Исландия эпохи викингов - Джесси Л. Байок

Именно тот факт, что в Исландии эпохи заселения колесо эволюции во многом крутилось в обратную сторону, определяет ее специфику — что не мешает ему и по сию пору ускользать от внимания специалистов. Исландское общество — вовсе не результат прогрессивной эволюции от простого к сложному. Наоборот, с первых же лет своего существования оно двигалось от более сложного устройства к более простому, деволюционируя и избавляясь от целого сословия — викингской аристократии. Первопоселенцы ставили себе вполне четкие, но очень ограниченные законодательные цели. Сосредоточившись на правах свободных землевладельцев, они изменили социальное устройство, упростив его по сравнению с норвежским, где были и конунги, и аристократы, и региональные военные вожди, и законодательно определенные понятия о людях лично свободных и лично несвободных. Отражая желания и интересы землевладельцев, исландские государственные институты организовались таким образом, что целый ряд социальных ролей, исполнявшихся на континенте элитой и военными вождями, оказался не нужен и исчез. Избежав создания самовоспроизводящихся структур исполнительной власти, землевладельцы вручили последнюю самим себе как классу и тем самым лишили потенциальную элиту возможности заполучить монополию на легитимное насилие. Лидеры в обществе не могли играть иную роль, нежели роль «уважаемых людей», чье влияние часто ограничено незначительной территорией и чья «власть», таким образом, лишь временна.

Сложившийся в Исландии социальный порядок, его странная смесь свойств отражает именно эту начальную деволюцию. Порядок этот необычен — в нем тенденция ко всеобщему равенству и отсутствие государственной машины сочетаются с наличием некоей социальной иерархии, в нем просматриваются черты одновременно ранговых и стратифицированных обществ. Исландия, конечно, не была демократией в современном смысле слова, но там действовали мощные протодемократические тенденции. Столь богатая картина делает Исландию эпохи викингов идеальным полигоном для проверки различных теорий социальных и культурных изменений. Исландцы эпохи народовластия последовательно, на протяжении веков избирали — и вводили в действие силой закона — такие виды государственного устройства, которые исключали возможность возникновения подлинной исполнительной власти. В этом смысле траектории развития общества и государства в Исландии разительно не совпадали с аналогичным траекториями, наблюдаемыми в континентальной Скандинавии.

На континенте конунги расширяли свою власть именно за счет традиционных прав свободных землевладельцев, и исландцам это было хорошо известно. Не стоит, вероятно, утверждать, что первопоселенцы и их потомки в точности знали, чего хотят, — но зато эти люди очень четко понимали, чего они не хотят; источники не позволяют усомниться в этом. Прежде всего исландцы как общество выступали против свойственной государственной машине централизации, во всех ее видах. Эта позиция вызывала к жизни ряд социальных и организационных экспериментов, о которых подробно рассказано в сагах и законах. С точки зрения социологии и антропологии Исландия дает идеальный пример такого способа формирования государства, в котором изначально заложены механизмы его самоограничения.

Исландское общество во многом сходно с так называемыми ранговыми обществами, где существует множество самодостаточных индивидуумов, в нашем случае землевладельцев, социальные различия между которыми часто совершенно формальны и поэтому весьма ограниченны. В таких обществах лидирующие позиции занимают «уважаемые» или «большие люди». Исландских лидеров можно считать таковыми, хотя сравнение, как обычно, неточное. Одно из важных отличий заключается в том, что исландское общество обеспечивало преемственность власти и «уважения», чего, как правило, не наблюдается в случае «больших людей» обычных ранговых обществ. Годи вели себя как «большие люди», но точнее будет сказать, что они — скандинавские вожди местного значения. Как и в ранговых обществах, иные годи и землевладельцы оказывались богаче и могущественнее прочих; от них зависели арендаторы, обрабатывавшие часть земли хозяина в обмен на право жить на ней, затем безземельные свободные люди и рабы. Впрочем, в течение XI века рабство исчезло.

В ранговых обществах люди, обладающие политическим влиянием, конкурируют друг с другом за последователей — на публике это выражается в погоне за престижем, честью и иногда богатством. В Исландии эпохи народовластия годи соревновались за поддержку простых землевладельцев, бондов, которые делались их тинговыми (дисл. þingmenn). К годи и другим важным землевладельцам обращались за помощью в тяжбах и распрях; делали это как люди попроще, так и другие годи, и такое участие предполагало некоторое вознаграждение. Порой выступать на чьей-то стороне и пытаться добиться решения тяжбы было опасно — призванный на помощь годи рисковал проиграть или даже погибнуть. Поэтому годи, рискуя богатством, честью и зачастую собственной жизнью, изыскивали возможности извлечь экономическую выгоду из своего положения полных или частичных владельцев годордов. С этой деятельностью связан и вопрос о легитимном насилии, о чем будет речь позднее.

Одна из ролей годи заключалась в облегчении перераспределения богатств. Участвуя в разрешении тяжб и споров, годи одновременно выступали сторонами в переделе и передаче собственности, в частности земли. Важные люди в округе приглашали других годи и людей попроще к себе в гости, давали им взаймы, помогали арендаторам и нуждающимся землевладельцам. Годи и другие важные люди также принимали активное участие в «экономике престижа», то есть обмене дорогими подарками, благодаря которым упрочивались политические и родственные связи. Позднее предметы такого рода привозили в Исландию норвежские купцы, но до конца XI века исландцы и сами отправлялись за ними через океан на собственных кораблях. На континенте они меняли шерстяное домотканое сукно и другие изделия на дорогие товары, полагающиеся лицам высокого социального статуса, — оружие, шпалеры, крашеную льняную одежду, инструменты, муку, воск, чаши из стеатита, ювелирные изделия, ячмень и хмель для изготовления пива, а также строительный лес.

Исландские «большие люди» регулярно закатывали пиры, на которых демонстрировали гостям свои богатство и щедрость, провожая их дорогими подарками.[109] Такие пиры, включая свадьбы и тризны, планировались заранее и назначались на самое изобильное время года, чаще всего на осень, с тем чтобы расходы не слишком сказались на благосостоянии хутора. На примере «Саги о людях из долины Лососьей реки» мы видим, какое значение придавалось тщательному планированию пиров «на публику» и какую большую честь стяжал устроитель пира. Вот как в главе 7 саги рассказывается о приготовлениях первопоселенки, главы рода Ауд Многомудрой, к свадьбе ее любимого внука, Олава Фейлана: