Школа безумия - Эйвери Бишоп

Что касается меня… до сих пор я продержалась, ничего не воруя. До сегодняшнего дня. Шесть дней до Рождества. Торговый центр набит битком. Повсюду родители и дети, молодые и пожилые пары. А также охранники — в серой форме, с рациями и бейджиками. Из-за праздничного сезона их больше, чем обычно.

— Конечно, Эмили заимствовала, — сказала Элиза, делая глоток своей диетической «колы». — Помните, я рассказывала вам, как мы с ней были в «Сирсе»? Она там взяла кулон и цепочку из розового золота.

Хотя мы с Элизой в прошлом вместе бывали в «Сирсе», я никогда ничего не брала, и Маккензи это знала.

— Ну-ну, — сказала она, сверля меня глазами, — но меня-то там не было. Хомячиха, ты была?

— Нет, — тихо сказала Оливия.

— А ты, Кортни?

Прежде чем Кортни успела ответить, я посмотрела Маккензи прямо в глаза и сказала:

— Что, если я не хочу ничего заимствовать?

— С чего ты взяла, что это решать тебе? — спросила она.

Все тотчас стало ясно: у меня нет выбора. Элиза пыталась за меня заступиться, но бесполезно. Даже если бы я что-то и взяла, Маккензи ни за что не поверит, пока не увидит собственными глазами.

Я представила себе, как Маккензи принуждает других девочек поклясться, что те никогда не будут со мной разговаривать. Она обладала такой властью. Единственный, кто проигнорирует ее, это Элиза, и хотя я все еще считала Элизу своей лучшей подругой, я не хотела, чтобы меня выгнали из компании. Что угодно, только не это.

— Ладно. Что вы хотите, чтобы я позаимствовала?

Маккензи пожала плечами и принялась рассматривать свои ярко-красные ногти, как будто я зря тратила ее время.

— Что угодно. Мне все равно.

— Как насчет «Хот топик»[10]? — спросила Кортни.

Оливия расплылась в улыбке.

— Или магазина «Дисней».

— Только не «Дисней», — возразила Элиза. — Что она может там взять? Плюшевого Микки-Мауса?

Маккензи посмотрела на меня с гадкой улыбочкой в глазах.

— Нет, мне нравится идея с «Хот топик». Возьми что-нибудь крутое. Что-то в духе панк-рока.

Я знала: с ней лучше не спорить. На ватных ногах встала со стула. Такой мандраж меня не колотил еще ни разу в жизни.

К моему удивлению, Дестини тоже встала.

— Я пойду с ней, — сказала она.

Маккензи поморщилась.

— Зачем?

— Я черная. — Она хитро улыбнулась. — Все сотрудники будут наблюдать за мной.

И мы пошли, Дестини и я, пробираясь сквозь толпу, мимо семей, пар и охранников. Кровь шумела у меня в ушах. Я задыхалась.

Дестини наклонилась и прошептала мне на ухо:

— Расслабься. Все будет хорошо.

Ничего хорошего не было. Я бродила по залам «Хот топик», как будто понятия не имела, куда иду. Мне казалось, что все сотрудники смотрят на меня, хотя это было не так. Я продолжала искать глазами скрытые камеры, записи с которых докажут моим родителям, какой преступницей выросла их дочь.

Я обвела взглядом магазин в поисках вещей, которые можно легко положить в карман — брелок, бижутерию, — но каждый раз стоило мне что-то взять в руки, как я оглядывалась через плечо, чтобы убедиться, что за мной никто не следит, чем еще больше привлекала к себе внимание.

Наконец, Дестини подошла ко мне. Из-за оглушительной рок-музыки, гремевшей из динамиков, ей пришлось едва ли не крикнуть мне в ухо, чтобы быть услышанной.

— Пойдем.

Поняв, что мое время истекло, я запаниковала еще больше. Девочки будут ждать нас у магазина. Маккензи была уверена, что я ничего не возьму, и ее ожидания ее не подведут.

— Еще нет.

Дестини схватила меня за руку и потащила к выходу из магазина.

— Пойдем.

Кого я хотела обмануть? Я не собиралась ничего «заимствовать». Я знала: воровство — это дурно и не могла этого сделать. Позволила Дестини утащить меня. Она же наклонилась, чтобы меня обнять, и заверила, что все будет хорошо.

Эти объятия удивили меня. Зачем они? Все стало понятно лишь когда мы вышли из магазина и заметили остальных девочек, стоявших возле стойки «Викториас сикрет». Именно тогда Дестини прошептала мне:

— Левый карман.

Нахмурившись, я потрогала карман. Там действительно что-то лежало.

Маккензи стояла, вызывающе скрестив на груди руки.

— Ну и?

Я кивнула. Меня переполняла гордость, какой я раньше никогда не испытывала.

Маккензи прищурила голубые глаза.

— Покажи.

— Не здесь, — сказала Элиза. — Давайте вернемся в фудкорт.

— Хорошо.

Шагая позади Маккензи, я незаметно вытащила предмет из кармана. И сама поразилась, увидев, что это: браслет из черного шнура с четырьмя белыми бусинами. На каждой бусине была буква, и эти буквы вместе составили слово, от которого я чуть не расхохоталась. Но я с невозмутимым лицом вручила браслет Маккензи.

Бусины складывались в слово «сука».

Элиза и Оливия захихикали. Кортни поднесла ладонь ко рту, чтобы скрыть улыбку.

А вот Маккензи, похоже, не увидела ничего смешного.

— Забавно, — сказала она. Затем взяла браслет, провела большим пальцем по бусинам и бросила его в ближайшую урну.

* * *

Я так и не поблагодарила Дестини. На следующей неделе нам ни разу не удалось остаться наедине, а по прошествии времени было бы странно поднимать эту тему. Но она, похоже, не возражала. Это был наш маленький секрет.

Тем не менее я чувствовала, что должна проявить себя, особенно после того, как появилась Грейс Фармер. Как и у Дестини, у Грейс не было комплексов по поводу воровства. Когда в торговом центре она передала украденную вещь Маккензи, та одарила меня многозначительной улыбкой. Как будто знала, что я ее обманула, и просто ждала подходящий минуты, чтобы использовать это знание против меня. Не думаю, что Дестини ей сказала. Тем не менее я подумала, что Маккензи не в последний раз пыталась выставить меня перед остальными полной идиоткой. И я решила попрактиковаться. Присмотреть вещь и прикарманить ее. Чтобы выяснить, как далеко я смогу зайти, не будучи при этом пойманной за руку.

Это была первая неделя марта, и я была с матерью в «Уолмарте».

Мы пришли купить кое-что из одежды. Мать толкала тележку. Когда она не смотрела — когда никто не смотрел, — я схватила со стойки пару жемчужных сережек и сунула в карман жакета. Стоили они меньше десяти долларов. Не настоящий жемчуг. Просто подделка. Имитация. Насколько я могла судить, это был дешевый хлам и никто не станет переживать, если его украдут.