Пески смерти - Александр Лидин

Время шло, отряд, словно призрачный караван, неспешно двигался по ночной пустыне, залитой лунным светом. В мире воцарилась зловещая тишина. И Василий успокоился, если бы не запах — отвратительный непереносимый запах шогготов. Иногда ветерок разгонял зловоние, а иногда волны его захлестывали караван, заставляя самый слабых сгибаться в седлах от приступов безудержной рвоты. Неожиданно где-то впереди раздались возбужденные голоса. Василий привстал в седле. Скакавшие впереди басмачи остановились, отчаянно о чем-то споря. Потом два всадника отделились от основной скучившейся массы и, развернув коней, на полной скорости понеслись в пустыню. Вслед им грянуло несколько выстрелов, и оба всадника выпали из седел.

— Хасан не любит, когда кто-то оспаривает его приказы, — заметил неожиданно возникший из темноты гауптштурмфюрер. Он восседал на черном как смоль скакуне. А может, это лишь казалось Василию — свет звезд обманчив. Кроме того, у него начала вновь болеть нога. И боль была неприятной, дергающей, словно кто-то то и дело касался горящей папиросой обнаженного нерва. — Это послужит уроком остальным… Видите ли, эти дикари хотят обладать сокровищами Аль-Хазреда, но не хотят ехать в Гоцлар — обитель демонов. Да тут еще эти шогготы — безрадостная перспектива.

Неожиданно для самого себя Василий качнулся в седле.

— Я смотрю, вам нехорошо… — сказал гауптштурмфюрер. — Сейчас позову лекаря…

— Не стоит, — покачал головой Василий. — Если лекарь станет осматривать, а то и лечить меня, то нам придется остановиться. А в данной ситуации это смерти подобно. Судя по запаху, шогготы нас нагоняют. Пусть эти твари окажутся далеко позади, а потом пусть лекарь колдует надо мной, сколько захочет. Нам не стоит встречаться с этими чудовищами, — и Василий дал шпоры своей лошади.

Однако он ошибался. Шогготы не преследовали их. Они подготовили засаду по всем правилам военного искусства…

Через несколько километров характер местности изменился. Каменистую почву сменили пески — невысокие дюны. А потом неожиданно дюны вздыбились, и из-под песка высунулись длинные мертвенно-белые черви. Несколько тварей появилось на пути отряда, несколько позади. В лунном свете их тела имели особый матовый оттенок, словно перележавшие в воде трупы. На конце туловища каждой твари чернело отверстие, напоминающее разверстую пасть с несколькими рядами острых треугольных зубов. Но не это оказалось самым страшным, и даже не чудовищная вонь… Вокруг пасти каждой твари были странные бурые выступы, напоминающие гигантские бородавки. Иногда между ними проскакивали электрические разряды. Потом одна из тварей повернулась в сторону всадников, и из ее пасти вырвалась настоящая молния. Она ударила в одного из басмачей, и тот, взвыв от боли, изогнулся в седле. Оружие выпало из его руки, и он безвольным кулем рухнул на песок.

«Что-то новенькое, — подумал Василий. — Те твари, с которыми Григорий Арсеньевич расправился в том забытом богом уголке Сибири, молниями не били… зато они плевались ядом… Одно другого не слаще».

Тут же на отряд со всех сторон полетели молнии. Бандиты открыли ответный огонь. Как и подозревал Василий, их пули не причиняли чудовищам заметного вреда. Они входили в тела тварей с неприятными чавкающими звуками. Вдруг одно из чудовищ рванулось вверх из земли, поднявшись много выше ближайшего всадника. Пасть твари широко открылась, и из нее на басмача хлынул поток зеленоватой слизи. В один миг рука человека, державшая саблю, превратилась в руку скелета — плоть стала сползать с костей, словно студенистое желе. Она пузырилась, словно погруженная в концентрированную кислоту. А как кричал этот человек! Его крик разносился по всей пустыне. От него звенело в ушах.

Нужно было срочно что-то придумать. Еще несколько минут, и в живых никто не останется.

Неожиданно Василию в голову пришла одна забавная мысль. Он краем глаза взглянул на своих конвоиров, но тем явно было не до пленника, потом глянул в сторону бандитов, ехавших впереди. У одного из них к поясу была приторочена связка английских гранат — здоровенные шайбы на толстой ручке. Василий, пришпорив лошадь, подскакал к бандиту, сорвал с его пояса гранату, дернул чеку и прицельно, как на учениях, метнул в раскрытую пасть ближайшего чудовища. Мгновение, и верхняя часть шоггота разлетелась фонтаном ядовитой белесой плоти. Остальная часть червя тут же исчезла под землей. Владелец гранаты с удивлением уставился на Василия. Тот потянулся за следующей гранатой, но басмач остановил его руку, погрозив оперативнику пальцем. Сам, сорвав с пояса вторую гранату, швырнул ее в другого шоггота. Его бросок оказался не таким точным. Граната разорвалась рядом с чудовищем, оторвав торчащую из земли часть от спрятанного под землей туловища. Мгновение, и обе части исчезли, закопавшись в песок. Тут же вокруг загремели взрывы.

Как только в кругу шогготов образовалась брешь достаточного размера, басмачи единой волной устремились туда, оставив позади с десяток мертвых тел.

Какое-то время они гнали коней по пустыне куда глаза глядят, видимо стараясь ускакать как можно дальше от смертоносных преследователей. Обернувшись, Василий увидел, как длинные белые черви, выпластавшись из земли, ползут к мертвым телам. Пир начался.

А всадники неслись по пустыне, не разбирая дороги, километр за километром, пока над горизонтом не взошла полная луна. Круглая, желтая, словно маслянистая головка сыра, она залила пустыню золотистым светом, заставив потускнеть звезды… Скакуны, не отдохнувшие еще после дневного перехода, постепенно начали сбавлять темп. Вскоре отряд остановился. Василий издалека наблюдал, как гауптштурмфюрер и Хасан о чем-то совещаются. Он хотел было подъехать поближе, но вовремя одернул себя. Его враги вряд ли говорили по-русски, а туркменского Василий не знал.

Совещание заняло более получаса, после чего гауптштурмфюрер, развернув своего скакуна, подъехал к Василию.

— Нужно сделать привал, но… — начал было он.

— Можете спокойно расседлывать коней, — вздохнул Василий. — Шогготы поели. Теперь они вернутся в свою обитель, так что у нас есть часов восемь-десять до того, как они снова попытаются напасть.

— Но… — начал было гауптштурмфюрер, с сомнением глядя на своего пленника.

— Можете не сомневаться. Мне нет смысла вас обманывать, ведь шогготы не станут делать различия ни между фашистом и коммунистом, ни между христианами и мусульманами. Их выбор происходит исключительно сообразно их гастрономическим пристрастиям.

— Тем не менее должен напомнить, что если что-то пойдет не так, вы умрете первым.

— А я-то тут при чем! — возмутился Василий. — Я к шогготам не имею никакого отношения.

— Тем не менее вы единственный, кто раньше сталкивался с ними. Посему мы должны выполнять ваши пожелания, а следовательно, хотите вы того или нет, вы отчасти в ответе за жизни воинов Хасана, тем более на заставе вы перебили его людей.

— Только после того, как они перерезали всю заставу.

— Это вы будете обсуждать с Хасаном, — зло усмехнулся гауптштурмфюрер. — А пока мы все в одной лодке, до тех пор, пока не доберемся до Двойной скалы.