Хранители холода - Чингиз Абдуллаев

– Тогда выходит, что мы ничего не узнали, – разочарованноподвел итог Караев. – Два офицера спецслужб, имея на руках кучу улик идоказательств вины другой стороны, не смогли ничего узнать. Смешно?

– Не очень. Может, с другой стороны действуют двадцатьофицеров спецслужб, которые не хотят, чтобы мы что-то узнали. Я позвонил втехнический отдел, пусть покопаются в этих телефонных линиях. Кто дал приказотключить ваши телефоны и как это было сделано. Может, сумеем найти зацепку.

– Я позвоню Никаноркину. Он вчера был дежурным, – решилТимур.

– Глупо, – возразил Маляров. – Если это он, то никогда непризнается. А если нет, насторожится. В любом случае проблем у тебя толькоприбавится. Ты уже несколько лет на пенсии. Можешь себе представить, что онподумает? Звонишь в свою бывшую контору и выясняешь, как он вчера дежурил. Влучшем случае – пошлет. В худшем – пришлет людей, чтобы нас заставилизамолчать. Прямо в этом кабинете. Интересная перспектива?

– Ты боишься?

– Ужасно. Только я не хочу, чтобы мою фотографию повесили вхолле и плачущая Галина возлагала туда цветы. У меня были другие планы наближайшие несколько лет. Но если ты настаиваешь... Наши фотографии повесятвместе.

Тимур улыбнулся и, подняв трубку, набрал номер. Ему сразуответили.

– Здравствуйте, – сказал Караев, – извините, что беспокоювас в субботу. Это подполковник Никаноркин?

– Да, – ответил офицер, – а кто со мной говорит?

– Полковник Караев. Я раньше работал в ФСБ.

– Я вас помню, – ответил Никаноркин. – Когда вы уходили, ябыл уже капитаном. Я вас слушаю, Тимур Аркадьевич.

Караев удовлетворенно взглянул на стоявшего рядом Семена.Его еще не забыли.

– У меня к вам необычное дело, – пояснил он. – Вчера из домапропал мой друг, бывший сотрудник Службы внешней разведки полковник Слепцов.Его жена вызвала сотрудников милиции, когда неизвестные пытались напасть на ихквартиру. Но кто-то позвонил и отменил вызов, пояснив, что на местопреступления выезжает оперативная группа ФСБ.

Никаноркин молча слушал.

– Звонили одному из руководителей УВД города, – пояснилКараев, – и звонили с вашего телефона.

– Простите? – уточнил подполковник. – С моего мобильного? Илидомашнего?

– С телефона правительственной связи. Вчера вы былидежурным, – пояснил Тимур.

– Верно, был. Но никто не мог звонить. Вы же прекраснознаете, что этого не могло быть.

– Они уверяют, что звонил полковник Воробьев.

– У нас нет сотрудника с такой фамилией. Извините, товарищполковник, но это какое-то недоразумение. Простите, что я не могу большеговорить на эту тему. Вы сами все прекрасно понимаете.

– Да, разумеется. Спасибо. Извините за беспокойство.

– Все в порядке. До свидания.

Караев положил трубку. Взглянул на Малярова.

– Нет у них такого человека. И никогда не было. Ваш генералсо страху наделал в штаны, когда услышал звонок правительственного телефона. Ондаже не стал перезванивать, чтобы уточнить, откуда именно звонили, – зло сказалТимур.

– Ты не прав, – возразил Семен. – Представь себя на егоместе. Представь, что ты сидишь в кабинете, замотанный своими делами, и вдругзвонит правительственный телефон. И тебя говорят, что на место происшествиявыезжает оперативная группа ФСБ. И ты можешь не дергать своих людей, непосылать их по указанному адресу, не брать на свое ведомство очередноепреступление. Что бы ты сделал? От радости расцеловал бы телефон и отменилвызов. Что наш генерал и сделал. Почему это тебя удивляет? Они понимали, чтовсе так и будет. Он ведь позвонил по правительственому телефону, а не по линииобычной городской связи.

