Рецепт красивой смерти - Алексей Макеев

– Поня-я-тно… – покачав головой, протянул Гуров. – Но… С чем же может быть связана эта скоропалительность с увольнением профессора Калмыкова и лаборантки Чистюхиной?

– Я точно не в курсе, но, говорят, сразу же после того, как вы вчера к нам приходили, Виталий Андреевич звонил Бунцагину в Египет. О чем именно был их разговор – никто не знает, но закончился он на очень нехорошей ноте. Профессор в чем-то его упрекнул, а он на него наорал. И еще! Очень странный случай… Рассказывали, что на нашего вахтера Зимчука сегодня утром, прямо у его дома, напали какие-то хулиганы. Проломили ему голову – он сейчас в коме – и тут же скрылись. За что, почему – никто не может понять. Бунцагин и так-то сам по себе человек малоприятный, а теперь – вообще словно сорвался с цепи. Не хотелось бы об этом рассказывать, но не так давно он снова пытался принудить меня встречаться с ним. Он уже многих тут у нас девчонок, что называется, «обгулял». Кто не соглашается – выкидывает с работы как ненужную вещь… Гнусная скотина! – Последние слова Люся, всхлипнув, произнесла с нескрываемой ненавистью.

– Люся, у меня к вам просьба… – сочувственно улыбнувшись, произнес Лев. – О нашем разговоре никому ни слова. Делайте вид, что вас происходящее не касается. А я сегодня же сделаю так, что Бунцагину будет не до домогательств. И если он причастен к тому, что случилось с Зимчуком, то сядет гарантированно.

Сразу после разговора с лаборанткой Гуров прошел на парковку и связался с Орловым. Услышав его голос, тот сразу же оживился:

– Что там, что там у тебя?

Лев вкратце рассказал о происшедшем в НИИ «Алмаз» и, заканчивая повествование, добавил:

– Я сейчас в кардиологическую клинику к Калмыкову – хочу узнать содержание его вчерашнего телефонного разговора с Бунцагиным. Но уже сейчас понимаю, что разговор мог касаться каких-то неблаговидных действий директора НИИ. В связи с этим – моя к тебе и просьба и требование: надо немедленно организовать аудиторскую проверку «Алмаза». Причем жесткую, детальную, безо всяких «муси-пуси».

– Лева, я организую, но не сейчас же, а в положенные сроки. Ты пойми, что не все так просто в этом мире, и…

– Если эта операция окажется проваленной, то будешь сам расследовать дело об алмазах! – В голосе Гурова зазвучал металл. – Пока будешь копаться и согласовывать проверку, Бунцагин спрячет все концы. А я профанациями не занимаюсь!

Немного повздыхав, Петр твердо пообещал, что – «чикаться» не станет и в течение четверти часа организует лучшие силы ОБЭПа на самую придирчивую проверку НИИ, с привлечением лучшей аудиторской компании. Нажав на кнопку отбоя, Гуров набрал номер Стаса:

– Ну, как там у тебя дела? Адрес бывшего мужа Валерии нашел?

– Нашел. Хотя и не без осложнений. – Стас издал долгий, протяжный вздох. – Информационщики чуть не целый час искали его координаты…

По его словам, бывший ректор Института минералогии с немного странной фамилией Аристотелев обнаружился в Замоскворечье, где проживал с очередной женой студенческих лет в старом доме сталинской постройки. На звонок в дверь к Крячко вышел угрюмый тип с беспокойным, подозрительным взглядом. Узнав, кто и по какому поводу к нему пришел, Аристотелев зло фыркнул:

– Я не знаю, где может обретаться эта шлюха! Не желаю даже слышать… Ой! – внезапно позеленев, схватился он за сердце и прислонился к дверному косяку. – Лариса-а-а! Лорочка!

Выбежавшая к нему молодая особа в дорогом японском халате, которую Стас вначале принял за дочь Аристотелева, приговаривая: «Витенька, Витенька, успокойся!..» – взяла его под руку и увела с собой, бросив незваному визитеру напоследок:

– Подождите немного! Я сейчас выйду!

