Большие девочки тоже делают глупости - Людмила Феррис

О будущем он действительно ничего знать не хочет, его любимая дочь Машка должна получить хорошее образование, причем кем быть, пусть решает сама. Но пока она еще маленькая и целиком зависит от мамы и няни. Фрида мало внимания уделяет дочери, девочка все время на руках няни. Фриду больше волнуют встречи с подружками, косметические салоны и красивые вещи, в приобретении которых она преуспевает. Если бы был такой конкурс по покупке дорогих и ненужных вещей, его жена получила бы Гран-при. Ну зачем человеку сорок пар обуви — целый склад сапог, туфель, босоножек: белые, черные, красные, на каблуке, без каблука, на молнии, на липучке! Ведь это же человек, а не сороконожка! Фрида объясняла это изобилие тем, что обувь — ее слабость, и обуви ей всегда хочется на одну пару больше, чем у нее есть. Впрочем, какое ему дело до Фридиных слабостей и неуемных желаний? У него есть главное: любимая Машка, а все остальное он перетерпит, переживет.

Юлька ушла из гостиницы только тогда, когда удостоверилась, что ее маленькая гостья крепко заснула. Ночник она оставила включенным. Танюшка так сладко спала, что никаких сомнений, что она проспит до утра, не возникало. Чтобы помочь Тане, она обязательно что-нибудь придумает, поговорит с местными журналистами, с социальными службами, потому что не может ребенок быть один, это неправильно. Юлина случайная встреча оказалась счастливой находкой — портрет предполагаемого преступника уже передан в редакцию, и фотография надежно хранится в ее телефоне. Молодец девчонка, золотой глаз, запомнила мужчину, разглядела, как он поставил взрывное устройство на машину Красновской! Для следствия это тоже находка, но следствие никуда не денется, главное для нее — газета, будущая статья.

Жизнь каждого из нас, в общем, делится на две части: первую мы проводим, планируя будущее, а вторую — возвращаясь к прошлому. Потери прошлого и обманутые надежды со временем уже не так огорчают нас, а приятные воспоминания иногда заменяют ожидания. У Юльки было такое ощущение, что две эти части — прошлое и будущее — сошлись в одной точке у крыльца незнакомого дома. Может, это потому, что она опять бесцеремонно вмешивается в чью-то судьбу? Ну, казалось, зачем ей Анна Красновская? Мало ли подружек было у красавца Бельстона? Ну что ему от нее, простой журналистки, было надо? Может, Анна, машину которой взорвали, натолкнет ее на какие-то мысли? Такое у Юли бывало: она встречается с человеком по одной теме, но потом, когда разговор заканчивается, другая волновавшая ее тема становится понятной, ясной, как будто с глаз спадает пелена. Главред Заурский называл это инверсией по-сорневски, хотя настоящая инверсия — это когда меняется план повествования, меняется хронология событий. Юлька с Заурским соглашалась: называйте как хотите, хоть горшком, но у меня мозги так устроены. Чем больше я общаюсь, тем догадливее становлюсь.

В нынешней ситуации ей нужно было обязательно пообщаться с Анной.

В коттеджном поселке, куда Юля приехала на такси, было тихо. Она только решила постучать, как дверь домика заскрипела, и девичья фигура шагнула в темноту. Юлька замерла как вкопанная.

— Кто здесь? — Девушка обращалась в темноту, и ее платье белело во мгле. Юля решила, что таиться нет смысла — она ведь пришла поговорить, значит, пора действовать.

— Анна, вы извините за вторжение. Меня зовут Юля.

— Зачем вы здесь, Юля? Что вы хотите?

— Мне нужно поговорить с вами.

— О чем? Я вас не знаю, уходите, Юля. Я закричу.

Тут Юлька вспомнила, что одно из правил журналистского общения — честность, которая способна обезоружить любого.

— Марк Бельстон лежит в реанимации.

— Откуда вы знаете? Что с ним?

— Если вы меня пустите в дом, я расскажу все, что знаю. Я пришла к вам за помощью, Анна.

— Вы не сказали, что с Марком?

— Его ударили по голове. Здоровью ничто не угрожает, но он пока без сознания. Может, вы меня все-таки впустите?

Пользуясь растерянностью Анны, Юля решительно обошла девушку и взялась за дверную ручку, вспоминая при этом опять Заурского: журналисту надо всегда стремиться добиться цели, даже если говорят, что двери закрыты. Здесь это было почти буквально.

— Проходите. — Анна распахнула дверь. — Не очень понимаю, зачем вы здесь, но раз пришли… Что все-таки с Марком и откуда вы все знаете? Я вас вижу в первый раз. Только, пожалуйста, тише, сестра спит в соседней комнате.

— Я вас тоже вижу в первый раз, но раз судьба странным образом нас свела друг с другом, значит, нужно поговорить. Случайных встреч не бывает!

— Вы кто, Юля, и откуда?

— Я журналист Юлия Сорнева, газета «Наш город», из соседнего города, простите за тавтологию, приехала к вам на фестиваль «Сибирская панорама».

— Я не общаюсь с журналистами! — испуганно воскликнула Анна. — Никаких комментариев! Как вы меня нашли? — Девушка была растеряна и не знала, как себя вести. — Я не хочу с вами общаться, — выдавила она.

— Да наплевать мне, не общайтесь! — гаркнула Юлька. — Только скажите, почему ваш преподобный Марк хотел со мной поговорить, вызвал меня к себе в кабинет, где я и нашла его с разбитой головой? Вы ведь работаете в пресс-службе?

— При чем тут пресс-служба? Мне надо позвонить в больницу.

Анна долго разговаривала по телефону и наконец успокоилась.

— Врачи говорят, что он еще не пришел в себя, но жизни ничего не угрожает. Разве так бывает? — растерянно спросила она.

— Бывает, — уверенно ответила Юля, как будто десять последних лет работала в составе реанимационной бригады. — Просто каждый человеческий организм реагирует по-своему. Главное — он поправится.

— А когда он очнется?

— Думаю, через пару дней. — Юлька просто подумала, что больше двух дней она здесь не выдержит. Поэтому, хочет или не хочет Марк Александрович оклематься, ему придется это сделать. — Все хорошо будет, Анна, не переживайте.

— Мне Марк Александрович никогда не говорил про вас. Я читала несколько ваших публикаций в обзоре сибирской прессы. Мне понравилось, у вас много журналистских расследований, интервью интересные. Нашему генеральному нравится, когда о нем пишут, но этим пресс-служба занимается, там толковые девочки. Его и председателем жюри уговорили, потому что журналисты его тоже любят — он говорит хорошо, ярко и с юмором. Наверное, планировалось интервью, и просто пресс-служба не успела. — Аня горестно подперла подбородок руками.

— А можно мне чаю, пить очень хочется? — Юлька решительно закрепляла свои позиции на территории. Если ее еще не выгнали и сейчас принесут чай, значит, она может задавать и следующие вопросы. Пока что ясно одно: Анна не знала, что Бельстона шарахнули по голове, значит, ударила не она. А то ведь у страстной любви всякое бывает — сегодня объятия, а завтра кочергой по макушке. Не она, не Красновская.

— Чай сейчас будет. — Анна поставила на стол чайник и две синенькие, как васильки, чашки. — Может, вам кофе?