рядом с малознакомым человеком на его диване и молчать. Я не знаю, что в его голове, да это и не важно. Я изредка поглядываю на его профиль и представляю, а вот если бы у нас что-то завязалось… Получилось бы? Вряд ли, у нас нет ничего общего. Мы из разных миров. Я не интересна ему, я это чувствую. Хотя, если подумать, я даже не пыталась ему понравится. Вела себя как полное невменько. А он мне нравится, вдруг с неожиданностью для себя понимаю я.

– Пора спать, – говорю я, когда фильм заканчивается.

– Всего три часа, посиди со мной. Я сейчас не засну.

– Хочешь еще фильм посмотреть?

– Нет. Хочу, чтобы ты мне рассказала про себя и про Мишу.

Внутри у меня все сжимается, я не привыкла к таким разговорам. Я не люблю говорить про себя, в этом еще слишком много боли. Любой вопрос так или иначе приводит к воспоминаниям о своих ошибках. А я себя еще не простила.

– Тогда, может быть, чаю?

– Давай.

Горячий чай разлит по кружкам. Мы опять сидим за столом. Тут же мигает гирлянда на нашей микроелке и стоит клетка с Анфисой. Надо отнести крысу к Мише, он всегда спит с ней, думаю я. А еще я думаю, что ему рассказать? Психотерапевт в больнице постоянно мне повторял, как важно делиться эмоциями и разговаривать с людьми. А я приходила к нему и молчала. С родителями тяжелобольных больных детей работают психологи в больнице. Они учат справляться, учат проживать и искать поддержку внутри себя. Но основная их задача – заставить тебя говорить про свои чувства. Я это не любила и саботировала как могла, считая чушью собачей все эти разговоры. Никак они мне не помогали, только злили.

– Зачем тебе знать про меня и Мишу?

– Я и сам не знаю. Я же в программе поучаствовал случайно, если уж начистоту. Родина сказала: «Надо!», комсомол ответил: «Есть!». Но потом увидел Мишу и он меня зацепил. Своими вопросами заставил задуматься.

Я понимала, о чем он говорит: куда бы мы с Мишей ни приходили, он сразу оказывался в центре внимания, а потом и любви. Его рассуждения в пять лет ставили в тупик взрослых. А уж когда Миша начал читать, глубины суждения добавилось в разы.

– Два года назад я увидела на теле Миши синяки, и самые страшные подозрения подтвердились, – я сделала большой глоток чая и зажмурилась. Горячая жидкость обожгла небо и переключила внимание с воспоминаний на физическую боль. – Острый лимфобластный лейкоз у детей развивается стремительно и быстро. Сначала была химиотерапия. Количество опухолевых клеток снизилось, но их все равно было больше, чем нужно для достижения ремиссии. Летом была операция по пересадке его собственных стволовых клеток, так как донора найти не удалось. Сейчас все показатели в норме. Врач констатировал ремиссию, но Миша в группе риска. Я не знаю, что тебе еще рассказать.

У меня не слушался язык, я очень мало разговаривала о болезни не с врачом. На меня нападал ступор, когда кто-то просил меня рассказать, ну как там Миша. Я знала, что люди сочувствуют и хотят поддержать, но не умела делиться. Я считала глубоко личным переживанием болезнь ребенка. И, как следствие, оказалась в глубоком вакууме, перестав общаться со всеми, кроме Сени и Риты.

Я рассказывала Стасу, и у меня в голове складывался пазл, как много забрала у меня болезнь сына. Как жизнь разделилась на «до» и «после». Я замкнулась, вычеркнула из жизни подруг, развлечения и любовь, мне казалось, вот эта цена, которую я плачу за жизнь своего ребенка. И эта цена мне казалась мизерной, я готова была отдать за него жизнь.

– Значит, сейчас все хорошо? – подводит итог моей речи Стас.

– Я не знаю. Я не хорошо. Я продолжаю бояться каждый божий день и не могу жить дальше. Но ладно я, мне себя не жалко. Но я не даю Мише жить полной жизнью, как должен жить ребенок. Я даже сюда ехать не хотела, вдруг он заболеет? Я постоянно жду подвоха, жду, что плохое случится. Боюсь расслабиться и пропустить очередной удар судьбы. Я кругом облажалась.

Кажется, я слишком много сказала. Больше, чем за последние два года. И Стас это понял, я видела по его глазам. Он взял меня за руку и сказал:

– Представь, что мы с тобой в поезде. И ехать вместе нам неделю. Я выйду где-то в Хабаровске, а ты поедешь еще дальше… во Владивосток, например. Мы не знаем друг друга, мы просто попутчики. Судьба свела нас в месте на короткий срок, и давай возьмем то, что нам дают. Я – свободные уши, и ты можешь мне рассказать все, что тебя гложет. Не знаю, почему в этом поезде оказался я, но я люблю приключения.

Твердая и теплая рука, неравнодушный взгляд, а что еще может быть нужно усталой женщине? И я рассмеялась. Мне стало хорошо на душе.

– Спасибо. Ты сегодня настоящий Дед Мороз.

Я забрала руку и налила еще чаю. Мне хотелось, чтобы это не выглядело как бегство, но начинающая зарождаться близость была для меня сложнопереносимой. Но мне стало легче от слов. И приятно от его внимания.

– Я сам от себя не ожидал. Поддался импульсу. Такое поведение мне не свойственно. Ты была права – я не хороший. Я все делаю для себя. Я эгоист, и альтруизм мне чужд.

Он говорил, а я понимала, что это ерунда. Чушь собачья. Он сам про себя придумал какие-то глупости и верит в них. Плохие люди так себя не ведут.

Но мне захотелось перевести тему. Чего это мы все про меня?

– Раз уж у нас сегодня откровенный разговор, расскажи про себя.

– Что ты хочешь узнать?

Задать прямой вопрос едва ли легче, чем отвечать на него.

– Почему ты один? Ты такой…

– Такие разговоры я не могу продолжать без коньяка, – сказал Стас и достал из кухонного шкафчика красивую бутылку, а потом щедро плеснул жидкости из нее прямо нам в чай.

– Стой, да я уже с трудом соображаю. Я не могу столько пить.

– Если хочешь продолжать разговор – пей.

И я послушно сделала глоток обжигающей жидкости.