А другой мне не надо - Татьяна Булатова

– Главное, – Анне стало жаль сына, – не относись к этому слишком серьезно. Пусть это будет очередным приключением без далеко идущих последствий.

– Мне не нужны приключения, мам, – насупил брови Игорь и потупился. – Я хочу сразу и навсегда.

– А как же опыт? – Аня снова присела на банкетку и подвинулась поближе к сыну.

– А че опыт? – пожал тот плечами. – Вы же с папой живете без опыта. И ничего. Скоро серебряную свадьбу отпразднуете. Чем я-то хуже?

– Ничем, – Анна прижалась к плечу сына. – Мне, конечно, приятно, что ты ориентирован на серьезные отношения, но знаешь, что я хочу тебе сказать? Времена изменились. Раньше никому бы и в голову не пришло, что можно жить без штампа в паспорте. Поэтому, когда люди встречались, их отношения либо перерастали в брак, либо прекращались.

– Разве это плохо?

– С одной стороны, нет, – с готовностью ответила Анна. – А с другой… С другой – ты оказывался лишен выбора, лишен возможности сравнивать для того, чтобы понять, чего ты хочешь на самом деле. Вот и получалось, что люди могли жить рядом несколько десятилетий и так и не догадываться об истинных потребностях друг друга.

– Зачем ты мне это сейчас говоришь, мам? – насторожился Игорь.

– Потому что я хочу, чтобы ты был счастлив, – прошептала ему в ухо Аня.

– Не уверен, что у тебя получилось, – пробурчал младший Гольцов и поднялся первым: – Может, того, поужинаем сегодня вместе? А то все в разных местах. Даже странно. Раньше такого никогда не было. Я прямо начинаю за вас с отцом беспокоиться!

– Ну что за ерунда?! – возмутилась Анна и спохватилась, что опаздывает. – Ужин с тебя. Ну или с вас с отцом, – смилостивилась она над сыном и махнула тому рукой на прощание.

Посмотрев на часы, Анна точно определила, что пешком до Администрации дойти не успеет, поэтому сразу же пошла на остановку, где, оказалось, не останавливается ни одна маршрутка, идущая в центр. И не потому, что не предусмотрен такой маршрут, а потому что все микроавтобусы шли заполненными битком. «Надо было сразу вызвать такси», – запаниковала Аня, прежде никогда не сталкивавшаяся с подобной ситуацией. «Господи, и я еще на жизнь жалуюсь! Столько лет работаю, а практически никогда не езжу в общественном транспорте. Бедные люди», – поддалась Анна порыву и решила отправиться пешком. Пока думала, какой маршрут выбрать, к тротуару подъехал Николай Николаевич, благополучно высадивший ее супруга возле работы.

– Доброе утро, Анна Викторовна, – поприветствовал Гольцову Мельников и потер лысину.

– Доброе утро, Николай Николаевич, – обрадовалась ему Аня и спешно поинтересовалась: – Вы домой или в центр?

– Я домой, – сообщил ей Мельников и тут же добавил: – Но судя по всему, окажусь там, проехав через центр.

– А зачем вам добираться до дома таким длинным путем? – прокричала Анна, пытаясь перекрыть шум проезжавшего мимо транспорта.

– Потому что моя соседка опаздывает на работу, – улыбнувшись, объяснил Николай Николаевич и толкнул дверцу: – Садитесь.

– Правда? – Аня не поверила собственной удаче. – Пожалуйста! Если можно, побыстрее. Опаздываю на заседание. Сегодня расширенное.

– Вы все равно не успеете, – «успокоил» ее Мельников и аккуратно тронулся с места. – К тому же вы женщина… К вам нужно быть снисходительным.

– К женщине, возможно, и нужно, но вот к директору Информационного департамента – вряд ли, – пригорюнилась Анна и, увидев который час, сначала чуть не взвыла, а потом громко вздохнула: – Можете не торопиться!

– А я и не тороплюсь, – сказал правду Николай Николаевич: – Вы же знаете, не опаздывает только тот, кто никуда не торопится.

После этих слов впервые за столько лет Гольцовой захотелось дать Мельникову подзатыльник за эту его «сверхпроницательность», на которую неоднократно жаловалась Жанна.

«Мертвого из могилы достанет!» – вспомнила она слова подруги и даже представила, как раздражает человек, говорящий обо всем с интонацией «истины в последней инстанции». «Ты только представь, – слышался ей голос Мельниковой, – все люди как люди, а мой в магазине каждую этикетку по полчаса изучает!» «Это нормально», – обычно вступалась за Николая Николаевича Анна. «Конечно, нормально, – легко соглашалась с ней Жанка, а потом в сердцах добавляла: – Если при этом не приставать к продавцам со словами: «А как вы можете объяснить мне присутствие в составе следующего вещества?» Они-то откуда знают?!»

– Никто никогда не узнает наверняка, по какой причине вы опаздываете, – назидательно сказал Мельников, и до Гольцовой дошло, что до этого он, видимо, еще что-то говорил, просто она переключилась.

– Конечно, не узнают, – заторопилась она поддержать разговор и тут же пожалела об этом, потому что Николай Николаевич, глядя прямо перед собой, ровно, без намека на эмоции произнес:

– Вот, например, я. Откуда я знаю, чем занимается моя жена в мое отсутствие? Или ваш муж? – Он искоса взглянул на Анну. – Вы знаете?

– Знаю, – уверенно произнесла Аня.

– Ну что ж, за вас можно только порадоваться. Я вот лично даже не хочу знать, чем занимается моя жена в мое отсутствие.

– А что, – Гольцова напряглась, – у вас есть основания подозревать Жанну?

– Не знаю… – протянул Мельников. – Если вы говорите, наверное, есть.

– А разве я что-то такое сказала? – Аня почувствовала себя предательницей.

– Такое – это какое? – Николай Николаевич припарковался возле Администрации. – Говорите точнее, Анна Викторовна.

– Спрашивайте точнее, – резко ответила ему Аня и, прежде чем выйти из машины, жестко проговорила: – Мне не очень приятен этот разговор, Николай Николаевич. Во-первых, потому, что он лишен конкретики. Во-вторых, потому, что здесь отсутствует человек, о котором мы говорим. И, в-третьих, я подруга Жанны. И это накладывает на меня определенные обязательства перед ней.

– Правильно ли я понимаю вас, Анна, – Мельников забыл добавить ироническое «Викторовна», – что, если бы вы не были подругой моей жены, то тогда мы вполне бы могли обсудить определенную конкретику?

– Нет! Неправильно! – отказалась подыгрывать ему Анна и распахнула дверцу машины: – Спасибо, что подвезли.

– Пожалуйста, – нарочито холодно ответил Мельников и, ехидно улыбаясь, бросил, словно в никуда: – Ох уж эта мне женская солидарность!

– Никакая не солидарность! – Анне никак не хотелось, чтобы последнее слово осталось за Николаем Николаевичем, потому что это «последнее слово» отдавало какой-то иезуитской двусмысленностью, рождая в сознании собеседника ряд абсолютно ненужных ассоциаций. – Просто вопрос доверия.

– Как же я вам завидую, Анна Викторовна! – Мельников снял с себя очки и уставился на них, как будто видел первый раз в жизни: – Вы еще кому-то до сих пор доверяете? Я-то уже давно…

– Вот поэтому я вам и не завидую, Николай Николаевич, – дерзко ответила Аня и вышла из машины.