Званый ужин в английском стиле - Валерия Вербинина

— Пока у меня нет других версий, эта остается основной, — не стала возражать Амалия и повернулась к своему «кузену». — Билли! Проследи, пожалуйста, чтобы двери внизу были как следует заперты, а потом поднимайся ко мне. Окно тоже не забудь закрыть. — Она окинула шедших за ними гостей беглым взглядом. — Так, Венедикт Людовикович сейчас в комнате прислуги, спасает лакея, Дмитрий Павлович лежит у себя, все остальные здесь.

— И, по крайней мере, один из них убийца, если верить вам, — тихонько добавил барон Корф.

— Вы же знаете, я хотела бы ошибиться, но факты… — Амалия вздохнула и положила руку на его рукав. — Будьте осторожны, прошу вас. Надеюсь, мне понадобится всего пара часов, чтобы распутать это дело.

Несколькими ступенями ниже Варенька, заметив жест Амалии, отчаянно покраснела и закусила губу. Ресницы ее обиженно дрогнули, и молодой композитор посмотрел на девушку с невольным сочувствием…

— Значит, вас зовут Никифор? — приступила к допросу баронесса.

— Ну да. Мы люди простые… чего уж нам скрывать…

— А фамилия ваша?

— Архипов наше фамилиё, сударыня.

— Вы пожарный?

— Да.

За окном плыла петербургская ночь, и ветер раскачивал голые ветви деревьев. Тени лежали на тонком лице Амалии, и оно казалось утомленным, каким-то нездешним. Кукла со второй полки шкафа глядела на молодую женщину своим бессмысленным взглядом.

— Вы действительно спасли ребенка на пожаре?

— Именно так, сударыня. Все это видели, даже господин газетчик. Он обещался в газете про меня написать.

— И что, не сдержал слово?

— Сдержал. Только вот фамилиё переврал, написал — Охрипов. Курам на смех.

— Я думаю, вам дадут медаль за храбрость, — сказала Амалия. — Я даже готова похлопотать у губернатора… Но вы должны мне помочь.

«Ну да, как же, — подумал пожарный. — В смертоубийстве себя обвинить, что ли?»

— Когда вы пришли к Дарье?

— Когда? Сегодня не мой день, не дежурю я. Свободен то есть… совсем. Так что я к ней заглянул… часам к восьми… или к семи… Не могу сказать точно, сударыня.

— Приглашенный повар, Самородков, уже был здесь?

— Он-то? Конечно…

— И что он готовил?

— Повар? Такой важный господин… я боялся и слово при нем молвить. По-моему, он мороженое сочинял. Да, теперь точно вспомнил, мороженое!

— Десерты подавали в самом конце, но сначала их надо было приготовить… Значит, скорее было ближе к девяти… — вслух прикинула Амалия. Затем задала следующий вопрос: — И что вы делали с Дарьей?

— Мы? Ну, известно что, разговаривали.

— Другие слуги вас видели?

— Конечно. Да вы кого хошь спросите…

— Что было потом?

— Потом? Ну, шум поднялся. Прибежал кто-то, стал кричать: убили, зарезали… Я и струхнул маленько. Хотел уйти потихоньку… но тут двери заперли, и молодой человек стал от одной двери к другой ходить. Как часовой, и физиономия такая… суровая… Хорошо, я в чулан залезть успел, Дарья надоумила. Потом вижу, отошел он… который сторожил… я и решил выбраться. Вылез в окно, да не рассчитал маленько…

— Вам что-нибудь известно об убийстве?

— Нет, сударыня.

— Может быть, видели кого-нибудь?

— В чулане? Да бог с вами…

— Может быть, слышали что-нибудь подозрительное или заметили? Или не подозрительное, а просто странное или необычное?

Пожарный наморщил лоб и погрузился в размышления.

— Никифор, — терпеливо сказала Амалия, — если вы мне поможете, обещаю, вам не только дадут медаль, но и напечатают о том в газетах, и обязательно с правильной фамилией! Вы уверены, что совсем ничего не было?

— Да не знаю, как и сказать, — пробормотал здоровяк. — Когда убийство произошло, я ж на кухне сидел… Что я там мог узнать? А потом… когда в чулане… Я и не понял сначала, показалось, будто ком снега упал… с дерева… такой белый… — Амалия вся обратилась в слух. Наконец пожарный решился: — Мне кажется, какой-то лоскуток пролетел мимо окна чулана… вот…

Амалия поднялась с места.

— Что? — забеспокоился Никифор.

— Можете считать, что медаль у вас в кармане, — коротко ответила Амалия. — Билли! Куда ты запропастился? — Но тот уже стоял на пороге. — Срочно бери слугу с лампой и иди осматривать сад. Там должен быть какой-то белый лоскут… И я не удивлюсь, если на нем окажутся следы крови.

Это был обычный носовой платок, мокрый от налипшего на него снега, измятый и потерявший всякий вид. Однако на нем и в самом деле осталось несколько бурых пятен, похожих на кровь.

Амалия и Билли, разложив на столе найденную улику, рассматривали ее.

— Как было бы здорово, — задумчиво заметил Билли, — если бы на нем оказались инициалы убийцы или какая-нибудь монограмма…

— Но, к сожалению, ничего такого нет, — отозвалась Амалия. — Мы с тобой уже смотрели.

— Жаль, — вздохнул Билли. — Значит, вы думаете…

— Зарезать человека не так-то просто, Билли. Тот, кто совершил убийство, испачкал руки и вытер их платком. Потом, когда я не отпустила гостей, он понял: если его обыщут, то платок окажется серьезной уликой против него. Поэтому преступник выбросил платок, улучив удобную минуту.

Билли немного подумал.

— Какая комната находится над чуланом? — деловито спросил он.

— Не знаю, — усмехнулась Амалия. — Но уверена, что не большая гостиная, в которой сидели наши свидетели. Убийца не мог выбрасывать улику у всех на виду.

— Ясно, — сказал Билли. — Тогда я пойду гляну.

Через минуту он вернулся.

— Над чуланом курительная комната, смежная с большой гостиной, — сообщил он. — Но вы всегда учили меня учитывать все условия, верно? Так вот, в городе сейчас сильный ветер.

— И если мы учтем ветер… — Амалия улыбнулась. Отчего-то серьезность Билли тронула и позабавила ее.

— Там, в конце коридора, ванная комната, а рядом комната задумчивости, — сообщил Билли застенчиво. — Которую во времена Мольера называли «кабинет», я прочел об этом в одной книжке.[20]

Амалия, не удержавшись, фыркнула.

— Братец, да ты просто кладезь премудрости, — шутливо заметила она. — Итак, что же получается? Кто-то выбросил платок или из курительной, или из ванной, или из кабинета. Предположительно, это был убийца номер два, тот самый, который зарезал бедного Беренделли.