Последний ассасин - Михаил Ежов

Слева виднелся выход на лестницу. Может, там спрятался?

Медленно выпрямившись, я шагнул вперёд, и вдруг получил жёсткий удар в челюсть. От неожиданности голова мотнулась в сторону, и меня повело. Чёрт! Что за фигня?!

Чуть посильней, и я вырубился бы: хук был проведён техничный и довольно сильный.

Пришлось постараться, чтоб удержать равновесие. Но тут мне прилетел ещё один удар — на этот раз в висок. В глазах потемнело, и я попятился. Так, похоже, меня атаковал невидимка! К такому я готов не был. Но занял позицию для обороны. Только какой в этом толк, если не видишь, откуда и как тебя атакуют?

Удар в солнечное сплетение врасплох меня не застал, потому что пресс я заранее напряг — на всякий случай. Оказалось, не зря.

Стало ясно, что противник, кем бы он ни был, атакует на ближней дистанции. Я ударил ногой на уровне головы. Почувствовал, как невидимка выставил блок. Подшаг, и удар прямой по корпусу. Ногу отвели влево. Подсечка. Раздался глухой звук упавшего тела. Я прыгнул вперёд, приземлившись на противника. Нащупал его лицо, но тут же схлопотал в ухо. Блин, да почему ты невидим-то?!

Вцепившись в горло, зафиксировал голову соперника и нанёс сильный удар лбом. Хрустнула переносица. Этот волшебный звук ни с чем не спутаешь!

Противник сопел подо мной и пытался сбросить, но я ему не позволял. В учебке таких схваток у меня было вагон и маленькая тележка. Коротко ударил в висок, затем ещё раз. Получил по рёбрам. Подтянул ногу и навалился коленом на солнечное сплетение. Невидимка захрипел. Мне удалось поймать его руку. Я провёл болевой на локтевой сустав.

— Проявись или сломаю руку!

Ответом было злобное сопение, в котором явственно слышалось хлюпанье. Ну, да, нос-то сломан.

Ладно, дважды повторять не собираюсь. Приложил усилие на сустав, пока тот не захрустел. Раздался полный боли вопль.

— Проявись, или выломаю напрочь! — гаркнул я.

Подо мной возник красный от злости, с размазанной по физиономии кровью Лукьянов!

Ну, кто бы сомневался!

— Ах, ты, мелкий выродок! — просипел он, пуская носом алые пузыри. — Лучше б ты сдох вместе со всей своей высокомерной семейкой! Жаль, тебя не сожрали гули! Не могу поверить, что моя тётка вышла за твоего папашу! Пусти, гад!

За выродка и гада я ему ещё разок даванул на руку. Вскрикнув, парень потерял сознание. Болевой шок.

Это что же получается?! Мы с этим дебилом родственники? Двоюродные братья?! Вот уж чего не ожидал, так не ожидал! Хотя чему удивляться? У них же тут сплошь династические браки. Видимо, родам был выгоден этот союз.

Поднявшись, я окинул поверженного врага взглядом. Пострадал, но несильно. Сам виноват. Вопрос: что теперь делать? Оставить здесь? Потом, пожалуй, меня же выставит крайним. Нет, отвечать за его тупость я не собираюсь.

Подошёл к ближайшей двери, постучал и распахнул. За учительским столом сидел незнакомый преподаватель. Повернув голову, наклонил голову, чтобы глянуть поверх очков.

— Что вам угодно, молодой человек?

— Помогите! — простонал я максимально слабым голосом и начал медленно сползать по косяку. — На меня напали!

Растянул на полу и замер. Всё-таки, роль Ромео должна была достаться мне!

Препод перепугался. Подскочил, похлопал по щекам. Я мотал головой, закатив глаза и задержав дыхание.

Выругавшись себе под нос, учитель куда-то умчался. Не иначе, как в медпункт. Что ж, полежу.

Через полчаса я сидел напротив врача и держал у виска компресс. Лукьянова увезла на удивление быстро прибывшая скорая. С его рукой и носом дорога только в травму.

Минут пять назад я закончил рассказывать завучу, как на меня напал невидимка. Тот слушал, мрачнея на глазах.

— Использование родового Дара, значит, — пробормотал он, когда я закончил в красках описывать свою борьбу за жизнь. — С целью хулиганства! Это просто возмутительно! Приношу вам от лица школы извинения, господин барон! Администрация проследит за тем, чтобы виновный понёс наказание! Суровое!

— Не нужно, — слабо проговорил я, переместив компресс на челюсть. — Думаю, это из-за того, что меня попросили сделать за него переделку пьесы.

— Какой пьесы? — нахмурился завуч.

— В театральном кружке.

Я объяснил, что к чему.

— Ах, вот как! Поня-я-тно… — процедил завуч, прищурившись. — У нас и раньше были проблемы с баронетом. Слишком много себе позволяет. А он ведь даже не из Зелёного клана.

— Может, попросить лекаря Его Светлости осмотреть этого парня? Я слышал, у фиолетовых нет своего целителя.

— Это правда, и у вас благородное сердце, господин барон, однако доктор Скуржинский и так работает в больнице, куда отвезли Лукьянова. Так что не беспокойтесь о нём.

Да, я такой. Всем аристократам аристократ. Хоть сортир вензелями обклеивай.

— Надеюсь, его за этот случай не исключат из школы?

— Это вряд ли. Но про театральную студию забыть ему точно придётся. Уж об этом я позабочусь! Дети туда ходят, чтобы раскрывать творческий потенциал, а не конкурировать! Тем более, махать кулаками, прячась в тени!

Ага, так вот, значит, в чём дело! Родовой Дар Лукьяновых позволяет им использовать тень, чтобы становиться невидимыми. Как бы такая фишка пригодилась мне! Жаль, я не переродился в теле представителя их семейки.

С лекции меня, естественно, отпустили. Шуваловы долго расспрашивали, что у нас случилось с Лукьяновым. Я повторил версию, рассказанную завучу. Князь покивал головой, крякнул, но ничего не сказал. Видимо, решил, что подобные разборки между детьми в порядке вещей.

Мы же отправились на День рождения Жени Ильиной. Поехали вместе на бронированном лимузине Шуваловых. Подарок я держал на коленях. Боялся, что придётся надеть что-нибудь строгое и официальное, но оказалось, что вполне достаточно костюма-тройки.

— Этот парень псих! — проговорил вдруг Павел по дороге. — Он не остановится. Будет к тебе лезть и дальше, только исподтишка, чтобы учителя не узнали. Пакостить станет.

Я пожал плечами.

— Пусть попробует. Меня это не пугает.

Ну, серьёзно: что этот придурок мне сделает?

Событие отмечалось с размахом. Было видно, что отец виновницы торжества не поскупился ни на еду, ни на развлечения. Но меня всё это занимало мало. В конце концов, как ни крути, а годков-то мне уже давно не пятнадцать. Так что я больше присматривался и прислушивался. Нескольким ребятам меня представили Шуваловы, остальным — Женя, которая то и дело подбегала спросить, как дела, всё ли нравится, и порекомендовать какое-нибудь блюдо или десерт. Кажется, ей льстило, что у неё на празднике, во-первых, барон, во-вторых, последний из рода. Многие пялились на меня с нескрываемым любопытством, но вопросов не задавали. Должно быть, из соображений тактичности.