– Ты всех пытаешься оправдать, – вздохнул Караев.

– Защищаю «честь мундира», – кивнул Семен. – Только нашгенерал ни при чем. Ему позвонили, он сделал. Так и должно быть.

В комнату вошел молодой сотрудник Малярова, который вчерабыл с ним на Большой Полянке. Он как-то странно отводил взгляд. Тимурнахмурился. Кажется, его беды еще не закончились. Вошедший смотрел на Малярова,ожидая разрешения высказаться.

– Что у тебя, Егор? – недовольно спросил Семен. – Давай,говори. Ты же знаешь, что это мой друг, полковник Караев.

– Это связано с ним, – пояснил Егор, все еще не решаясьсказать.

Караев насторожился. Что опять связано с ним? Последние двадня его преследуют одни неприятности.

– Говори, – разрешил Маляров.

– Кто у вас жил дома? – вдруг спросил Егор.

– Никто, – удивился Тимур, – я живу один. Об этом все знают.

– Жены или дочери не было?

– Я разведен, и моя жена уже много лет не бывает дома, –хмуро пояснил Караев. – А дочери у меня нет. В чем дело? Что произошло?

– Полчаса назад вызвали оперативную группу, – пояснил Егор.– Я случайно узнал, что это ваш адрес, товарищ полковник. Они поехали к вамдомой...

– Говори...

– Сегодня утром на лестничной клетке перед вашей дверьюнапали на какую-то женщину, – сообщил Егор. – В момент нападения соседкаоткрыла дверь и увидела двоих неизвестных. Она сразу вызвала милицию. Двоенеизвестных напали на женщину, которая собиралась войти в вашу квартиру.

– Это моя домработница, – вспомнил Караев. – Сегоднясуббота, она пришла ко мне убирать.

– Женщина находится в больнице, – безжалостно добавил Егор,– ее отправили в реанимацию с черепно-мозговой травмой. Но врачи считают, чтоона выживет.

– Я еду в больницу, – быстро решил Тимур. – Какой я кретин.Нужно было ее предупредить. Я не думал, что они на нее нападут.

– Они ждали тебя, – напомнил Маляров. – Может, они сейчас вбольнице. Ты становишься предсказуемым, это опасно.

– А они становятся беспредельщиками. Это еще опаснее, –нервно заметил Караев, чувствуя, как действительно теряет терпение. – Я еду вбольницу. Где она лежит?

Егор взглянул на своего руководителя.

– Поедем вместе, – решил Маляров, поднимаясь со стула. – Яеще вчера понял, что должен бросить все свои дела и заниматься тобой. Иначе утебя не будет шансов остаться в живых. Ни одного шанса...

Самое большое удовольствие – это вкусно пообедать. Онникогда не понимал, каким образом среди христианских грехов существует и грехчревоугодия. Ведь хлеб – это тело Христово, а вино его кровь. И, вкушая хлеб ивино, христиане общаются с богом. Так почему же Он запрещает им наслаждатьсячревоугодием. Он не понимал этого запрета. Может, потому, что сам был евреем.Арон Гринберг. Бывший советский гражданин, ставший гражданином США, по своемувторому гражданству имеющий паспорт Доминиканской Республики, а по третьемугражданству – паспорт Эквадора. Может, не понимал еще и потому, что среди его греховгрех чревоугодия был самым незаметным. Арон Борисович был грешен. Он предавалдрузей, любил женщин, в том числе и жен своих друзей, обманывал знакомых,разводя их на большие деньги. Но сегодня была суббота. Ему нравилась фраза,гласившая, что суббота для человека, а не человек для субботы. Он бы приделал кэтой фразе и все остальные дни недели, объявив, что каждый день недели длячеловека, а не человек для этих дней.