Прекрасное начало - Кристина Лорен

– Ну, если и случится, от тебя уже ничего не зависит. Может, лучше закончим тут побыстрее и укроемся в бункере?

Вцепившись ему в локоть, я шагнула с твердого бетона на мягкий газон. Туфелька тут же утонула в траве, и я с громким хлюпаньем вытащила ногу из этого болота. Отец чуть не потерял равновесие.

– Представь, что ты перышко, – шепнул он, и мы оба тихо фыркнули. – Легче воздуха.

Мы свернули за угол, и я увидела все это.

Гостей.

Украшенную лужайку.

Мужчину, который вот-вот станет моим мужем.

Он смотрел прямо на меня, и на его губах играла самая восхитительная улыбка на свете. Я застыла, не в силах ни сделать шаг, ни вздохнуть. Могла лишь стоять на месте и пожирать взглядом Беннетта, ждущего меня у алтаря. Смокинг сидел на нем идеально, а улыбка разила наповал. Казалось, он чувствует то же, что и я: ликование вперемешку с ужасом на грани обморока.

Одними губами он прошептал: «Иди ко мне».

Меня вдруг охватило желание как можно скорее очутиться рядом – и я ринулась вперед, потащив за собой отца. Ноги скользили по хлюпающей грязи, я шла куда быстрее, чем на репетиции, так что музыка за мной не поспевала. Плевать! Я хотела добраться до Беннетта, взять его наконец за руки, произнести обеты и выпалить «я согласна».

Наклонившись, я под смех и аплодисменты гостей сбросила с ног перемазанные туфли. Они с громким всплеском упали в лужу, а я подобрала юбки до колен, вцепилась в отца и поволокла его к алтарю. Однако на полпути, там, где трава переходила в песок, отец остановился.

– Я довел тебя до середины дороги, дальше сама. Это будет очень символично, – тихо сказал он, чмокая меня в кончик носа.

Оставшийся путь я преодолела почти бегом и упала в объятия Беннетта.

Защелкали вспышки фотоаппаратов, и гости одобрительно завопили, а Беннетт, подхватив меня на руки, крутанулся на месте, зарывшись лицом мне в шею.

Представляю, как мы выглядели со стороны: еще не поженились, а уже обнимаемся так, будто не можем друг без друга жить, и я сверкаю черными от грязи пятками на фоне белоснежного платья.

Бережно, очень бережно он поставил меня на ноги.

– Привет.

Я проглотила не то вздох, не то крик, и прошептала:

– И тебе привет.

Мы не видели друг друга с тех самых пор, как меня похитили из номера, где мы собирались предаться разврату. Я по глазам Беннетта видела, как он умирает от желания меня поцеловать. Он смотрел так жадно, что оба мы дрожали от страсти, невольно облизывая губы.

«Чуть-чуть осталось», – безмолвно обещала я.

Беннетт едва заметно кивнул, и мы повернулись к сбитому с толку священнику.

– Мы что, уже закончили церемонию?

Рассеянно моргая выцветшими глазами, он листал книжечку с обетами и недоуменно поглядывал на нас.

Вопрос прозвучал так ожидаемо, что я закусила губу, лишь бы не рассмеяться. Скользнув по мне удивленным взглядом, Беннетт обернулся к священнику.

– Нет, преподобный. Простите. Мы с невестой несколько… увлеклись. Причем уже не в первый раз, – вполголоса добавил он.

– Что ж, мы хотя бы помним, зачем сюда пришли, – ляпнула я, и Сара захихикала.

Я протянула ей букет, повернулась к Беннетту, и мы взялись за руки.

Теперь, рядом с ним, мне хотелось насладиться каждой секундой. Священник произносил банальные фразы о любви и браке, а я впитывала каждое слово, утопая в бездонном взгляде Беннетта.

Произнося свой брачный обет, я почувствовала, как Беннетт шагнул ближе, окутывая теплом своего тела.

А потом, когда настала его очередь, я следила за губами, выговаривающими древнюю клятву:

Обещаю любить тебя и защищать… Быть союзником твоим в спорах и сообщником в беде…

Глаза у него при этом сверкнули, подушечкой большого пальца он пощекотал мне ладонь и медленно облизал губы.

Вот подонок.

Голос стал ниже: клянусь хранить тебе верность и ставить твои желания выше своих. Клянусь тебе, Хлоя, любимая моя, что всегда и во всем мы будем равны.

Платье вдруг стало слишком тесным, а ветер с пляжа утих.

Священник повернулся ко мне.

– Хлоя, берешь ли ты этого мужчину в законные мужья? Клянешься ли почитать его и любить, всегда быть вместе в радости и горе, в бедности и богатстве, в болезни и здравии, отныне и во веки веков?

Я пыталась заговорить, но слова застревали в горле. Наконец мне удалось выдавить:

– Да.

Преподобный спросил о том же Беннетта, и тот без малейших колебаний легко произнес слово, навсегда изменившее наши жизни:

– Да.

Мы повернулись к Генри и Саре, чтобы взять кольца. Священник объяснил их смысл, и я медленно нацепила платиновый ободок Беннетту на палец.

Черт, а кольцо смотрится очень даже ничего! Теперь этот мужчина официально мой. Раз уж нельзя набить свой портрет у него на руке, придется довольствоваться хотя бы этим. Я погладила кольцо пальцами, но Беннетт вдруг отдернул руку. Впрочем, я успела нащупать огромную царапину.

Я ухватилась за его ладонь, чтобы взглянуть на обручальное кольцо поближе. Это что еще за хрень?! Откуда на нем здоровенная вмятина?

– Все нормально, – покачал Беннетт головой.

– Что это, черт возьми? – прошипела я сквозь зубы.

– Потом объясню, – шепнул он в ответ.

Я молча полыхнула глазами, а он сдавленно рассмеялся. Священник провозгласил:

– Пусть те, кто против этого брака, говорят сейчас или молчат вечно.

Гости затаили дыхание, я свирепо глядела на Беннетта, как вдруг тишину разорвал оглушительный гудок теплохода. Я зажала руками уши, гости испуганно вскрикнули. Звук эхом заметался в стенах громадного отеля.

– Да уж, – рассмеялся Беннетт. – Кажется, вселенная решила нас предупредить.

Все разразились смехом и аплодисментами, и священник, довольно улыбаясь, провозгласил:

– Хорошо. Тогда властью, дарованной мне штатом Калифорния, объявляю вас мужем и женой. Хлоя, можете поцеловать жениха.

Я чуть было не пустилась в пляс от этой маленькой победы. Беннетт разочарованно зарычал, но все-таки наклонился ко мне, потому что без туфель даже на цыпочках я была гораздо ниже мужа… подумать только, мужа!

Мне было плевать, что все на нас смотрят.

Плевать, что все ждут коротенького формального поцелуя.

Этот мужчина стал моим мужем, и я должна убедиться, что все остальные тоже это поняли.

Мне нравилось, как его руки обнимают меня. Как губы раздвигаются под моим нежным напором, и наши языки сплетаются – один раз, другой, третий, все глубже и глубже, так что я чувствую вкус его страсти. Задыхаясь, Беннетт пробормотал: «Черт, Хлоя, мы же не одни» – и заставил-таки себя отступить прежде, чем я начала срывать с него смокинг прямо у алтаря.