Страшный Суд 3D. Апокалипсис. Welcome - Георгий Зотов

– Есть одна идея, – говорю я ей. – Поезжай к Госдуме. Сто процентов: вокруг шляется куча депутатов, изнывающих от безделья. Может, чего и подкинут. Судя по законам, которые они принимали, – эти ребята годами под кайфом.

– Тоже на герыче сидят? – вскидывает она черные брови.

– Хуже, – серьезно объясняю я. – Там явно замес – герыч, кокс и ЛСД.

Девушка визжит в экстазе. Не попрощавшись, она разворачивается и бежит к громоздящимся на обочине машинам. Апокалипсис превратил их в гору бесполезного металлолома: выбирай любую тачку, да езжай – многие оставлены уже с ключами. Проблема выбора решается быстро – она ныряет в «оку», слышен рев мотора. Этой машины владелец точно не хватится, еще и спасибо скажет, что ее угнали. Правда, пока неясно, как готичная девица выберется из огромной пробки на сломанном светофоре, – здесь явно без вертолета не обойтись. Почему же она не поехала на метро? Ах, ну да, конечно, в метро спускаться моветон – даже после смерти нас, как та наркоманская ломка, не отпускают привычные московские понты. Еще одна затяжка – растрепанные волосы покорно впитывают легкий дым. Раньше Олег по этому поводу ругался – запах табака долго выветривается. Помнится, я собиралась честно осмыслить происшедшее. Не получается. А как осмыслишь? Молочно-бледный человек сделал что-то непонятное с Ирой, пытавшейся предупредить меня о грозящей опасности. Откуда он вообще взялся в ее квартире? Версий – ноль. Далее… Появился второй человек – в черном плаще, с белыми волосами, скрученными в «хвост», словно выпрыгнул из компьютерной игрушки «Ведьмак». Без лишних слов спихнул меня с лестницы и, ничтоже сумняшеся, сказал другому типу, что работает на Сатану. Тот выдал в ответ кучу наркоманского бреда, и стартовала разборка. Я сидела на заднице в полном оцепенении. Но как только увидела стену, покрывающуюся бликами извивающейся оранжевой паутины – т о й самой, окутавшей лицо Иры, – мгновенно взяла ноги в руки. Тут не до шуток.

ОТКУДА ОНИ ВЗЯЛИСЬ? ЧТО ОНИ ХОТЯТ ОТ МЕНЯ?

Горящий фильтр обжигает пальцы – вскрикнув, я щелчком ногтя отбрасываю окурок в груду гниющего мусора, тот приземляется на середину битого арбуза и прощально шипит. Сигарета успокоила ненадолго: мне снова становится не по себе. Непонятки. Что делать? Куда бежать? От кого спасаться? Кто охотится за мной? Вопросов миллион – и ни единого ответа. Я одна, совсем одна. НО КАК ОНИ МЕНЯ НАШЛИ? Дрожь становится сильнее, стараясь унять ее, я обхватываю руками плечи. Самое простое объяснение: они уже отслеживали. Знали все адреса, где я могу быть, все мои контакты, хотя бы в тех же «одноклассниках» – как напрасно люди порой выкладывают кишки своей жизни на открытое обозрение… Час от часу не легче. Что у них в планах? Куда они совершат следующий визит?

Олег! О боже мой, Олег… а вдруг он уже вернулся домой? Фирменной походочкой идет к двери, по привычке долго возится с ключами, открывает ее, а в прихожей его уже ждет белолицый незнакомец… или слуга Сатаны…

Мысль облепила мозг со всех сторон, как опрокинутая квашня. Позвонить. Срочно позвонить. Утопая в мусоре, я пробираюсь к входу в метро «Отрадное». Однако с ходу проникнуть на станцию не получается. Только что тут было пусто, но какое-то событие вдруг моментально собрало огромную толпу. Я помню подобные вещи из детства, при советской власти: стоило выставить на улице ящики с зелеными бананами, как прямо из воздуха материализовалась огромная очередь. Думать некогда – ввинчиваюсь в толпу, как дрель. Люди дрожат от возбуждения, смотрят во все глаза, беззастенчиво показывают пальцами. В руках – мобильники с включенной камерой, сверкают вспышки фотоаппаратов: бабушки с упоением крестятся, царские офицеры снимают фуражки, панки отчаянно гогочут: «Жесть!»

– Дайте, мобильник, умоляю! – верещу я, но меня никто не слышит.

