Заблудившееся счастье - Маргарита Лаврик

– Да. – Нашла в себе силы Аня, что бы ответить.

– Я знаю, кто ты. – Несколько грубо и бесцеремонно сказали ей с той стороны. – Мой муж признался мне во всём. Не тешь надежд, милочка, я советую забыть его. Мужчине, особенно если он женат, верить нельзя.

– Почему он мне сам об этом не сказал?

– Потому, что Роман бесхарактерный и слабый человек, к тому же, трусоват. Им всегда нужно кому-то руководить. К чему я это всё говорю. Мне жаль тебя, но такова жизнь. Будь любезна, в недельный срок, освободи дом. Я намерена его продать. И, ещё. Не зли меня.

Голова закружилась, в глазах сразу потемнело. Аня присела на кровать, опять тошнота подступила к горлу. Её, как по спирали закружило, и она провалилась в кромешную темноту.

21

Серафима, проводив гостей, решила навестить Аню с Николашей. Она, как полагается, постучала, но ей никто не ответил. Что у них там? Никак спят? Дверь была не заперта, и она вошла в избу. Аня лежала на кровати, запрокинув назад голову. Серафима поняла, что с девушкой что-то не то. Проверила её пульс, он был ровный и медленный. Она начала тормошить Аню, опрыскивать её лицо водой. Наконец, девушка пришла в себя. Она смотрела на Серафиму испуганными глазами, ничего не понимая.

– Что случилось, тётя Сима?

– Это я у тебя хочу спросить, что с тобой случилось? Ты была в обмороке. Анюта, себя не жалеешь, подумай о сыне.

Не сдерживая себя, Аня уткнулась в грудь Серафимы и зарыдала.

– Господи, Анюта! Кто тебя так обидел? Уж не Лёнька, ли? Я ему задам, паршивцу.

– Нет, тётя Сима. Лёня тут не при чём. Не обращайте внимания. Нервы расшалились.

– Ой, такая молодая, а грешишь на нервы. Бабушку Симу этим не обманешь. Здесь совсем другое. Так плачут только от обманутой любви. Говори, как на духу. Со мной умрёт твоя тайна.

– Нет никакой тайны. Просто я поверила человеку, а он оказался не тем, кому можно было верить.

Серафима догадалась о ком идёт речь. За что, нас женщин, бог наградил столькими испытаниями. Почему, эта девушка, с самого рождения, должна страдать? Почему ей одной, такой тихой, приветливой? За что, господи?

– Поплачь, родимая. Слёзы помогают пережить самое горькое разочарование в жизни. Они очищают душу, омывают разбитое сердце. Бедолажка, ты моя.

Они долго сидели обнявшись. Серафима, как могла, успокоила Аню. Слёзы высохли. Девушка была благодарна старушке за поддержку.

– Так что, всё-таки случилось?

Аня рассказала Серафиме всё о телефонном разговоре.

– Ну, и, что ты, дурочка плачешь? Не могла ты её послать куда подальше? Не хотят, чтобы ты жила в их доме, перебирайся к нам. Ах, Ромка!? Что же он такой бесхребетный? Мог бы и сам об этом сказать, а он науськал свою жену. Хотя, что-то тут не так. Я видела своими глазами и слышала, что он к тебе очень хорошо относился. Может быть приехал туда, попал в ту обстановку и всё круто изменилось? Плюнь на него и на его дом.

У Ани снова потекли слёзы ручьём. Она уже не плакала, а рыдала навзрыд.

– Опять? Перестань, сейчас же. – Серафима прижала девушку к себе и, сквозь её рыдания, услышала.

– Люблю я его!

– Что это значит? Уж не было ли между вами чего?

Получив утвердительный ответ, Серафима была поражена. Не зря ходили слухи по деревне.

– Не переживай, с кем такое не случается. Ой, бабы мы бабы! Достаётся же нам. Ты, случаем, не беременна?

