Эверест. Смертельное восхождение - Г. Вестон ДеВолт

Затем к нему подошли Бейдлман с клиентами, и, как вспоминал Анатолий, «почти ничего не было сказано. Каждый что-то осознал для себя. Люди молчали – как бы им ни было жаль погибшего, они не могли не задуматься и о собственной судьбе».

Букреев, став гидом «Горного безумия», вынужден был играть по чужим правилам. Но в последнее время он все больше сомневался в том, что соблюдение этих правил ведет к успеху. Анатолий имел дело с альпинистами несопоставимо менее опытными, чем он сам. Его основной задачей было обеспечить их безопасность, но сложность состояла в том, что решения принимал не он. Букреева очень беспокоило состояние Пита Шенинга. С первого взгляда было ясно, что тому плохо на высоте и здоровье его под угрозой. К тому же возникли проблемы с кислородом. В начале экспедиции у «Горного безумия» был, по оценке Букреева, вполне неплохой запас кислорода, имелся даже небольшой резерв на всякий случай. Но уже в базовом лагере Пит Шенинг стал спать с кислородом, что ни в какие планы не вписывалось. Если бы так продолжалось и дальше, никакого «запаса прочности» бы не осталось. Конечно, старший Шенинг был настроен решительно и стремился к вершине. Букреев с уважением относился к его упорству, но сомневаться все же не переставал. Оставалось надеяться, что хотя бы теперь, после вынужденного возвращения вниз, Фишер не пустит больше Пита к вершине.

Пройдя еще метров сто, мы вышли к перильным веревкам. В этом месте, у ледяной стены Лхоцзе, маршрут становился круче. Нил предложил оставить здесь веревки и пойти обратно во второй лагерь. Дело в том, что у клиентов не было с собой ни кошек, ни ледовых инструментов, и они не могли безопасно передвигаться по перилам. Я посмотрел на часы и сказал, что лучше поднимусь наверх и помогу провешивать перила на пути к третьему лагерю.

Я достал из рюкзака кошки, обвязку, жумар и забрал у Нила его веревку. Пока я собирался и пристегивался к перилам, Бейдлман вместе с клиентами отправился вниз. Утренняя апатия у них уже прошла, и я был за них спокоен – с ними шел Нил, погода стояла хорошая, тропа была четко видна. С грустью подумав об обеде, который их ждал во втором лагере, я пошел вверх. Возможность хорошенько потрудиться наверху привлекала меня еще больше. По своему опыту я знал: нет лучшего способа адаптироваться к новой высоте, чем как следует поработать на ней, а потом спуститься вниз и отдохнуть.

Меньше чем за час Букреев поднялся до высоты 6 900 метров, где окончила свою работу передовая группа шерпов. Анатолий достал из рюкзака обе веревки (свою и Нила) и стал дальше провешивать маршрут перилами. Работая в спокойном темпе, он за полтора часа закрепил двести с лишним метров веревки, дойдя до высоты 7100 метров. Около четырех часов пополудни Букреев начал спуск. Он мог продолжать и дальше, но ему хотелось проскочить ледник Кхумбу до наступления темноты. Анатолий был доволен проделанной работой. Уже через несколько дней клиенты, отдохнув после сегодняшнего выхода, должны отправляться по этим перилам в третий лагерь, и задержки здесь были бы нежелательны. Приближалось время, наиболее благоприятное для решающего штурма. Просвет в погоде мог продлиться день, а мог и неделю. Но одного везения мало – штурм вершины не состоялся бы, если бы клиенты не успели к нему подготовиться. Им необходимо было как следует акклиматизироваться, а для этого, в частности, требовалось закрепить перила как можно выше.

