Злобный заморыш - Харитон Мамбурин

— Какая интересная шляпа. Где добыл? — вопрос прозвучал от загородившего выход из проулка полугоблина, в потёртой морской «бродяге». Тон зеленоватого плода любви человека и гоблинши был самого немирного характера, а в длинных пальцах хмурого вопросителя вовсю танцевал узкий длинный нож, похожий на кинжал без гарды.

Круто. Нет, действительно круто вляпаться дважды за один день, если учитывать, что Хюгге чрезвычайно мирный город, где оружия на поясе я не увидел ни разу за полдня беготни.

— Подарили, — коротко ответил я, прикидывая, смогу ли уронить тюк с новыми шмотками на обгаженную землю и выхватить пистолет. Ох вряд ли… Зато смогу кинуть шмотки в лицо бандиту, а затем выхватить старрх. Наверное.

— Что-то я тебе не верю, мелкий, — цыкнул зубом то ли матрос, то ли грузчик, сплевывая на стену, — Попробуй-ка меня еще раз убедить.

— Иначе что?

— Иначе ты отсюда не выйдешь.

Иногда ко мне в голову приходят светлые идеи. Жаль только, что редко. Я всегда им рад. Даже когда-то начал понимать, почему многие музыканты сидят на наркоте, а брокеры на кокаине. Идеи приманивают, вдохновение ищут. А почему? А потому что нуждаются в нем регулярно, насилуют организм, помирают с передоза. Не то, что я. Всё родное, натуральное. Редко правда.

— Присмотрись к шапке, — чуть нагнул голову я, задавая следом вопрос, — Какой гоблин будет такую носить?

— Твоя правда, — вынужден был согласиться после недолгой паузы тип. Кожаная треуголка, сшитая для меня Хагрхиггсом, следов каких-либо украшений не носила, что для честного гоблина было совершенно неприемлемо. Нож исчез, как будто его и не бывало, а полугоблин с любопытством попросил, — Расскажешь, как обокрал кожевника? Я угощаю!

— Что в слове «подарили» тебе непонятно? — пробурчал я с облегчением, понимая, что кровопролитие откладывается.

— Гоблины не делают подарков.

— Скажи это матери Шахтшарх в лицо, — ухмыльнулся я, хватая тюк одной рукой, а второй вынимая из заспинных ножен здоровенную дуру старрха, чтобы продемонстрировать её полугоблину. Тот подавился воздухом.

— Однако! — кашлянул он, — Так! Я хочу услышать эту историю! Суй железо назад и идем пить пиво!

— У меня как бы были другие планы, — решил отказаться я, чем вызвал у полугоблина ухмылку.

— Идём! — категорично заявил он, — Времени у тебя полно! Сейчас покажу, почему.

Прошли мы с ним буквально несколько десятков метров, как перед нами предстало исходящее паром и сырыми запахами трехэтажное здание, над которым вовсю дымило с пару десятков труб.

— Деньги есть? — осведомился мой новый знакомый, представившийся Жассургом, — Не на пиво, там я угощаю. В общем, берешь свои новые шмотки, идёшь вооон к той дверке, там тебя тетка примет. Скажешь ей, что от меня, сделает подешевле. Даешь ей снарягу, платишь, через часиков пять заберешь. Понял?

Здание оказалось самым настоящим стиральным комбинатом, где огромные и примитивные баки стиральных машин очищали одежду многочисленных нуждающихся. По словам Жассурга, которым я без особого напряжения поверил, купленный мной сухопутный комплект «бродяги» был самым настоящим пыточным агрегатом — одень я его без довольно толстой пижамы-нижнего белья, он бы мне натёр всё, что можно и нельзя за пару часов. Одеть это чудо промышленного ткачества полным комплектом мог только ну очень теплолюбивый разумный, хорошо чувствующий себя в условиях бани. За двадцать марок новую необмятую одежду помещали в специальный барабан с большим количеством порошка, напоминающего соду, и «старили», делая ткань на порядок мягче.

— Да и за дебила тебя теперь не примут, — вынес вердикт довольный Жассург, увлекая меня в небольшой запущенный бар.

С гоблинами на Кендре была двоякая ситуация. В городах и селах чистокровных представителей этой расы активно не любили. Где бы не завелись зеленые коротышки, они тут же устраивали подобие гетто, где и проживали в свое удовольствие, нимало не смущенные пропадающими у соседей вещами. Бить их, по причинам редкой сплоченности, было довольно затруднительным и травмоопасным занятием. Авантюрные, нечистые на руку, хитрые, болтливые и совершенно не склонные к физическому труду на благо других, гоблины считались крайне ненадежными и вредными личностями. Но, они нашли вполне гармоничный способ сожительствовать с другими расами, практически ни с кем плотно не соприкасаясь. Ключ к столь странному симбиозу крылся в генах зеленого народа.

От кого бы не родила гоблинша, её потомок всегда и истово будет любить свою маму, получая совершенно аналогичные чувства в ответ. У этой аксиомы не было ни единого опровержения на протяжении всей истории Кендры. Обожание своей родительницы у любого полугоблина в крови, посему он, даже ушедший из племени к черту на куличики, будет исправно слать домой часть заработанных денег, а по первому свистку так вообще сорвется в родные пенаты, на помощь родительнице. Полукровок же в цивилизованных местах терпели, причем с удовольствием — неприхотливость полугоблинов и их выносливость была притчей во языцех. У любого племени, включая Крозендрейк, была целая куча потомков в ближайших городах.

Обратный генетический выверт также присутствовал — полукровка, зачатый чистокровным гоблином с женщиной другой расы, в обязательном порядке был сумасшедшим. Почти всегда — опасным.

Жассург был сыном младшей сестры матери Шахтшарх, а еще действительно был матросом, давно не бывшим дома, поэтому живо интересовался последними событиями, что творились в племени. Особо я ему рассказать ничего и не мог, но он был рад и тем мелочам, что мной с трудом вспоминались. Заодно решил и спросить его совета по поводу стоящей передо мной цели.

— Хочешь на Эласту? — чуть захмелевший знакомец со скрежетом почесал лицевую небритость, вслух размышляя, — Это, знаешь ли, не в бочку пёрнуть. Прогулочка еще та…

— Дорого? — кисло спросил я, предвкушаю поденную работу за гроши где-нибудь в Хюгге.

— Если б дорого… — широкая зеленая ладонь щедро зачерпнула сушеных микрокальмарчиков, которыми полугоблин тут же зачавкал. С набитым ртом он продолжил, — Моги ты записаться в солдаты, хотя бы года на два, проблем бы не было. Или как переселенец с семьей, только тех за переезд подписывают на пять лет оседлости в строго определенном месте. Тоже не твой вариант, кид. Такие дела…

— А если как кид? — тихо буркнул в кружку я, — Наше присутствие же для механизмов полезно? Думаю, мало какой капитан откажет…

— Забудь, дубина! — тут же зашипел на меня Жассург, — Так-то ты правильно думаешь, тебя даже устроят со всеми почестями, только вот потом дадут по башке и запрут в четырех стенах! Не сразу, берега Эласты ты увидишь, но только увидишь, понял? Ни один капитан не откажется от Должника на борту. Так что прокатишься туда-обратно, а если уж очень повезет, то тебя еще на рейс хватит, только вот не доплывешь. Посадят в разбитую лодку, дадут весло и фляжку с водой — и гуляй на все четыре стороны. За такое Бог-Машина не мстит, парень.