С тобой? Никогда! - Елена Сокол

Дрожь, охватившая мое тело, не хотела стихать.

– Целовалась. – Я обиженно отдернула руки.

– У тебя хорошо получается. – И он пресек возможные возражения новым поцелуем.

Не размыкая губ, мы добрались до кровати. Поцелуи становились все дольше и яростнее, мы кусали друг друга, причиняя боль. Руки Тима блуждали по моему телу, словно в горячке: сминали грудь, стискивали ягодицы, скользили по талии, дергали пуговицу на брюках. А потом он мягко опустил меня на постель и, продолжая исследовать ладонями мои округлости, навалился сверху.

Это было похоже на схватку. Левицкий решительно брал надо мной верх, а я, стараясь не отставать, отвечала ему неумело и как-то вяло. Все ощущения будто через вату – запоздалые, рассеянные, смутные.

Мои ладони уперлись в его твердую грудь, не то отталкивая, не то пытаясь выстроить преграду. Его тело, губы, взгляд, запах – все было непривычным: терпким и горьким, чужим. Туман, в который меня погрузил густой сигаретный дым, медленно рассеивался, и то, что я сначала приняла за желание, постепенно сменялось болезненным головокружением.

Я не чувствовала огня. Мое тело все еще отзывалось на его ласки, а разум уже протестовал: «Только не это. Только не так». Я приходила в себя, и мне становилось страшно. Действия Тима становились решительнее. Он осыпал меня поцелуями, ловкие пальцы расстегивали блузку, крепкие ладони скользили по мягкому кружеву бюстгальтера.

– Эй, – прошептала я, – стой!

Потолок над моей головой то опускался ниже, угрожая раздавить, то взмывал ввысь. Я все яснее ощущала себя последней дрянью, которая бросилась в объятия первого встречного, не сумев разобраться в собственных чувствах. Сперва мне искренне хотелось, чтобы этот парень целовал меня. Мне, не знавшей мужского внимания, льстил его интерес. А потом вся смелость вдруг куда-то улетучилась.

Мне всего лишь нужно было убедиться, что мысли о Ярике больше не держат меня, что чувства мертвы, что их и не было. Мне нужен был антидот от этой любви и проклятых комплексов, которые годами держали сознание словно в клетке. Я не хотела снова знать, что никому не нужна.

А Тим… Тим казался удачным вариантом. Его движения стали еще увереннее, и этот парень точно знал, что делает. И он хотел меня. А мне так нужно было почувствовать себя кому-то нужной, да хотя бы на миг! Маленькая девочка, не знавшая родительской ласки, все еще жила где-то внутри меня и мечтала о любви. Это всего лишь секс, ничего серьезного, все это делают – мысленно уговаривала я себя.

Мне нравились его прикосновения. Я чувствовала возбуждение. И пусть сердце никак не реагировало на происходящее, я готова была переступить эту черту. Но понимала, что нужно остановиться, сказать, что я не хочу и мне страшно.

– Тим…

Его руки двигались настойчивее, ласкали кожу, сжимали пальцами бедра, забирались в брюки.

– Тим… – повторила я, когда он расстегнул мои брюки и рывком сорвал вниз.

– Все хорошо, – шумно выдохнул он.

Он закрыл мой рот новым глубоким поцелуем.

Остатки моей уверенности таяли в воздухе. Я больше не та крутая девчонка, какой я себя представляла еще час назад. Мне уже не было так весело, как на диване в гостиной чужого дома. Теперь все было по-взрослому, по-настоящему. Все было не так, как мечталось, а быстро, грубо и честно.

С парнем, о котором я почти ничего не знала. Сильным, хамоватым, породистым мажором, который завелся сейчас так сильно, что не слышал моих хриплых стонов, перемежающихся с просьбами остановиться.

– Подожди…

Наверное, было поздно и стоило смириться. На мне уже не осталось одежды, кроме простоватых девчачьих белых трусиков. Отступать было некуда. Лучше всего обхватить Тима за шею, притянуть к себе и получить то, за чем пришла. Пусть и таким способом. Еще один хороший урок, который укрепил бы веру в собственную никудышность.

– Тим! – сорвалось с моих губ, когда его пальцы проникли под тонкую ткань трусов.

Я выгнулась. Мои ладони машинально легли поверх его руки, не позволяя ей стянуть белье вниз.

– Все в порядке, девочка. – Его взгляд был затуманенным и каким-то диким. Бушевавшее в нем возбуждение отказывалось замечать мой испуг. – Я сделаю тебе хорошо и сладко. Иди ко мне.

Парень попытался убрать мою руку. А когда не вышло, в его глазах загорелась злость.

– Не надо! – Я попыталась убрать его руку. – Пожалуйста.

Свела колени вместе и подтянула к животу, делая попытку встать. Это разозлило его еще больше.

– Ты не знала, зачем пришла сюда? – Твердое и пульсирующее все еще упиралось мне в бедро.

Парень взял мои руки в захват и наклонился к самому лицу:

– Говорить «нет» надо было раньше, ясно?

Сердце пропустило несколько ударов. На грудь опустился тяжкий груз неотвратимости происходящего. Дура! Какая же я дура… С кем связалась? Перед кем пыталась выглядеть самоуверенной и крутой? Сама виновата. Заслужила.

Подминая под себя, Тим протиснулся у меня между ног.

– Бросай свои глупости! Тебе понравится, – раздраженно прошептал он и, тяжело дыша, припал губами к моему рту.

Ощущение ужаса от происходящего накрыло меня с головой. Губы горели от жестких торопливых поцелуев. Ноги сводило, а кожу на запястьях, за которые он держал меня, противно жгло. Я упиралась, извивалась, дергалась, но Левицкий будто не замечал этого. Он оторвался от процесса с трудом и только для того, чтобы снять с себя боксеры.

– Сейчас, потерпи, – усмехнулся он, копошась.

Воспользовавшись тем, что руки снова свободны, а грудь не сдавлена тяжестью его тела, я оттолкнула его и выбралась из захвата. Прижалась к изголовью, точно загнанный зверь, поджала ноги и закричала:

– Тим, пожалуйста, Тим! Я не хочу!

Слезы покатились по щекам. Я схватила подушку и прижала ее к груди:

– Я передумала. Пожалуйста, уйди…

– Тупица… – сквозь зубы проговорил Левицкий, оглядывая меня. – Малолетняя безмозглая курица!

Его голос был стальным и холодным, словно он с заклятым врагом говорил.

– Прости… – всхлипнула я.

Вжалась в изголовье, стыдясь собственной наготы и не зная, что он сделает дальше. Была готова ко всему: к ударам, унижениям, к смерти. Я настолько запуталась, что уже не понимала, что чувствую. Меня колотило от страха и холода, сердце замерло, а дыхание с шумом вырывалось из груди.

– Идиотка! – брезгливо произнес Тим, вставая и лихорадочно натягивая трусы.

Наверняка ему хотелось прибить меня. Останавливало одно: выглядела я мерзко, да еще и рыдала в голос, глядя на него обезумевшим взглядом.

Молча набросив рубашку, Левицкий встал. Подобрал с пола джинсы, натянул их, но даже застегивать не стал. Прямо босиком, не утруждая себя обуванием и пиная попадающиеся на пути шмотки, он вылетел пулей из комнаты. Громко хлопнула дверь.