Обратись к Бешеному - Виктор Доценко

– Ага, они проведут испытания, больной выздоровеет, а мне скажут, что ничего не получилось, – покачал головой Расписной.

– Не думаю, что они могут так поступить: ведь секрета изготовления лекарства ты им не дашь, а по одной порции им никогда не раскрыть секрета. Тем не менее, на всякий случай, ты им поставишь условие, что лечить этого больного ты будешь только сам!

– Я? – растерялся Расписной. – Да я даже клизму не смогу поставить!

– Клизму ставить не придется, – обнадежил китаец. – А как в течение трех дней, по особому графику, давать больному лекарство, я тебя научу запросто!

– И они тут же выложат миллион?

– Да, за обещание раскрыть им, секрет изготовления лекарства, – кивнул китаец.

– Вот именно, за обещание, которое я не смогу выполнить! Они не получат секрета, и меня кокнут.

– Можешь мне поверить, что они ничего тебе не сделают: члены Триады умеют держать свое слово, тем более данное в прессе. Ими было объявлено, что миллион получит тот, кто сможет найти лекарство от атипичной пневмонии, но не за саму разработку. Они же тоже понимают, что сама разработка может принести сотни миллионов. Логично?

– Вроде бы, – без особой уверенности произнес Расписной.

– Поверь мне, братишка, если бы тебе грозила опасность, я не стал бы рисковать твоим здоровьем, тем более твоей жизнью. Случись что с тобой по моей вине, по нашим законам я тоже должен буду уйти к своим предкам, – в его голосе было столько решимости, что Расписной действительно поверил, что все закончится благополучно.

* * *

Несколько дней ушло на познание искусства врачевания и изучение условных знаков, благодаря которым можно обойтись без знания китайского языка при общении с членами Триады.

– Главное, тебе нужно четко запомнить знаковые жесты, которые заставят простых членов Триады поверить тебе, только после этого они свяжут тебя с высшим руководством. И мой тебе совет, быть максимально осторожным, особенно высказываясь вслух. Китаец может сделать вид, что не знает ни одного языка, кроме китайского, но на самом деле окажется, что он свободно говорит на нескольких, причем без акцента. В особенности это касается русского языка. В последние годы Триада все больше и больше контактирует с русскими криминальными структурами.

– Ты хочешь сказать, что Триада присутствует и в Москве? – недоверчиво спросил Расписной.

Во главе московской Триады, которая называется Лун Toy, что означает Голова Дракона, стоят двое: Лаода, то есть Глава, и Банчжу, то есть Хозяин. Предыдущий лидер группировки – Ню Тун, отбывает очередной срок в тюрьме, и совсем недавно ваш криминал короновал его в вора в законе.

– Ничего себе! – Расписной даже присвистнул. – Очень нужная информация: мне в Пекине лучше не упоминать о своей принадлежности к криминальному миру.

– Я тоже так думаю, – согласился Лю Джан. – Мне кажется, ты должен представиться обыкновенным посредником врача, который, узнав про объяву Триады в прессе, решил получить свой миллион. Будет логично, если ты потребуешь свои пятнадцать процентов, как посредник, с Триады.

– Почему пятнадцать?

– Именно такой процент стрижет Триада со своих бизнесменов… – пояснил китаец. – А теперь давай перейдем к географии: ты должен точно знать, где живет Чан Юйсун, один из самых могущественных людей Триады.

– Но ты же сам говорил, что меня к нему отведет любой член Триады.

– Не совсем так, точнее, совсем не так. Каждый из тех, кто будет сталкиваться с тобой, будет передавать тебя, как эстафетную палочку, от одного члена к другому, стоящему на более высокой иерархической ступени, пока не даст согласие на встречу Чан Юйсун, от которого и зависит конечный результат. К счастью, ты уже побывал в Пекине, и справиться с этим заданием тебе будет гораздо легче, чем новичку.

Я уверен, что ты наверняка побывал на площади Тянь-ань-мень, что в переводе означает «Ворота небесного спокойствия»?

– И не раз там тусовался, – подтвердил Расписной.

– Так вот, смотри на карту, которую я приготовил, – он отыскал нужное место. – Его дом расположен между площадью Тянь-ань-мень и Запретным городом, ближе к дворцово-парковому ансамблю Ихэюань, бывшему Летнему дворцу императора. Дом Чан Юйсуна ты сразу узнаешь по готическим башенкам с каждой из четырех сторон, а над центральным входом увидишь изображение головы красного дракона. Конечно, ты можешь спросить, а почему бы не сразу прийти к его дому и попросить о встрече?

– Вот именно, почему нет?

– А потому, что, как гласит китайская мудрость: «Не торопись, сядь и подумай», это дословный перевод, а если перевести заложенную в ней мысль, то это прозвучит примерно так: «Короткий путь не самый быстрый». Ты будешь приходить сколько угодно, и всякий раз тебе будут радушно улыбаться и просить прийти завтра, и так до бесконечности: китайцы терпеливы и очень упрямы, – подытожил Лю Джан.

– То есть поспешай не торопясь.

– Теперь я вижу, что ты действительно все понял, – улыбнулся китаец…

* * *

Все произошло в точности так, как и предсказывал Лю Джан. Поселившись в одном из центральных отелей с привычным названием «Мари-отт», Расписной пошел прогуляться по вечернему Пекину и уже через пару часов встретил двух накачанных китайцев, из-под воротничка рубашки которых виднелся край цветной наколки. Недолго думая, Расписной решил воспользоваться представившимся случаем и подал знак членам Триады, характерный не только для обычного приветствия, но и с просьбой о помощи.

Тусклый взгляд китайцев тут же оживился, они переглянулись, внимательно осмотрели незнакомца с ног до головы и обратно, снова переглянулись, чуть заметно кивнули друг другу, потом знаком показали следовать за ними. Вскоре эти двое связали его с другим китайцем, что-то ему прокричав на гортанном китайском, тот согласно кивнул и отвел московского гостя к третьему китайцу, потом состоялась встреча с четвертым, и только пятая встреча оказалась последней. Об этом Расписной понял, когда остановился перед описанным Лю Джаном домом с драконами.

После того, как приведший его китаец что-то проговорил охране, один из них, внимательно взглянув на русского гостя, кивнул ему следовать за ним.

Китайский фарфор, многочисленные картины известных европейских мастеров перемежались с китайскими шелковыми панно, расписанными китайскими мастерами, – все говорило о том, что у хозяина многосторонний вкус к красивым вещам.

Сначала Расписной хотел идти со спокойным достоинством, словно с подобной роскошью ему приходится встречаться каждый день, но тут ему в голову пришло, что для посредника, которого он изображает, это будет неправильно и сразу вызовет подозрение, а потому принялся осматриваться по сторонам, причмокивая от удовольствия созерцать такое великолепие.

Наконец русского гостя ввели в большую залу, за длинным столом которого восседал на своеобразном троне китаец с гордой осанкой. На вид ему было немногим больше пятидесяти, но европейцам всегда довольно затруднительно определять возраст азиата. Остановившись посреди залы, Расписной в полупоклоне, как и учил Лю Джан, поприветствовал хозяина.