Обратный путь дался мне легко, и меньше чем за час я спустился с 7 100 до 6 500 метров. Как я и предполагал, Нил с клиентами уже отправились дальше, но жизнь в лагере продолжалась. Там оставались шерпы, которые наводили порядок. Наш повар Гяльцен Шерпа с радостью меня встретил, накормил и напоил горячим чаем. Передохнув несколько минут, я продолжил спуск и пришел в базовый лагерь засветло. В столовой я присоединился к остальным участникам. Перебросившись парой слов с Нилом и Скоттом, я пошел к себе в палатку. После целого дня работы на высоте я очень устал и хотел денек-другой отдохнуть.

Вечером того же дня Сэнди Питтман отправила очередное сообщение для Эн-Би-Си. Среди прочего она писала: «Эта ужасная находка омрачила нашу, в остальном успешную, экспедицию».

Утром 20-го апреля у Букреева «не было никакого желания» вылезать из своего спальника. В восемь часов солнце осветило его палатку, потом шерпа принес горячий кофе, а Анатолий все еще нежился, используя столь редкую возможность расслабиться и отдохнуть после тяжелой работы. Наконец он решился и рывком расстегнул спальник. Одевшись, Букреев направился в столовую.

В большинстве своем участники уже позавтракали. Они сидели возле общей палатки, наслаждаясь утренним теплом или просто болтая друг с другом. Быстро покончив с завтраком, я тоже вышел погреться на солнышке. Среди участников был и Скотт, который готовился пойти наверх вместе с Питом Шенингом. Пит хотел еще раз попробовать добраться до второго лагеря и там переночевать. Скотт выглядел усталым. Мне казалось, что особого желания идти наверх он не испытывал. Он был измотан бесконечными организационными проблемами и не успел отдохнуть после первого выхода.

Скотт подошел ко мне, приветливо поздоровался, а потом вдруг сказал: «Толя, ты плохо работал вчера».

Букреев опешил. Сам он считал, что потрудился на совесть и вчера, и в предыдущие дни. «Что ты имеешь в виду?» – спросил он Фишера. Скотт отвечал доброжелательно, но твердо: «Мне сказали, что ты не проявил должного внимания к клиентам. Ты не помог им ставить палатки во втором лагере». Ничего не понимающий Букреев стал объяснять Фишеру, что поднялся еще до прихода клиентов и стал работать вместе с шерпами, ставил вместе с ними общую палатку. После этого он сел отдохнуть. Он действительно не помогал клиентам ставить палатки: во-первых, в этом не было необходимости, а во-вторых, физическая нагрузка участников не менее важна для акклиматизации, чем тренировочные выходы. Однако у Фишера было другое мнение.

Я понял, что мы со Скоттом по-разному оценивали мою роль в экспедиции. Или что-то успело измениться со времени нашей первой встречи… Мне казалось, что для Скотта основной интерес представлял мой высотный опыт и помощь в обеспечении безопасности клиентов. Именно на этом я и сосредоточил свои усилия. Я обращал внимание лишь на то, что гарантировало бы нам успешное восхождение, и старался устранить все возможные помехи. Но, оказывается, не менее важным считалось нянчиться с клиентами и развлекать их. Для этого можно было подыскать в Штатах другого, куда менее опытного гида. Я же для этой роли подходил плохо.

Букреев, гордившийся своим альпинистским опытом, оказался в тупике. Что же ему делать? Сумеет ли он одновременно следить за безопасностью экспедиции в целом и выполнять мелочные просьбы клиентов? Анатолий решил посоветоваться с Бейдлманом.

Я пересказал Нилу свой разговор со Скоттом и спросил его мнение. Нил мне ответил: «Толя, многие из наших участников впервые оказались на высоте. Они не понимают простейших вещей. Им хотелось бы, чтобы мы все время были рядом, готовые помочь». Я ответил, что считать так было бы абсурдом. С моей точки зрения, нам надо было развивать в клиентах способность к необходимому самоконтролю, а также участвовать в провешивании перил и подготовке маршрута. С последним Нил не согласился; по его мнению, этим должны были заниматься шерпы. В ответ я сказал, что мы и так уже запаздывали с установкой высотных лагерей. Малейшая задержка грозила сорвать наш акклиматизационный план.