Твоя безумная «фанатка» - Ирина Муравская

Заливающуюся смехом и уворачивающуюся от опасного снаряда Нелли поймал Матвей, опередив Кота, готового прийти на помощь. Прости, Гоша, ты отправлен в отставку.

— Так, значит, — обиделась Дина, о которой брат даже и не вспомнил. — А я вообще-то родная сестра.

— Вот именно, что сестра. Чего с тебя взять? — усмехнулся Тимур, подавая ей руку, помогая соскочить со стола и протягивая собранные с пола женские балетки.

С босоножками Пылаевой оказалось сложнее. Бросала она их от души, с разгона и не глядя. Но её это мало заботило. Нелли задорно болтала босыми ногами, удобно примостившись на мужских руках. Такая счастливая, беззаботная и заразительно живая, что Матвей понял, что да, он хочет бороться за эту улыбку. А остальным поклонникам придётся отойти в сторонку

Видимо, Нелли что-то увидела в его взгляде. Или почувствовала на интуитивном уровне, потому что не придумала ничего лучше, чем без предупреждения укусить его за проколотое ухо с маленьким серебряным колечком. Укусить несильно, но достаточно для того, чтобы нарушить появившееся между ними напряжение. И притяжение.

— За что? — надулся Бондарев.

— Для проформы. Чтоб не расслаблялся. Пират должен держать ухо востро. Враги не дремлют.

— С тобой расслабишься.

Не поспоришь. У Нелли Пылаевой словно работал невидимый моторчик, ответственный за сумасбродство. Порой складывалось впечатление, что без ежедневных маленьких шалостей, постоянных пререканий и в меру мягкого троллинга хоть кого-то её жизнь теряла смысл. В духе: не подточил чувство юмора за сутки — день прожил зря.

Так в среду вечером Матвею пришлось добираться из душевой до своей комнаты через весь коридор в женском сарафане с аляпистыми васильками на юбке. Пока случайные свидетели ржали как ненормальные, хохочущая Дина всё снимала на видео, а Нелли, улыбаясь коварной химерой, слала ему воздушные поцелуйчики, прижимая к груди стащенные из ванной шмотки.

Спелись, блин, девицы-красавицы. С усердием юного оператора одной и пакостливым воображением другой, кажется, он скоро заполонит весь Тик-ток. Но ничего. Бондарев не остался в долгу и на следующий день кинул ответочку. Пелька долго отплёвывалась от сладкой газировки, которую тот тайком взболтал. Правда её липкое лицо и мокрая футболка рядом не стояли с облитым с ног до головы им самим, которому остаток напитка в отместку вылили за шиворот. И то верно, бегать надо потому что быстрее.

Сладкие игры не обошлись без последствий — пришлось задерживаться на перерыве и отмывать пол в кабинете английского, но и там вместо уборки началась война швабрами, закончившаяся пролитым ведром и растекшимся по классу озеру, посреди которого барахтались два мокрых смеющихся тела. Одна поскользнулась, потянула за собой другого и да здравствуют незапланированные банные процедуры. Как дети, честное слово.

Дети, да не совсем, так как влечение, которое они при этом испытывали друг к другу, выходило далеко за рамки невинных ребячеств. Они оба чувствовали, как густеет и электризуется воздух, едва им стоило оказаться рядом. Словно молнией прошибает. Это и пугало, и завораживало одновременно. Матвей чувствовал, как невидимая связь, образовавшаяся тогда в кафе с каждым днём становится всё крепче. Но недостаточно, чтобы стать для Нелли ближе, чем другие…

Это он понял, когда в четверг она просто уехала сразу после занятий. Как сказала Дина, слышавшая телефонный разговор: какой-то Макс позвал её куда-то. Она и сорвалась. Да, Пылаева не обязана перед ним отчитываться, как и не должна предупреждать, если куда-то собирается, однако эта ситуация дала чётко понять, что он занимает лишь крохотную часть её жизни. Матвей же хотел занимать её полностью.

* ставшая почти крылатой фраза из фильма "Большой Лебовски" (прим. авт.)

Нелли сорвалась на бои. Сегодня в них участвовал Максим, и она просто не могла не присутствовать. Вообще-то бокс, непосредственно как спорт с применением насилия, она не любила. Смотреть, как двое набивают рожу друг дружке — удовольствие ниже среднего. Особенно когда это рожа друга.

Другое дело просто поколотить грушу в зале. Тут да, это отличная замена фитнесу, нехилая прокачка тела, силы и собственной уверенности в себе. Встав на ноги после операции Пелька лично занялась боксом, под бдительным тренерством Майера. Чтобы не быть слабой. Чтобы уметь давать отпор. Когда это необходимо. А в жизни бывают случаи, когда это очень необходимо.

Однако тесно связав жизнь с людьми, варящимися в этом уже долгие-долгие годы, Пылаевой ничего не оставалось кроме как стоять и наблюдать за возбуждённой толпой, которая в моменты особогг накала страстей зверела прямо на глазах, жаждая крови и зрелищ. Жуткое зрелище. И страшное.

Кто-то просто тащится от процесса, другие намеревались сорвать тотализатор, третьи вообще непонятно зачем приходили в этот старый бетонный подвал с изрисованными граффити стенами, где местные устраивали закрытые и, между прочим, не очень-то законные подпольные смешанные бои.

Сегодня удача оказалась на стороне Майера. Ага, зато в прошлый раз пришлось вправлять ему челюсть. А тот только и рад. Поразительно дурная голова. И поразительно страстный человек, который не мог жить без бокса так же, как Нелли не видела своего существования без музыки. Максим буквально дышал им. И его нисколько не смущали многочисленные переломы и шрамы. А то и что хуже. Но кого это напугает, если ты одержим.

Зато первое время, по неопытности, Пелька просто сходила с ума от тревоги и ужаса, стискивая после боёв мокрые от крови тряпки, на что в ответ её одаривали мягкой улыбкой. За год, конечно, она уже очерствела и на любые травмы теперь лишь отмахивалась укоризненным: сам виноват, ну а чего позволяешь себя бить? Только вот вопрос: очерствела ли? Или просто привыкла?

Нелли всё же склонялась к первому, потому что давно замечала за собой изменения. Раньше она была гораздо мягче и редко когда давала сдачу. Острый язычок словесно, конечно, всегда пускался в ход, но физически она никогда не рукоприкладствовала. Теперь же… Матвей прав, она стала дёрганной. И агрессивной. Но уже ничего не могла с собой сделать. Это крепко въелось под корку, превратившись в защитный механизм.

Раунд. Раунд. Нокаут. Судейский вердикт, вскинутая в воздух рука. Ликующая толпа, та её часть, что ставила на красавчика-блондина, проводила удаляющегося с ринга победителя. Пелька поспешила следом, в закрытую от зрителей часть здания. Широкоплечий верзила спокойно пропустил её, уже запомнив в лицо.

В раздевалке пахло потом и металлом: то ли запах крови успел намертво впитаться в стены, то ли так воняли старые шкафчики. Несколько парней поздоровались с ней, как со старой знакомой, хотя она-то их как раз в упор не помнила. Но, наверное, встречала прежде. Сложно сконцентрироваться на лицах, когда перед тобой светят голым торсом, каждый из которых словно сошёл с обложки календаря сексуальных пожарных.

— Ну как, живой? — приветливо хмыкнула Пылаева звезде часа. Такое себе поздравление.