Вырву к чертовой матери. Мне нужно позвонить. Тянусь к ближайшей «нокии», и… рука повисает в воздухе. У лестницы, ведущей в пасть метрополитена, под красной буквой «М» стоят два ангела. Даже не стоят, а, скорее, откровенно позируют, как солдаты у Мавзолея во время смены караула. Никакой фантазии в облике, все тупо хрестоматийно, рыбкой мелькает догадка – стилисты в Раю распоследние консерваторы. Хитоны из просвечивающей нежной ткани, не отличимые от женских комбинаций. Светлые волосы одинаковой длины, глаза похожего цвета, аналогичное телосложение: ни дать, ни взять – близнецы-братья. Рост у обоих – под два метра, грудь колесом, материя «комбинаций» обтягивает литые мускулы на руках. Крылья – нереально огромны, от лопаток до сандалий, перья длинные, как на головных уборах американских индейцев. Подпоясаны в бедрах красными широкими кушаками, к ним пристегнуты мечи без ножен с рукоятью в виде креста. Вылезаю вперед, и один ангел совсем не в сахарно-небесном стиле хватает меня за локоть, больно сжимая железными пальцами.

– Метро закрыто, – с намеренно канцелярской интонацией сообщает он. – Выезд из Москвы запрещается Небесами вплоть до Страшного Суда.

– А после? – пытаюсь отшутиться я.

– А после ехать уже будет некуда, – отвечает ангел без тени улыбки.

– Да не еду я… мне позвонить надо срочно, – плаксиво говорю, добавив в голос изрядное количество слез. – Там телефонов куча… пуститеееее…

Ангел, пожав плечами, без спора отодвигается.

– По шпалам вы все равно далеко не уйдете, – предупреждает он, разжав пальцы. – Имейте в виду: на выходе из любой станции тоже блокпост.

Ни фига себе. Это Апокалипсис или военный переворот? Крепкие ребята ничуть не напоминают симпатяшек с голыми попками, порхающих на рождественских открытках. Такими темпами ангелы скоро баррикады с пулеметами начнут строить, да еще и танки введут. Спускаюсь внутрь станции. Нехарактерная пустота – завораживает и пугает одновременно. Как в полночь, когда едешь одна в пустом вагоне и трясешься одновременно с сиденьями: не войдет ли на следующей остановке маньяк с ножом в руке? Вокруг ни души… пустые окошки, где продают билеты… пустая стеклянная будка у турникетов… пустая площадка перед поездами, которые больше никогда не придут. Зеленоватые, вытянутые лица жен декабристов – словно утопленницы, глядящие на тебя отовсюду с огромных панно. Я подхожу к ряду синих телефонов-автоматов и тщательно их просматриваю – один за другим. Что и требовалось доказать: кто-то из растяп забыл в щели карточку. Такое банальное чудо и до Апокалипсиса выручало меня не раз, если садилась батарея в мобильнике. Быстро набираю номер Олега. Жду…

Один звонок, другой, третий… Бесполезно. Похоже, его опять нет дома.

Щелчок. На другом конце провода сняли трубку.

Отступление № 4 – Бог/Авраамович

Небритый человек лет сорока, сидевший напротив Престола Господня, пришел на важную встречу в сером костюме, но без галстука. Он заметно волновался, улыбаясь фирменной, отвлеченно-детской улыбкой, часто потирая колючие щеки. Чуть поодаль, примостившись на голубом диванчике, сидела молоденькая и худенькая брюнетка вполне фотомодельной внешности, немного испорченной вздернутым носиком. По самым скромным прикидкам со стороны девушка весила примерно килограмм сорок. Вес мог быть и меньше, но его усугубляли силиконовые протезы, изрядно отягощавшие хрупкое девичье тело, – имплантанты были закреплены в губах, ягодицах, груди, глазных веках и мочках ушей. Гибкое тело девушки поражало неестественной гладкостью, на нем поскальзывались даже мухи: она удаляла волосы с помощью эксклюзивного крема – экстракта из лба Федора Бондарчука. Сногсшибательность этого тела сыграла главную роль в уходе миллиардера из семьи, заставив его бросить двенадцать детей. За спиной пары возвышался старик-дворецкий – экс-король Греции Константин, нанятый в качестве слуги за бешеные деньги. Он держал на подносе две бутылочки с водой, ибо здраво рассуждал, что Бог-отец в питье не нуждается. А если и захочет – то найдет, где взять.