Она и в самом деле через пару минут вышла к Крячко, плотно прикрыв за собой дверь, и, окидывая изучающим взглядом гостя, спросила:

– Вам нужна Валерия? А вы кто и откуда?

– Угрозыск! – показал ей удостоверение Стас. – Нам она нужна как свидетель по одному уголовному делу. К… э-э-э… господину Аристотелеву это отношения не имеет. Во всяком случае, на данный момент. Кстати! А вам знаком такой человек – Владимир Захаров?

Жена Аристотелева на это недоуменно пожала плечами:

– Да такие имя и фамилия настолько «редкие», что в одной только Москве их проживает несколько тысяч. Но если вы имеете в виду любовника бывшей жены Виктора Никодимовича, то краем уха о нем я слышала, а вот лично сталкиваться не доводилось. Тем более что он, насколько мне известно, когда-то получил большой срок за убийство и скорее всего все еще находится в заключении. Что касается Валерии Ермильцевой, то она проживает в подмосковном поселке Жужалово, улица… Нет, этого не помню – ни улицы, ни дома.

– Ничего, мы установим все, что нужно… – кивнул Станислав. – Скажите, а вот откуда вы знаете Валерию?

– Мы с ней почти полтора года судились, так что знаю ее как облупленную… – пренебрежительно усмехнулась Лариса.

– А из-за чего случилась эта тяжба? – заинтересовался Крячко.

– Из-за коллекции китайского фарфора. Это уникальное собрание, восемнадцатый век. Ермильцева почему-то посчитала возможным предъявить на эту коллекцию свои права, хотя к ее созданию не имела никакого отношения. Она же больше десяти лет прожила во Франции, была там замужем, но у нее что-то не заладилось, и она опять перебралась сюда, только поселилась в Подмосковье. Как видно, у нее начались материальные проблемы, вот она и решила поправить свои дела таким путем. Но суд в иске ей отказал.

Поблагодарив Ларису, Стас вышел на улицу, созвонился с информационщиками и попросил их найти точный адрес Валерии Ермильцевой. В этот момент ему и позвонил Гуров.

– Сейчас ребята уточнят координаты Валерии, и я отправляюсь в Жужалово, – сообщил ему Крячко.

– Ну, а я еду к профессору Калмыкову, он в клинике с сердечным приступом. До связи! – Лев нажал на кнопку отбоя и, сев в машину, помчался к клинике кардиологии.

Минут через пятнадцать припарковавшись у лечебного учреждения, он отправился в приемное отделение. Случайно оказавшийся там лечащий врач профессора вначале и слышать не желал о том, чтобы визитер пообщался с его пациентом. Но настойчивость и напор опера свое действие возымели, и доктор, недовольно морщась, свое согласие все же дал.

Калмыков лежал в палате реанимации, весь опутанный какими-то проводами (скорее всего от датчиков контрольно-измерительных приборов, фиксирующих состояние организма), с подключенной капельницей, тем не менее на появление Льва он отреагировал слабой, болезненной улыбкой. Поздоровавшись, Гуров осторожно поинтересовался, в силах ли тот ответить на его вопросы.

– Да, да! Я и сам собирался пригласить вас через лечащего врача, – достаточно твердо ответил профессор.

Отвечая на вопросы Льва, он рассказал, что вчера, сразу же после его визита, проходил мимо вахтера Зимчука в архив. При этом по-стариковски бормотал про «хреновую систему хранения информации» о посетителях НИИ. Иван поинтересовался, что Калмыков имеет в виду. Узнав, что профессора интересует некий человек, который придумал способ синтеза искусственных алмазов, вахтер припомнил, что такой тип в татуировках у них в «Алмазе» был именно два года назад. На вопрос Калмыкова, встречался ли визитер с кем-то из специалистов института, Зимчук пояснил, что неизвестный пошел прямо к Бунцагину. Пробыл у него минут пятнадцать и вышел от директора крайне расстроенным и даже разозленным. Проходя мимо вахтера, он во весь голос матерился, говоря о том, что только полный идиот мог назначить «такого козла и ублюдка» на должность директора НИИ.