Драконья сага. Преодоление Беды - Туи Сазерленд

– Ничья я не игрушка! – прошипела Беда, выпуская когти. Ну почему её все так называют? – Любой, кто попробует мною играть, очень скоро в этом убедится!

Он примирительно склонил голову.

– Мои извинения… Надо признать, я и сам не люблю так о себе думать. Пожалуй, точнее будет сказать: королева Пурпур не хотела, чтобы её самые могущественные друзья могли сговориться против неё.

Беда насмешливо фыркнула, выпустив в воздух языки пламени.

– Это ты, что ли, могущественный друг? Что ты умеешь, подкупать своим золотом чужих солдат?

– Ну… не знаю, считает ли Пурпур это полезным, но помимо прочего, оказывается, у меня могут быть драконята с огненной чешуёй.

Что? Беда изумлённо заморгала, лишившись дара речи. В янтарных глазах небесного мелькнули весёлые искорки. Похоже, он ожидал, что на радостях она свалится в обморок или разразится счастливыми воплями.

– В самом деле? – хмыкнула она. – Ты меня, что ли, имеешь в виду? Решил порадовать, значит. Так ты мой отец?

– Ну да… – взглянул он искоса, – но ты как будто не слишком рада?

– А с какой стати я должна тебе верить? Где ты был всю мою жизнь, почему не объявился раньше? А теперь вдруг: «Привет-привет!» От меня что-то понадобилось?

– Погоди, успокойся…

– Ну вот, уже и как папаша заговорил. Давай, продолжай! Поучи меня жить в нашем полном опасностей мире – сама же я не справлюсь, верно?

– Послушай… Я вообще не знал, что ты жива! Сам вечно в отлучке, то за одним она меня посылает, то за другим… И когда Кречет убежала с тобой и твоим братом, я всё пропустил. Когда вернулся, Пурпур сказала, что драконята оба умерли, а Кречет ушла к Когтям мира. О ней запрещено было говорить, так что я и не знал ничего… то есть знал, конечно, что есть такой огненный дракончик, но понятия не имел, что он мой. Узнал всего пару дней назад.

– Небось расстроился, бедолажка.

– С чего бы? Моя дочь великолепна, опасна и ужасна – есть чем гордиться, а?

Слово «ужасна» Беда из описания, пожалуй, убрала бы, но «гордиться» всё же исправляло общее впечатление.

– Как же ты узнал?

– Ну… э-э… приятель рассказал.

– Приятель? Долго же он думал.

– Да он сам до сих пор понятия не имел! Его зовут Мороз, он из Когтей мира. Сказал мне, и я тут же кинулся тебя искать. Знал бы раньше…

– И что тогда? – фыркнула Беда. – Спас бы меня от арены? Открыл правду о чёрных камнях, которые меня заставляли есть? Не дал бы Пурпур меня использовать, а Рубин – выгнать? Хоть чем-нибудь смог бы помочь? Не верится как-то.

– Зато сейчас могу помочь, – возразил он. – Могу изменить всю твою жизнь.

– Сомневаюсь.

Беда нырнула в штопор, устремившись между двумя первыми горными пиками. Ветер трепал крылья, пытаясь сбить с курса, но она пролетела точно над перевалом и снизилась над мшистой ложбиной, где кучками паслись обречённые на съедение овцы.

Позади слышались крылья небесного. Догоняя разбегающееся в панике стадо, Беда уловила краем глаза какое-то движение в рощице выше на склоне.

Дыхание застряло в горле. Этот оттенок чешуи она знала слишком хорошо. Волна страха и благоговения накатила, как в детстве, заставляя сердце колотиться в груди.

Рассекая воздух мерными взмахами крыльев, алая дракониха поднялась над кронами деревьев и стала приближаться.

Поиски закончились, едва начавшись.

Королева Пурпур сама нашла Беду.

– Пурпур! – воскликнула Беда, зависая в воздухе. – Спасайся, я её задержу!

«Вот и настал момент, ради которого я здесь! Наконец-то моя огненная чешуя послужит миру в Пиррии!»

– Не спеши, – посоветовал Нырок, – выслушай сначала, что скажет.

Обернувшись, Беда увидела измену в его глазах, прежде чем разум осознал слова.

– Ты служишь ей! – прорычала она. – Нарочно привёл меня сюда?

– Точнее будет сказать, – кивнул он, – это королева меня послала… но ведь ты сама хотела с ней увидеться, верно? Так что вины за мной никакой и нет, все довольны… А значит, и я тоже.

Пурпур описала круг, обдавая их жаром. Беда уже успела забыть, насколько ужасен шрам, уродующий королеву. Отощавшая и потрёпанная в странствиях, она по-прежнему пылала свирепой яростью, будто никогда не затухающий огонь.

– Ого! – усмехнулась она Нырку. – Такой чешуи я давненько не видала.

«Чьей, моей?» – удивилась Беда.

– Я тебя искала, – сообщила она, разворачиваясь в воздухе, чтобы не терять королеву из виду. – Ты угрожала моим друзьям!

– Друзьям? – Звонкий смех Пурпур эхом запрыгал по склонам ущелья. – Может, и Ореола тебе подружка? Ты уверена, что кто-нибудь из них заплакал бы, брось я им в лапы не её голову, а твою? Признайся уж честно: никто, кроме меня, не любит тебя такой, как ты есть. Так было, и так будет всегда!

– Неправда, есть и другие, кто меня любит!

– Думаешь, они не изменили бы тебя, будь такая возможность? Не содрали бы с тебя огненную чешую, не заперли бы твою очаровательную дикость в клетку хороших манер? Не тешь себя иллюзиями, одна я считаю прекрасной каждую твою чешуйку!

– Только до тех пор, пока я делаю, что ты хочешь, – парировала Беда, – а едва начинаю думать сама, начинаешь ненавидеть.

– Вот это новость! – подняла брови Пурпур. – Ну и как, много уже надумала? Пока мне доводилось от тебя слышать только пересказ мыслей того земляного. Жду не дождусь твоих собственных!

– Да ладно вам, поспорили, и будет, – взмолился Нырок, опускаясь на дно ложбины, где стояли тесным кругом гигантские валуны, поросшие мхом.

Королева с Бедой последовали за ним. Трое драконов молча сверлили друг друга взглядами. Кроме Нырка, пожалуй, который выглядел до отвращения самодовольным.

– Вот видишь, – глянул он на королеву, усевшись поудобнее, – я умнее, чем ты думала. Сам догадался, хоть ты и скрывала правду все эти годы.

– Поздравляю, – процедила алая дракониха, с раздражением прикрывая глаза и выпуская дым из ноздрей.

– Это дочь Кречет! – воскликнул он. – А значит, и моя. – Его хвост дёрнулся, словно от желания обвить им Беду.

– Понятное дело, чья же ещё, – фыркнула Пурпур, – но ты сделал то, на что не имел права, и я решила не говорить о монстре, который появился на свет в результате. Уверена, так поступила бы любая королева в Пиррии.

– Что он сделал? – нахмурилась Беда в недоумении. Сердце её дрогнуло, словно пламя костра, который вот-вот потухнет.