Рынок смерти - Алексей Макеев

Однако разговор, произошедший на веранде детского садика, в корне изменил его представление о деле.

«Так, значит, поджоги организовали вот эти вот мальчики? – думал он, наблюдая, как Дима и Валек снова перескакивают через забор. – Зачем?! Какую претензию они могли иметь к бизнесмену Арутюнову? Он кого-то из них несправедливо уволил? Обсчитал? Чем он мог так сильно досадить им, что они не успокоились после первого поджога и продолжили свою страшную месть?»

Тот факт, что Дмитрий Сорокин работал в магазине и проживал в том же районе, где находился последний из горевших рынков, казалось бы, давал некоторый намек на возможный мотив. Правда, изучая информацию о нем, Гуров не нашел упоминаний о том, что Сорокин когда-либо работал в «Аруте», следовательно, и претензии к работодателю появиться у него не могли. Но бизнесом и работой жизнь не исчерпывается, и недовольство Арутюновым могло возникнуть не только на этой почве.

Сорокин, в силу своей профессии, хорошо знал специфику работы торговых предприятий и при случае мог проконсультировать тех, кто захотел бы устроить владельцу подобного предприятия небольшую пакость. И уж тем более ему несложно было бы сориентироваться, если бы что-то подобное он захотел организовать в собственных интересах. А тут и друзья всегда на подхвате, есть кому помочь.

Новая информация, давшая делу столь неожиданный поворот, позволяла по-другому взглянуть на обстоятельства и переводила расследование из разряда полностью безнадежных во вполне перспективные. Но разговор на веранде все же ничего практически не давал в отношении главного вопроса, в связи с которым Гуров, собственно, и предпринял всю эту авантюру с выслеживанием и подслушиванием.

По поводу неожиданного исчезновения Виктора Седова ничего нового узнать ему не удалось. Единственное, что он теперь мог сказать с точностью, это то, что ни Дима, ни Валек к исчезновению друга не причастны и сами понятия не имеют, куда он мог пропасть.

«Интересное кино, – думал Лев, садясь в машину. – Что же это были за такие «специальные дела», что даже лучшие друзья Виктора не имели о них представления? Почему он так тщательно их скрывал? Что-то действительно серьезное? Или больше «выпендривался», как сказал Дима? Нужно как следует поработать с девушкой. В делах, специальных ли, или обычных, она наверняка не завязана, а значит, и бояться ей нечего. Можно быть вполне откровенной с дядей полицейским. Женщины тоньше нас, грубых мужиков, они часто подмечают такие нюансы, которые мы, простофили, не замечаем в упор. Поэтому даже если эта Инга никак не была завязана в секретных делах Седова, она, даже сама того не зная, может дать интересную информацию. Решено – завтра вечером иду в загул. Как там называется это заведение? «Заноза»? Отлично! Для того чтобы «оттянуться» – самое то!»

С этими мыслями, подъехав к своему дому, Гуров поставил машину на сигнализацию и направился к подъезду, размышляя о том, как странно связались два, казалось бы, таких далеких друг от друга расследования.

Знакомые Виктора, через которых он надеялся выяснить информацию о нем самом, неожиданно подбросили новые сведения о пожарах, но даже теперь, когда уже столько о них известно, он не может активизировать работу по делу, пока не поговорит с Ингой и не выяснит дополнительные детали о жизни Виктора Седова.

Следующий день полковника Гурова был целиком и полностью посвящен текущим расследованиям. Сосредоточившись на них, он не отвлекался ни на Георгия Арутюнова, ни на Виктора Седова.

Только вечером, вспомнив про запланированный поход в ночной клуб, Лев вновь переключился на «дополнительное задание» жены.

– Послушай, Стас, а как твоя дама с собачкой относится к увеселительным заведениям? – поинтересовался он, пристально глядя на поспешные сборы друга.

– Какая еще дама с собачкой? – пробурчал Крячко. – Ты на что это намекаешь?

– Да я не намекаю, я тебе прямым текстом говорю. Не хочешь сводить свою девушку в ночной клуб?

– С чего это? – удивленно поднял глаза Стас.

– Мне прикрытие нужно.

– Так и знал! – досадливо фыркнул Крячко. – Вот просто уверен был, что ты снова в личных интересах действуешь. Нет чтобы бескорыстно приятным людям приятное предложение сделать. Обязательно где-нибудь в глубине у тебя подвох какой-нибудь скрывается.

– На том стоим, – улыбнулся Гуров. – Я же опер – сыскарь. Мне без подвохов никак нельзя. Ну так что, идем, что ли, в клуб? Я сегодня вечером хотел провернуть все это.

– Нет, сегодня никак не получится, – загадочно прищурился Стас. – На сегодня у нас с Анютой другие планы.

– А перенести их никак нельзя? Дело важное. Важнее, чем планы. Там молодежная тусовка, а мне за своего надо сойти, чтобы народ захотел общаться со мной, а не подальше послать.

– А ты выстриги себе ирокез да выкрась зеленой краской, – засмеялся Стас. – Вот и сойдешь за своего в молодежной тусовке.

– Без шуток, Стас, – снова попытался перевести разговор в серьезное русло Гуров. – Очень надо.

– Нет, Иваныч, извини. Сегодня точно не смогу. Нельзя перенести планы. Мы уже договорились. У нее завтра муж приезжает, так что…

– А, значит, все-таки есть муж?! – победно воскликнул Гуров. – Значит, я угадал!

– Да иди ты к черту! – отмахнулся Стас. – Тебе-то какая разница, есть у нее муж или нет?

– За тебя волнуюсь. Если он невзначай вас застанет в неподходящий момент, даже страшно подумать, что может произойти. Я ведь не знаю, кто там. Может, какой-нибудь эмоционально неуравновешенный тип. Может, он в ярости себя вообще не контролирует. Могу ли я позволить, чтобы наша контора потеряла свой лучший кадр.

– Не волнуйся, – буркнул Стас. – С неуравновешенными типами я и сам дело имел. Справлюсь.

– Ладно, поверю на слово. Так что, в клуб мне одному отправляться?

– Да, Лева, придется одному. Я пообещал уже. Не могу отказаться в последний момент, сам понимаешь. Да и не та эта женщина, чтобы по ночным клубам ее таскать. Для «прикрытия» тебе какая-нибудь дурочка сопливая нужна, а она…

– Королева? – закончил фразу Гуров, вспомнив восторженное определение Стаса.

– Именно.

Поняв, что «воевать» в этот раз придется в одиночку, Гуров стал придумывать «легенду», которая могла бы правдоподобно объяснить появление человека его возраста в молодежном клубе.

Версия с профессиональной принадлежностью отпадала сразу. Заявить, что он полицейский и ищет свидетелей по находящемуся в разработке делу, значило с первых слов загубить всю затею. Полицейских в ночных клубах не жалуют, это Лев, как полицейский, знал очень хорошо.

«Что же придумать? – размышлял он. – Сказать, что я – близкий родственник? Повторить уловку этой Ирины и рассказывать всем, что Витя – мой племянник? Выглядит не очень заманчиво. Конечно, клубные дружки этого Витька могут и не знать его жизнь так же подробно, как те же Дима и Валек. Но Инга вполне может быть в курсе, что родственников у него не осталось. Тогда я со своей «легендой» попадаю прямо в лужу. Если не сказать сильнее. Что же придумать?»