Подольские курсанты - Вадим Шмелев

До сих пор Сашка был без сознания. Временами он начинал бредить, что-то быстро-быстро говорил. Но и во время операции, и потом, отходя от наркоза, он не знал, что она рядом, что переживает за него. Хотя хирург с первого же взгляда на пациента уверил, что в этом случае ничего опасного для жизни нет.

Она хотела поправить ему повязку, но в этот момент подводу тряхнуло, и Маша неловко навалилась на его грудь. Сашка, словно разбуженный, всхлипнул и неожиданно открыл глаза. Какое-то время они смотрели друг на друга молча: она тихо радуясь, что он пришел в себя, он – стараясь понять, явь вокруг или сон и откуда в этом сне Маша.

– Ты?.. Откуда ты здесь? – хрипло спросил он и попытался подняться.

– Лежи, тебе нельзя. – Маша уверенно положила ему руку на плечо.

– Где это мы? – Сашка стал оглядываться по сторонам.

– Передовой отряд получил приказ отойти в расположение части. – Маша узнала об этом еще утром от санитаров. В тот же момент она поняла, что на какое-то время они смогут выбраться из-под огня и получат небольшую передышку. Смогут наконец-то вывезти раненых в тыл, в безопасное место.

– А ты откуда здесь? – Сашка уже пришел в себя. Он смотрел на Машу широко раскрытыми глазами и ждал, что она скажет. Непонятно было, рад он ее сейчас видеть или нет. Да это и неважно, главное, что они живы и едут к своим.

– Я… – Она на секунду задумалась. – А я вот за тобой приехала. Отпросилась у Никитиной и приехала.

Она была довольна, что смогла вот так вот легко сказать ему правду. Можно было, конечно, придумать, что ее послали в помощь медперсоналу передового отряда, что встретились они здесь случайно, но Сашка бы и так все понял. Всегда насмехавшийся над всякими там любовными приключениями, он сейчас промолчал и только по-доброму улыбнулся в ответ.

Ее это тронуло. Она тоже улыбнулась и вдруг испугалась, что все так хорошо. Маша ощутила, как заливается краской, ее бросило в жар, она закрыла лицо руками и заплакала.

– Ты что? – Сашка протянул к ней забинтованную руку. – Из-за этого, что ли? Подумаешь – осколок! Ерунда!

Маша, рыдая, упала ему на грудь:

– Ох, сколько же их там погибло! Копали вчера всю ночь, копали… а всех и не закопать!

Неожиданно в Сашкиной памяти вспыхнули последние минуты боя. Он помнил все до мелочей: развороченное орудие соседнего расчета, лежащих в траншее мертвых курсантов, сраженного осколком Сушко, испуганные глаза Грачева, окрик старшего лейтенанта Носова… Что с ними? Живы ли?

Он хотел было снова подняться, но Маша еще сильнее прижалась к нему всем телом и не пустила. Тогда он обнял ее и стал смотреть в хмурое небо с медленно ползущими вдогонку колонне тучами.

– Лавров! – Пробегавший мимо капитан Старчак задержался возле подводы. – Как дела, сержант? – Он посмотрел сначала на Сашку, потом на поправлявшую выбившиеся из-под пилотки волосы Машу и улыбнулся. – Ничего, раны и контузии украшают мужчину! Поправляйся скорее, твое место где? Правильно, у орудия!

– Я помню, – улыбнулся в ответ Сашка.

– Красивая у тебя жена будет, Лавров! – Старчак весело глянул на смутившуюся Машу. – И главное, надежная! Уперлась давеча: «Я его невеста! Пока не найдете подводу, не уйду!» Пришлось персональный транспорт выделить! Повезло тебе, Лавров! А раз повезло, береги! Ну, бывай!

– А вы? – Сашка приподнимается на локте. – Вы-то как?

– А мы еще тут попортим фашистам нервы. А вы уж их там не пускайте к Москве, ладно?

Капитан еще раз улыбнулся, помахал Сашке, кивнул Маше и побежал дальше вдоль колонны. Ребята проводили его долгим понимающим взглядом, потом, не сговариваясь, обернулись друг к другу и засмеялись.

* * *

В штабе основных сил накануне проходило совещание командования укрепрайона, на котором решалась судьба передового отряда, так долго и успешно сдерживавшего вражеские удары на этом направлении.

Вокруг стола, застеленного оперативными картами, собрались: специально прибывший заместитель командующего войсками Московского военного округа генерал-лейтенант Елисеев, генерал-майор Смирнов, полковник Стрельбицкий, начальник штаба подполковник Курасов и практически весь комсостав училищ. В некогда просторной горнице на этот раз стало непривычно тесно.

Начали с доклада начальника штаба Курасова. Тот выпрямился, одернул гимнастерку и твердым невеселым голосом начал:

– Потери в передовом отряде большие. В пехотном училище осталось меньше тридцати курсантов. В артиллерийском – всего восемнадцать. У капитана Старчака погибло больше половины личного состава. Передовой отряд обессилен, сдерживает врага уже пятые сутки… Если бы не Семнадцатая танковая…

– Танки перебрасывают под Боровск, – не глядя на собравшихся, перебил докладчика генерал-лейтенант Елисеев. Возникла пауза. Генерал еще какое-то время помолчал, потом оторвал взгляд от карты: – Вынужден также сообщить, что подход резервов задерживается. Защитить Москву на этом направлении сейчас больше некому. Пять дней выиграли – хорошо. Но нужно выстоять еще. Чего бы это ни стоило.

– Есть выстоять, товарищ генерал-лейтенант, – отозвался генерал-майор Смирнов. – Приказываю: расформировать остатки передового отряда и до рассвета распределить курсантов по боевым порядкам своих батальонов. Командный пункт надлежит перенести в тыл укрепрайона. За ночь закончим работы на рубеже и будем готовы встретить противника.

Полковник Стрельбицкий согласно кивнул в ответ. Как ни печально было это осознавать, но судьба передового отряда казалась всем собравшимся одинаково решенной. Воевать обескровленному соединению против бронированных частей врага становилось все труднее. Очевидно, что силы по-прежнему оставались слишком неравными. Самое главное – не хватало поддержки артиллерией, точнее, самих орудий. Если бы не отличная слаженность расчетов и беспредельная отвага артиллеристов, ситуация была бы намного хуже.

С каждым днем осложнялось положение и на главном рубеже. В ночь на 9 октября фашисты непрерывно бомбили дороги, ведущие от Малоярославца к Ильинскому. Было понятно, что и для основных сил укрепрайона наступают решающие дни.

Полковник Стрельбицкий, как опытный командир и артиллерист, осознавал, что вверенный ему боевой участок представляет собой внушительную силу. Как-никак шестьдесят орудий на оборудованных позициях способны на многое. Плюс на закрытых позициях – еще около трех дивизионов гаубиц. Даже при явном недостатке снарядов эти орудия все равно смогут нанести врагу ощутимый урон.

Иван Семенович уже подходил к своему блиндажу, когда навстречу ему вышел дежурный по штабу, а следом за ним незнакомый офицер с петлицами майора. В его лице читалась принадлежность к чему-то очень значимому и даже секретному.

– Майор Дементьев, – представился незнакомец. – Прибыл по приказу командующего Московской зоны обороны во главе особого дивизиона.

Он протянул Стрельбицкому пакет с несколькими сургучными печатями, на котором полковник успел прочесть: «Перед вскрытием тщательно проверить исправность печатей».