Лекарство против морщин - Александр Афанасьев

тоже на заборе написано – араб юмора не поймет, нет у них тут такой шутки – но дело не в этом. Ты вот этому человеку в рост давал?

Я сунул деловару под нос фотографию Кормана.

– Я его не знаю! Аллах свидетель»!

И что-то мне подсказывало, что так оно и было.

– А ее знаешь?

Муса выпучил глаза.

– О, Аллах…

Я показал – посадите его в кресло.

– Да отпустите вы, не видите, человек все понял.

Чай был уже заварен. Я разлил его по чашкам, перенес на стол. Одну чашку поставил перед Мусой, вторую взял себе. Сел на стол, справа от Мусы. Прихлебнул чай… вкусный, кстати

– Да ты пей чай, пей

Это кстати и называется маятник. Только это не прием рукопашного боя или выживания в перестрелке. Это раскачка при допросе. От одной крайности в другую.

– Ну, что будем делать, Муса? Эти двое – знаешь, сколько они нам денег должны? А?

…

– Много. Очень много. А другим людям – должны еще больше. Эти деньги – кто-то должен отдать.

…

– Можешь ты отдать? Десять лямов. Зелеными.

Муса выпучил глаза.

– У меня нет таких денег!

– А у родственников? У родственников есть?!

…

– Да ты чай пей, пей.

Мустафа сделал глоток. Зубы стучали об чашку

– О, Аллах, будь проклят день, когда я с ней связался. Будь проклят тот день…

Я тоже отпил чая.

– Хорошо тебя понимаю. Женщины – порождения шайтана

– О, Аллах, что будет, когда узнает отец. Когда семья узнает!

– А они не знают?

Муса покачал головой

– А где эта девица, ты знаешь?

Снова нет.

– Ну, вот, что, Муса. Расскажи, как ты с ней связался. Подумаем, что делать… вместе.

***

Рассказ Мусы меня удивил… и в то же время, ничего удивительного в нем не было. Просто на помойке прибавилось еще помойки.

Муса действительно происходил из семьи неверных, но не евреев, а богатых греков, принявших ислам. Таких немало, в свое время ведь Салоники принадлежали османам. Семья занимается разными финансовыми делами, вот его поставили управлять египетским филиалом.

Как-то раз он поехал в Бейрут. Не лучшее место для добропорядочного мусульманина, чтобы провести отпуск, ва бене. Там и казино, на деньги играют, и девицы – короче, одно из самых злачных мест на Ближнем Востоке. Там-то он и познакомился с русской девицей. С которой в первый же вечер оказался в постели.

Потом он выяснил, что она супруга сына ливийского шейха, и тот за обман может и голову отрезать. Но было поздно.

Рассказ был занимательным. Я снова разлил чай

– А потом она предложила заработок?

– Да…

– Деньги стирать?

Молчание и было ответом

– Ты хоть знал, за что деньги?

– Она говорила – за нефть.

– А за какую нефть?

…

– Не спросил, значит.

А надо было бы спросить. Потому что сегодня на рынке – много левой нефти. Столько не было с восьмидесятых и санкций против Ирана. Ливийская нефть, сирийская нефть, курды давно гонят нефть с тех месторождений, которые контролируют и ни с кем не делятся – хотя являются частью Ирака. Кстати, основной покупатель курдской нефти – турецкая фирма, во главе которой… сын Эрдогана! Хотя тут как раз удивляться и нечему.

Муса, который до этого особо ничем в семейном бизнесе не проявил себя – ухватился за эту историю. Сначала все шло нормально, обороты заводились по левым контрактам в Бейрут, Дубай, в Грецию иногда.

А потом…

Догадались?

Правильно. Потом эта барышня беднягу Мусу… правильно – кинула.

Да как кинула. Не прошел платеж, она сказала – небольшая заминка, пара дней. А наличку он уже аккумулировал. И держал в ненадежном месте, дурак. Потом явились какие-то отморозки, судя по всему – боевики, и наличку у него изъяли путем насилия. Пообещали голову отрезать и все такое.

И Муса – хоть он полный идиот, кромешный можно сказать – сообразил, кто навел боевиков. Потому что схема передачи нала была хорошо отработана, а боевики точно знали, где этот нал лежит, и что еще круче – знали, сколько его. А барышня отключила сотовый и исчезла с горизонта. Тут и дурак догадается…

– Бабок много было?

– А?

– Денег говорю, сколько было?

– А… Пять.

Пять миллионов. Понятно, что не местных денег, а долларов.

Что еще круче – это нал. Если папа сработал десятку безналом – то доча разжилась пятеркой – но налом. Сейчас за всеми безналичными операциями контроль, и обналичить просто так не выйдет. Сейчас и сто тысяч долларов со счета просто так не снять – а тут пятера сразу. На эту пятеру можно много чего сделать.

Я похлопал Мусу по плечу

– Фото у тебя ее есть? Последнее?

Муса порылся в столе, достал. Стекло на фото было треснуто.

Нервничал, видать. Я бы тоже нервничал, если бы у меня пятеру вот так вот увели.

Нет, ну и семейка…

– Вернуть деньги хочешь?

Муса уставился на меня как на Пророка Мухаммеда, если так можно сказать. Наверное, нельзя – но я все равно скажу.

– А можно?

– Не знаю, пока. Деньги в каком виде были?

– Сумки. Большие, черные. В каждой по миллиону.

– Чего?

– Евро.

– Верну – миллион мой, четыре – тебе.

В отличие от Фазли – эфенди Муса даже торговаться не стал. Просто убито кивнул.

– Теперь рассказывай. Чья была нефть? Кто был с той стороны? Где получали эту нефть. По скольку продавали и кому? Короче, все рассказывай.

А чтобы не забыть ничего, я незаметно для Мусы включил запись в часах. Вот сейчас и послушаем, кто и как ворованной нефтью торгует.

23 ноября 2019 года. Вашингтон, округ Колумбия

А в Вашингтоне была весна. Цвела сакура. Три тысячи саженцев Сакуры Вашингтону подарил мэр Токио в 1912 году. Всего тридцать лет спустя – в этом городе отдадут приказ начать массированные налеты на Токио…

В последнее время – все города озабочены привлечением туристов, Вашингтон – не исключение. То, что раньше просто воспринималось горожанами как примета хороших весенних деньков до того, как летний зной накроет город – теперь стало фестивалем. Всякие блоггеры приезжали, постили всякую чушь, фоткались и все такое. На фоне мемориалов – видеть эту самодовольную, бесцеремонную братию – было крайне тяжело…

Особенно такому человеку как Марио Ван Занту, бывшему руководителю всей агентурной работы на постсоветском пространстве в девяностые и начале нулевых. Преемник Гаса Хэтэуея на посту специального помощника директора ЦРУ. Ван Зант был тем, кому пришлось после распада СССР строить работу с нуля.