Когда гений терпит поражение - Роджер Ловенстайн

* * *

Руководство LT, при всем внимании к рискам, страдало серьезным недостатком. В отличие от банков, где за трейдерами следят независимые менеджеры по управлению рисками, партнеры LT контролировали сами себя. Такой порядок позволял уйти от стеснений, характерных для крупных организаций, но это означало, что призвать партнеров к ответу было некому.

Для заключения сделок трейдерам требовалось разрешение комитета по управлению рисками, однако Хилибранд и Хагани, неустанно отстаивавшие то, что считали нужным, нашли способ получать такое разрешение. Раньше или позже другие партнеры уступали их напору, просто уставая от него. Вина за столь терпимый режим возлагается на Меривезера. Если у Джей-Эм и были слабости, то главная из них состояла в неспособности вступать в споры. А другого человека, который мог бы играть роль нянюшки, роль, принадлежавшую в Salomon Гутфройнду, в LT не было. Итак, контроль над трейдерами осуществляли сами трейдеры.

Партнеры прилагали немалые старания к изучению собственных операций. Отличный пример тому – сделки с итальянскими облигациями. Для того чтобы лучше узнать Италию, Хагани нанял много людей, располагавших информацией об этой стране. Он привлек (сначала в качестве консультанта, а затем и как постоянного штатного сотрудника) Альберто Джованнини, который прежде был чиновником итальянского министерства финансов, а в момент, когда им заинтересовался Хагани, – профессором Колумбийского университета. Джованнини, получивший образование в Массачусетском технологическом институте, сновал между Лондоном и Римом, где встречался со своей семьей и сплетничал с итальянскими чиновниками. Неудовлетворенный полученной информацией, Хагани привлек Жерара Женнотте, еще одного выпускника Массачусетского технологического института. Женнотте был сыном посла Бельгии в Италии и в совершенстве владел итальянским. «Виктор был страстно увлечен Италией», – заметил один из младших партнеров. И разумеется, не последнюю роль в этом увлечении играл Центральный банк Италии, который инвестировал в LT 100 миллионов долларов и еще 150 миллионов выдал в качестве кредита.

Впрочем, подход LT к совершению сделок был настолько математизирован, что необходимость во всех этих разведданных вызывает сомнения. Разработанные в LT модели просто указывали: Италия «дешевле» своих исторических союзников и ожидаемых рисков. По мнению партнеров, будущее подобно прошлому. Поэтому они и польстились на эту сделку. Кроме того, модели, которыми пользовались в LT, едва ли были неизвестны другим. «Можно взять номер „Journal of Finance“ и отследить применение моделей, – заметил работающий в Лондоне трейдер Salomon Brothers в связи со сделкой по итальянским облигациям. – Применить модели мог любой человек, одолевший математику на первом курсе высшего учебного заведения». По правде говоря, трейдеры других компаний совершали подобные сделки в течение многих лет. К моменту, когда LT начала свои операции с итальянскими облигациями, спреды по ним в Италии уже начали сужаться; конкуренты предлагали прощальную цену. Свою первую партию итальянских облигаций на миллиард долларов Хагани приобрел у Salomon, стремившегося отделаться от этих бумаг. Распространено мнение о некоем уникальном «черном ящике», якобы имевшемся у LT. Однако это не более чем миф. Другие компании с Уолл-стрит также проторили тропу в Массачусетский технологический институт, и большинство крупных банков работали с похожими моделями, причем, что было гораздо важнее, применяли их к тому же сведенному в пары десятку спредов, существовавших на рынке облигаций.

Превосходство LT заключалось не в моделях, а в опыте их интерпретации. И это было главным. Партнеры долгие годы занимались подобными операциями. Кроме того, у LT было лучшее финансирование. За первый год существования компании Розенфелд заключил сделки финансирования репо с 30 банками, а сделки по ПФИ – с 20 банками, причем условия всех все этих сделок были весьма выгодны для LT[74]. При такой доступности финансирования – и с такими исполненными уверенности в себе партнерами – LT вела операции в более широких масштабах и продолжала выдавливать десятицентовики еще долго после того, как другие сдавались. «Мы сосредоточивались на меньших разрывах, чем те, на которые обращали внимание другие, – рассказывал один из трейдеров LT. – Мы полагали, что сможем хеджировать наши риски и занимать деньги и в дальнейшем».

По меньшей мере один наблюдатель имел серьезные сомнения относительно кажущейся непринужденности LT в отношении своих долгов. Сет Кларман, главный партнер Baupost Group, располагавшегося в Кембридже, Массачусетс, объединения мелких хедж-фондов, обратился к своим инвесторам с письмом. В том письме он сообщал, что ему предложили долю в новом фонде, руководимом бывшими трейдерами Salomon, которые специализировались на операциях с облигациями, но он отказался от этого предложения. Клармана смущала опрометчивость, проявившаяся на Уолл-стрит. Инвестиционные банки, подобно овощерезке «Veg-O-Matics», вдоль и поперек кромсали финансовые активы, инвестируя средства в перспективные, вошедшие в моду ценные бумаги – облигации Ай-Оу и Пи-Оу, бездумно расхватываемые инвесторами.

Хуже того, у инвесторов вновь проявилось стремление к проведению операций за счет заемных средств. Поскольку доходность облигаций, выражавшаяся двухзначными цифрами, стала делом прошлого, вкладчики, особенно новые хедж-фонды, «неожиданно возникавшие повсюду», прибегали к заимствованиям для увеличения своих прибылей. Кларман задавался вопросом, почему инвесторы были настолько уверены в том, что рынки всегда будут ликвидными, и опасался, что они «закрывают глаза на последствия „аномальных“ событий» вроде внезапных возмущений на рынках или эпизодических крахов, которые в прошлом всегда разрушали даже самые продуманные планы. В общем, Кларман предупреждал: «Успешные инвесторы занимают положение, позволяющее им избежать потопа, случающегося раз в 100 лет. Подобное мировоззрение встречается все реже». Возвращаясь к фонду, организованному бывшими трейдерами Salomon, то есть к LT, Кларман заметил, что при планируемых масштабах заимствований даже одна серьезная ошибка приведет к крупным потерям капитала фонда. «Две серьезные ошибки, допущенные одновременно, вызовут, разумеется, катастрофу»[75].

За 1994 год, первый год своей деятельности, LT заработала 28 % прибыли. После уплаты вознаграждений партнерам суммы на счетах инвесторов LT увеличились на 20 %. В год, когда средний инвестор, вложивший свои деньги в облигации, оставался внакладе, такая прибыль казалась невероятной. В октябре стало ясно, что LT закончит год с впечатляющими результатами, но Меривезер предостерег своих инвесторов о невозможности повторения чуда. В будущем вполне вероятны убытки. Джей-Эм подчеркивал: «Очевидно, что крупные убытки не исключены в течение следующего года». Подобные письма пишут все хорошие финансовые управляющие. Если они понимают свой бизнес, то допускают наступление плохих времен. А если они честны, то сообщают об этом инвесторам или, по меньшей мере, пытаются умерить их ожидания.