Эхо возмездия - Валерия Вербинина

– В этой семье очень любят своих детей, – спокойно ответил Казимир. – Ты заметила, надеюсь, что старшая дочь после неудачного брака вернулась к родителям? И сын наведывается как минимум раз в месяц, судя по его разговорам.

– Он обычно просит у отца денег, – вставила Амалия.

– Нет, – безмятежно ответил Казимир, – если нужны деньги, есть сто тысяч способов взять их в долг в Петербурге. Деньги – это просто предлог, чтобы лишний раз увидеть родителей. А что касается мистера Бэрли, то, даже если не принимать в расчет его возраст, он не понравится Снегиревым в качестве жениха. Ведь он захочет увезти Лидочку с собой, и одно это выведет их из себя… Я заслужил жаркое за консультацию?

– И тарелку пирожных, – отозвалась Амалия ему в тон.

Казимир открыл рот, чтобы уточнить, какие именно пирожные он жаждет увидеть на своей тарелке, но тут без стука растворилась дверь, и вошла мать Амалии.

– Генеральша хочет тебе что-то сказать, – объявила Аделаида дочери. – Говорит, что это может быть важно.

– Я сейчас выйду к ней, – ответила баронесса Корф, поднимаясь с места. Казимирчик вздохнул и перевел взгляд на остывший бульон.

Когда Амалия показалась в гостиной, Анна Тимофеевна стояла посреди комнаты, хотя вообще-то это был ее дом, и она могла бы и присесть. Женщины обменялись приветствиями, и Амалия указала генеральше на большое кресло.

– Нет, я всего лишь на минутку, – быстро сказала Анна Тимофеевна. – Я подумала, что вы захотите узнать… Дмитрий Колозин убит.

– О! – вырвалось у Амалии. – Как это случилось?

– Никто не знает. Его застрелили. Одинцовы нашли его труп в своем саду.

– Одинцовы? А они тут при чем?

– Совершенно непонятно! Насколько мне известно, расследовать дело будет Михаил Порошин… Кажется, неглупый молодой человек, но карьерист… И товарищ прокурора Клеменс Федорович Ленгле ему под стать, но он еще не приехал… Бедная Евгения, конечно, натерпелась страху на допросе. Вряд ли Порошин думал, что она или ее брат как-то замешаны в этом убийстве, просто у него манера нагонять на всех оторопь, и не угрозами, а так… обстоятельно все выпытывая…

– Как все это некстати! – вырвалось у Амалии.

Она отвернулась с досадливым жестом.

– Хотя если преступника сразу же арестуют… Сестра убитой еще в больнице или уже скрылась?

– В том-то и дело, сударыня, в том-то и дело! – воскликнула Анна Тимофеевна. – Те двое, чьи угрозы мы слышали вчера вечером, всю ночь провели в больнице… Сиделки и сторож уже поручились, что Свечкин или как его там… и его жена никуда не уходили. Мотив был только у этого отставного штабс-капитана и его супружницы. Но если они ни при чем, кто же тогда убийца?

– Я благодарю вас, сударыня, за то, что вы мне обо всем сообщили, – произнесла Амалия, хмурясь. – Крайне неприятная история, в самом деле…

Попрощавшись с генеральшей, Амалия отправилась искать мать.

– Мама, тебе придется поехать на почту и отправить срочную телеграмму. Слугам я ее доверить не могу.

– Говори, что надо делать, – отозвалась Аделаида, не выказав ни малейшего удивления. Она села к столу и положила перед собой лист бумаги.

– Текст такой. – Амалия прошлась по комнате, размышляя. – «Дядя Казимир смертельно болен. Гость историка»… Нет, об убийстве упоминать не нужно, это лишнее… «гость историка Снегирева серьезно пострадал». Отправить нужно по этому адресу. – Баронесса подошла к столу, взяла из рук матери перо и надписала над текстом одну строку, начинавшуюся со слова «Петербург».

– Мой брат смертельно болен, потому что не ест куриный бульон? – скептически осведомилась старая дама.

– Нет, это просто код, что мне нужна срочная помощь, вот и все. Следующая фраза указывает, что именно вызвало затруднение.

– Я, конечно, не собираюсь давать тебе советов, – проворчала Аделаида, – но я все же не понимаю, к чему такая спешка. Наша семья не имеет к Колозину никакого отношения, мы просто присматриваем за моим больным братом, вот и все!

– В телеграмме не было бы нужды, – ответила Амалия, хмурясь, – если бы следователь сразу же нашел убийцу. А раз у подозреваемых алиби, следователь заинтересуется, чем Колозин был занят в последние часы своей жизни, а незадолго до смерти он был на ужине в доме Снегирева, где присутствовали и мы с Казимиром.

– Это ничего не значит, – промолвила Аделаида с неудовольствием.

– Это значит, что следователь начнет проверять всех присутствующих, – возразила Амалия. – Убийство Колозина станет громким делом, властям захочется отличиться, а когда человек начинает искать, то нередко находит то, чего не нужно.

– Вроде твоей истинной деятельности? – вздохнула Аделаида. – Прости меня, но я все же не представляю, как твоя служба сможет повлиять на расследование. Тем более что дело действительно будет громкое…

– Поживем – увидим, – отозвалась Амалия и, вызвав слугу, велела закладывать для матери экипаж.

Лежа на софе, Федор Меркулов перебирал струны гитары. Он находился в том странном состоянии духа, которое бывает у человека, добившегося того, к чему он стремился, и не знающего, куда ему двигаться дальше. С первого дня ссылки Федор мечтал вернуться домой, и теперь, когда он вроде бы вернулся, его не покидало ощущение, что все не так, как должно быть, и сама мечта его исполнилась как-то неправильно и коряво. Его подспудно раздражало, что приходится довольствоваться флигелем, а в родительском доме живут чужие люди, и надо договариваться всякий раз, когда он хочет зайти туда. Кроме того, Федор был умен и не мог не видеть, что его возвращение мало что решает. Он вырос с мыслью об армии как об единственной возможной карьере, но путь туда ему теперь был заказан. Куда бы он ни попытался устроиться, ему все равно придется рассказывать о пощечине, ссылке и Сахалине; а ведь, если верить Снегиреву, русский человек может быть снисходителен к согрешившему, но на того, кто попался и понес наказание, смотрит как на последнего неудачника.

Вздохнув, Федор извлек из гитары протяжный печальный аккорд и в следующее мгновение услышал за дверью шаги матери. Поспешно сев на софе, он отложил гитару в сторону и разгладил волосы. Дверь отворилась.

– Я тебе не помешала? – спросила Анна Тимофеевна мягко. – В саду холодно, но хорошо хоть ветра нет…

– Вы куда-то выходили?

– Только до дома и обратно.

– Зачем?

– Сказала нашей гостье, что Колозин убит.

– Она нам не гостья, – буркнул Федор, насупившись.

– Федя! Не забывай, что…

– Что я должен не забывать? Что благодаря ей меня вернули из ссылки? Лучше бы я остался на Сахалине вместо того, чтобы быть обязанным не понять кому…

– Федя, перестань! – Генеральша зажала ему рот рукой. – Подумай обо мне… Что ты такое говоришь?