Капитан повесился! Предполагаемый наследник - Генри Уэйд

поделиться этими сведениями со своим адвокатом, на тех же условиях.

– Благодарю, думаю, я должен сделать это. Полагаю, было бы ошибкой беспокоить в такой момент миссис Стеррон, особенно если все, как я надеюсь, окажется заблуждением. Как я могу помочь в дальнейшем расследовании?

– Прежде всего, сэр, мне хотелось бы получить отпечатки пальцев тех, кто проживает в доме, чтобы сравнить их с уже обнаруженными. А поскольку лишние пересуды нам ни к чему, желательно получить отпечатки так, чтобы никто ничего не заподозрил. Это будет несложно, особенно со слугами, которые постоянно трогают предметы в доме. Но мне придется попросить вас помочь взять отпечатки у миссис Стеррон. Ну, и получить ваши, если окажете любезность.

Джеральд слегка скривился, но возражать не стал. Вскоре отпечатки его пальцев появились на пластинах из плотного картона с блестящей поверхностью, которые принес с собой Даули, а потом суперинтендант объяснил, как именно можно снять отпечатки пальцев у миссис Стеррон.

Затем он предпринял еще один шаг:

– Тут вот какое обстоятельство, сэр. На тех же основаниях нам хотелось бы узнать о перемещениях всех и каждого в доме той ночью. Вы предоставили мне полный отчет о своих действиях, но хотелось бы уточнить один момент. Который был час, когда вы вышли из кабинета капитана Стеррона?

Джеральд покачал головой:

– Не смогу ответить на ваш вопрос, суперинтендант. Я сам долго над этим размышлял, но так и не нашел ответа. Одни лишь догадки и прикидки, но, полагаю, они вам не нужны.

– Нет, сэр, это только еще больше все запутает. Есть какие-то идеи, чем вы можете нам помочь? Вы не заметили ничего необычного или подозрительного? Никаких звуков? Никого, кто бы делал что-то необычное? Когда человек узнает, что что-то было не так, он мысленно возвращается в прошлое и вспоминает подробности.

Джеральд улыбнулся:

– Вот вы только что сказали, что было что-то необычное, но не говорите что. Мне нужно время, чтобы подумать и вспомнить.

– Разумеется, сэр. А пока я хочу пообщаться с дворецким.

В ходе разговора с Уиллингом Даули удалось выяснить одно обстоятельство, показавшееся ему важным. В субботу в десять вечера дворецкий принес виски в кабинет хозяина и видел, как из комнаты выходил мистер Джеральд. Таким образом, время, когда Джеральд покинул кабинет, было установлено. Соответствовали тому и показания сэра Джеймса Хэмстеда – тот говорил Даули, что Джеральд присоединился к нему в библиотеке примерно в десять часов.

– Почему вы не сообщили этого, когда я опрашивал вас в первый раз, Уиллинг? – строго спросил суперинтендант.

– Вы меня не спрашивали, сэр, видел я кого или нет. Вы спросили, когда я в последний раз видел хозяина живым. Ну я и ответил, что ровно в десять, сэр, когда принес ему виски.

– Впрочем, не важно, – заметил Даули, вспомнив, что незачем будоражить слуг. – А после того как вы видели мистера Джеральда… Да, кстати, он-то вас видел?

– Вряд ли, сэр. Он шел спиной ко мне в сторону проходной комнаты.

– Ясно. А вы зашли в кабинет и получили указания от капитана Стеррона?

– Да, сэр.

– Чем же он в тот момент занимался?

– Сидел в кресле у окна и читал «Таймс».

– Капитан Стеррон отдал вам распоряжения?

– Да, сэр. Относительно костюма, который собирался надеть утром, и еще сообщил, что днем ему понадобится автомобиль.

– А он не говорил, куда собирается ехать?

– Нет, сэр, просто сказал, что ему нужна машина, но без водителя. Без Хеймана.

– Вскоре вы закрыли дальнее окно и ушли?

– Да, сэр.

Вот, собственно, и все, никаких отклонений от предыдущих показаний. Даули был разочарован при мысли об алиби, которое вдруг появилось у Джеральда Стеррона; алиби, которое он предоставил не сам (он ведь говорил, что не помнит, когда вышел из кабинета брата), а другой человек. У Джеральда был очевидный мотив для убийства, простейший из всех со времен Каина и Авеля. Ведь в случае смерти брата Джеральд получает все его имущество. Разумеется. У Карла Веннинга тоже был веский мотив – он смог бы получить Гризельду Стеррон. Но сейчас, когда лондонский детектив-инспектор расследует эту версию, Даули хотел, чтобы именно его теория оказалась правильной.

Суперинтендант вовсе не собирался сдаваться. Может, удастся как-то обойти возникшее препятствие. Он должен завершить начатое здесь, а затем вернуться домой в Хайлем и хорошенько все обдумать.

Пока же нужно было получить отпечатки всех обитателей поместья, и с помощью Джеральда Стеррона Даули справился с этим за час. Он подумывал побеседовать с миссис Стеррон, но решил, что из этой умной леди все равно ничего нового вытянуть не удастся, мало того, она еще больше насторожится. Лучше оставить ее на «растерзание» хитрющему инспектору Лотту и теории с Веннингом. К полудню Даули вернулся в Хайлем и провел полчаса в обществе сержанта Гейбла, занимающегося отпечатками пальцев. В результате проверок и сопоставлений выяснилось, что все отпечатки, снятые Гейблом, принадлежали людям, которые и должны были их оставить: капитану Стеррону, дворецкому Уиллингу, двум горничным, ну и еще пара отпечатков на двери в кабинет принадлежала Джеральду Стеррону. Неопознанным остался лишь один отпечаток большого пальца с внешней стороны двери. Вероятно, он принадлежал сэру Джеймсу Хэмстеду.

Необходимость получить отпечатки пальцев сэра Джеймса и проверка алиби Джеральда Стеррона стали поводом съездить в Лондон. Скорый поезд отправлялся в два часа дня – как раз достаточно времени перекусить и хотя бы полчаса подумать в тишине и покое: в поездах Даули никогда не мог сосредоточиться. На ланч он сжевал половину буханки хлеба с толстыми кусками сыра, запил все это пинтой пива и принился анализировать ситуацию. Доктор Тэнуорт полагал, что капитан Стеррон скончался в субботу ночью, между десятью и двенадцатью часами. А это означало, что смерть наступила, когда Джеральд Стеррон и сэр Джеймс Хэмстед играли в шахматы. Пусть даже выводы доктора Тэнуорта ненадежны – Даули, что вполне естественно, не слишком доверял ему после открытия сэра Джеймса, – вряд ли он мог ошибиться на целых два часа. И тогда в этот промежуток времени вписывалось алиби Джеральда, потому как капитан был, несомненно, еще жив в десять часов вечера – если, конечно, дворецкий не лгал, – а шахматная партия затянулась до двух ночи. Можно ли подстроить такое алиби? Да, но только в том случае, если оба свидетеля сговорились и лгали. Ведь это время называли и Хэмстед, и Уиллинг, а сам Джеральд этого не утверждал. Факт, что игра в шахматы завершилась в два часа ночи, подтверждали Хэмстед и сам Джеральд. Нет, конечно, мог иметь место и тайный сговор, но тайный сговор