В донесениях не сообщалось... Жизнь и смерть солдата Великой Отечественной. 1941-1945 - Сергей Михеенков

Магазин моей винтовки был пуст. Я отдал ее Петру Марковичу.

Боевое охранение немцев стало отходить к своей траншее. Ветра не было, но я видел, как ходуном ходил бурьян на краю поля и с него осыпался снег. Нервы у немцев не выдержали. Наши стали просыпаться. Послышались выстрелы. Вот этого я и ждал. Немцы встали и побежали. Помню, как они бежали и на их поясах болтались круглые металлические коробки противогазов.

Мой взвод наполовину еще спал. Хотя я строго-настрого приказал пулеметчикам не смыкать глаз. Но, судя по тому, что они не стреляли, я понял, что и их сморило. Или пулеметы были не в порядке. Это было для меня уроком.

Из немецкой траншеи виднелись сваленные штабелем бревна. Видимо, немцы не успели как следует укрепиться. Даже блиндажи не достроили. Бревна накатника торчали вверх наподобие мишеней и, видимо, мешали немцам вести огонь из траншей. Я заметил, что трое немцев забрались на бревна и начали беспорядочно стрелять в мою сторону и по окопам взвода. Справа и слева от меня пули начали подбрасывать фонтанчики снега и грязи.

Когда мы потом атаковали их и выбили из траншеи, я поднялся на бревна, осмотрел убитых и взглянул на наши окопы — оттуда наши позиции были видны как на ладони и прекрасно простреливались.

Винтовку системы Мосина образца 1891–1930 годов считаю лучшей в мире. Она проста по устройству, практична и удобна в бою. Главное — оберегать прицельную планку и мушку, чтобы не сбить прицела. Я благодарен рабочим Ижевского завода, которые разработали и производили всю войну эту винтовку. Во время формирования рот и взводов нашего батальона в ноябре — декабре 1943 года под Мелитополем поступило новое оружие — винтовки, автоматы, ручные пулеметы. Сделаны они были очень качественно, хорошо пристреляны. Бери и иди в бой.

Эту винтовку, из которой я стрелял по немцам на свекловичном поле, я носил вместо автомата до самого ранения 19 февраля 1944 года.

Вернусь назад и расскажу, как проснулся мой взвод. Стрельба насторожила всех. Я посмотрел по сторонам: из всех окопов торчат каски. Я приказал пулеметчикам открыть огонь.

Шагах в десяти от бревен из траншеи выскочил немец, поднял руку и начал энергично жестикулировать, поднимая солдат в атаку. Я прицелился в середину фигуры и выстрелил. Офицер упал в снег, и больше я его в цепи не видел.

Потом, после атаки, я рассмотрел его документы. Это был обер-лейтенант. Из тех же документов следовало, что он принимал участие в боях под городом Нарвиком в Норвегии.

Немцы пытались организовать атаку. Самый лучший способ отразить атаку противника — начать свою. Если, конечно, для этого есть силы и средства.

Над бруствером траншеи густо чернели их каски. Мой взвод уже окончательно проснулся. Наш огонь резал по гребню бруствера немецкой траншеи. Я радовался: взвод стрелял хорошо, прицельно, оружие работало исправно.

Стрельба шла и в первом взводе. Весь фронт гудел.

От командира роты, наконец, прибыл связной. Он сообщил, что по сигналу «зеленая ракета» рота поднимается в атаку. Задача взвода — атаковать часть немецкой траншеи перед своим фронтом.

Никакой артподготовки не проводилось. Артиллеристы так и не подтянулись за ночь.

И вот взлетела зеленая ракета.

Мы встали. Пошли. Смотрю, сержанты подняли всех до одного. Немного пройдя, побежали. На бегу продолжали вести огонь. Немцы не выдержали, стали отходить.

Я вышел на убитого мной обер-лейтенанта. Забрал у него полевую сумку и пистолет «парабеллум». Это был хороший трофей. Бегло осмотрел и бревна. На них лежало три трупа. Ребята постарались. Бросилась в глаза необычная одежда немцев. Теплые длинные куртки из непромокаемой серо-стальной толстой материи и такие же теплые брюки навыпуск поверх ботинок. Видимо, это была какая-то особая часть, совсем недавно переброшенная сюда.

В блиндаже, где лежал офицер, стоял телефонный аппарат. Связные собрали трофейное оружие и документы. Нам было интересно узнать, с кем же мы схватились. Документы свидетельствовали о том, что оборону здесь держала часть 16-й моторизованной дивизии 6-й армии, входящей в группу «Юг». С начала февраля она именовалась группа армий «А».

Когда мы сбили немцев с этого участка и закрепились в их траншее, подошла наша артиллерия. «Студебеккеры» тащили тяжелые дивизионные пушки.

И в это время ко мне подбежал солдат из моего взвода и умоляюще стал просить отпустить его в артиллерию. Он и раньше говорил мне, что воевал артиллеристом и дело свое хорошо знает. Был ранен. После ранения — в запасной полк. И вот попал в пехоту. Я его хорошо понимал. Потому что и сам не был пехотинцем. Закончил Ташкентское военное пулеметное училище. Но зачислили в пехоту, потому что, когда формировали полк, вакансии командира пулеметного взвода не оставалось.

Я отпустил его. Ну как я мог его удержать? Когда мимо нас тягачи потащили гаубицы, тот солдат был похож на сироту, который вдруг увидел свою родню. Но предупредил его, чтобы из артиллерийской части, куда он уходил, пришло подтверждение, что он зачислен в штат.

Прошло почти полгода. Мы готовились к Ясско-Кишиневской операции. Однажды на учениях возле нас появились артиллеристы. «Студебеккер», тащивший 76-миллиметровую дивизионную пушку ЗИС-3, остановился. Из машины выскочил солдат, подбежал ко мне. Я сразу узнал его. Высокий такой парняга, стройный, красивый. «Спасибо, товарищ лейтенант, что отпустили меня к своим! Теперь я наводчик орудия». И он указал на зачехленную пушку, прицепленную к «Студебеккеру». Я ему и говорю:

«Командир роты меня крепко ругал за самоуправство. Хорошо, что в штаб полка пришла выписка о твоем зачислении в штат артдивизиона. Так что спасибо и тебе». И попрощались. Прощались мы как старые друзья.

Не раз он потом помогал нам в атаках, ведь сам хорошо знал, каково матушке пехоте идти вперед без надежной артиллерийской поддержки.

Фамилию того артиллериста я не запомнил. Может, еще жив бывший наводчик 76-миллиметрового орудия 4-й гвардейской. Если жив, то дай ему Бог здоровья.

— В тот день мы преследовали немцев еще три-четыре километра. Вскоре поступил приказ остановиться и занять оборону.

Наступила ночь, а солдаты второй день без горячей пищи. То артиллеристы где-то застряли, то теперь кухня. Что плохо в наступлении — никогда не поспевала за нашим наступлением кухня. Так и пришлось заночевать на голодный желудок. Утром пришла кухня. Поели вволю, сразу прибавилось сил и здоровья. Построились в походную колонну и пошли по направлению к населенному пункту Новая Ивановка.

Настроение у меня было хорошее. Убитыми взвод никого не потерял. Только жаль было пулеметчика. Не знаю, выжил ли он или умер от тяжелой раны. Страшно подумать — легкое видно было. Но если от скирды его вовремя довезли до полковой санчасти, то там его могли спасти. В полковой санчасти служили очень хорошие хирурги. Я шел и мысленно желал своему пулеметчику выжить. Может, он и выжил. Но сомневаюсь. Рана была тяжелая.