Услышав вопрос, Аня на мгновение затихла. Признаваться в том, что она беременна, ей не хотелось. Не нужно, чтобы о ней ещё и такие слухи ходили. Она отрицательно покачала головой.

– Ну и хорошо. Тогда, забудь всё, как сон. Ах, Ромка! Ах, кобель не русский! – Серафима ходила по комнате и хлопала себя по бёдрам. – Был бы он сейчас рядом, я бы ему кое-что оторвала с корнем. Как только таких людей земля носит? Напакостят, и в кусты. У вас, молодых, всё просто. Не успели встретиться и в постель, а потом только знакомиться и узнавать друг друга. У нас всё было по-другому. Парень, бывало, только за руку взял, а ты не знаешь, куда глаза спрятать. Мы сначала знакомились. Тайно вздыхали друг по дружке. Первый поцелуй, а уж потом признание в любви, женитьба и всё прочее. А нынче? Встретились и сразу в койку, без любви, без обязательств. Полный разврат.

Аня вытерла слёзы.

– Тётя Сима, вы не говорите никому, даже Петровичу. Я решила, что мы с Николашей уедем отсюда. Не хочу оставаться ни в этом доме, ни у вас. Ничего не хочу.

– Господи, да куда же ты поедешь в зиму? Подумай о сыне. У нас вам будет хорошо. Ты знаешь, что мы с Петровичем за тебя горой.

– Спасибо вам, но я уже всё решила. Соберу вещи и уеду. Вы не беспокойтесь за нас. Поедем мы не на пустое место. Мне, ещё месяц назад, выделили комнату в общежитии, со всеми удобствами.

– Ну, если так, то я буду спокойна.

Из деревни, ровно через неделю, Аня уехала так тихо, что никто и не заметил. Только спустя, какое-то время, многие отметили, что её нигде не видно.

– Тётка Серафима, а что с Анькой? Ты же её опекунша.

– Ане дали комнату в общежитии, теперь она там, с сыном.

– Вот тихоня! Хоть бы попрощалась?

– Неужто вы об этом сожалеете? Не замечала раньше за вами такой заинтересованности по отношению к ней. Только бы, больней уколоть, вот на что вы были способны. Теперь радуйтесь.

– Ладно тебе Сима. Мы не со зла.

– Оно и было видно.

В магазине повисла гнетущая тишина. Даже Зинка, низко опустила голову. Мы, порой, не думаем, что говорим, делаем. Только последствия заставляют нас задуматься над совершёнными поступками, словами. Порой слова сильнее, чем поступки. Они ранят, губят, уничтожают. Ими можно убить, но можно и вылечить. Всё зависит от нас, самих.

1

Только спустя полгода, Роман вернулся в родные края. Вернулся и обнаружил свой дом пустым. На столе одиноко стоял компьютер, рядом лежал телефон и банковская карта. Ни письма, ни короткой записки, ничего, что могло бы прояснить исчезновение Ани. Он обратился к Серафиме Михайловне с вопросом, где Аня.

– Голубок! Это у тебя нужно спросить, почему она уехала в неизвестном направлении. Тогда, когда ей позвонила твоя жена и сообщила ей, что ты остаёшься с ней, а Аню знать не знаешь, я бы тебя убила собственными руками, если бы ты был рядом. Так, нет! Ты спрятался за женину спину, как последний трус. Доверил ей сообщить девчонке, что я, дескать, позабавился тобой, а теперь съезжай из моего дома. Паршивец! Знаешь, что дорогой, иди-ка ты отсюда подобру-поздорову, пока я не вошла в раж. Недолго и до беды.

За время Серафиминой речи, Роман смотрел на неё и никак не мог взять в толк, о чём это она. Какой телефонный звонок, при чём здесь Нина? Что она могла такого сказать Ане? Он стряхнул эти мысли с головы и обратился к Серафиме.