Охота на герцогиню - Элизабет Бикон

Кулаки его гневно сжимались во мраке — он решительно не способен смиренно ждать. Однако условия ночной разведки весьма располагали к размышлениям. Джек старательно пытался отвлечься, но плоть то и дело напоминала ему о Джессике Пэндл, она пленила все его чувства и укоренилась в его желаниях так глубоко, что малейшее воспоминание о ней повергало его в безутешную ярость. Мятежное безумство отверженного — крайне нежелательная эмоция, хотя, признаться, новизна переживаний могла бы спасти его душу. Будь он одним из тех легендарных маркграфов, ему пришлось бы сражаться за все свои притязания, тогда был прав тот, кто выжил. Но судьба наделила его благодатным правом первородства и хранила от жестоких битв за власть и богатство, которыми так увлекались его предки.

Он возмужал, взвалив на свои плечи тяжелое бремя завоеваний прадедов, но ему и в голову не приходило, что нести подобный груз — привилегия, однако если рядом с ним будет верная герцогиня, он сумеет окончательно разделаться со своими детскими страхами, принять на себя всю ответственность и предъявить свои права. Он припомнил, как наивно ужасался беспардонности светских охотниц за мужьями, наперебой тащивших его под венец, а затем научился отпугивать их равнодушным пожатием плеч и циничной улыбкой. Правда, прежний невинный юноша все еще тревожил его душу. Неудивительно, что он предпочел развлекаться в клубах и театрах с куртизанками, тем самым приобретя репутацию повесы. Те ночные разбойники, возможно, вознамерились облегчить ему бремя, забрав себе часть его наследства, но они, по крайней мере, не пытались женить его.

Раньше у него был Рич и отец Рича, так что было с кем делиться. Как ему не хватает теперь их обоих! Лорд Генри Сиборн слыл молчуном и наказал сыну и племяннику не доверять никому, только друг другу, защищаться спина к спине, связываться только с теми любовницами, которые умеют блюсти чистоту и верность, пока джентльмен занят делами, а уж если играть, так предварительно удостоверившись, что в кости не вложен свинец. Он и теперь словно слышал дядин наказ — приложить все усилия к тому, чтобы обрести невесту, не способную лгать, такую как Джесс. Но он не мог поклясться в вечной безумной любви к ней, а она не выйдет за него замуж, пока он этого не скажет. Однако он не будет лгать ни ей, ни всем остальным. И это тупик.

Вперившись в ночь застывшим взглядом, он понимал, что врага сегодня не дождаться, тьма уже отлетела далеко к югу, словно пыталась удивить человека, который давненько не наблюдал здесь рассветы. Ему почти удалось разогнуть затекшие ноги, чтобы пуститься в обратный путь до Эшбертона, к своей оставленной герцогской постели. Однако Джек понимал, что его полусогнутая фигура весьма заметна в предрассветных сумерках и представляет собой хорошую мишень, впрочем, его враг теперь не в лучшем положении. Он пригнулся еще больше, но, услышав, как кто-то шевелится поблизости, застыл, распластавшись на земле.

Сгорая от нетерпения, он поерзал на жестком грунте, разминая сведенные судорогой конечности и готовясь к бою. Пропел черный дрозд, спросонья пробуя голос, и Джек смог рассмотреть весь предрассветный хор: пернатые прихорашивались, готовясь славить праздник восходящего солнца. Стриж, гоняясь за беспечной мошкарой, пронесся над самой головой, и Джек услышал его пронзительное верещание и стал зачарованно наблюдать за свободным посвистом остроконечных крыльев небесного акробата, отвлекшись от иных звуков и видений, возникших в предрассветной тишине.

— Это я, ваша светлость, — прошептал Джо Брандт совсем рядом, и Джек еще раз поразился талантам своего слуги, который смог незаметно подкрасться в темноте. — Отец велел передать вам: мы только что видели кого-то среди руин.

— Может, сова полетела следом за тобой? — шепнул Джек.

— Нет, он двинулся прямо к деревне, а отец идет за ним по пятам, — лаконично пояснил Джо. — Ни одна собака не разнюхает его след, отец знает свое дело, — уверенно усмехнулся мальчишка, Джек посетовал, что никогда не подозревал о семейной традиции Брандтов выкрадывать дичь по ночам.

— Тогда нам можно вернуться в Эшбертон и немного поспать, — сказал Джек и встал в растрепанных чувствах, вроде той дебютантки, которая явилась на бал с радужными надеждами, а ее так и не пригласили на танец. — Иди домой и скажи отцу, что до полудня вы оба можете не появляться на конюшне, иначе мне захочется узнать, отчего он не может передоверить своих драгоценных кляч Эймосу.

— Слушаюсь, ваша светлость, — хитровато улыбнулся Джо и исчез в темных зарослях, прежде чем Джек успел пригласить его пройтись вместе с ним до усадьбы.

Подумав, что Джо предпочитает выспаться в уютной постели какой-то деревенской девушки, Джек поднял ружье — удобный предлог для его ночной отлучки — и на всякий случай разрядил его, чтобы случайно не прострелить себе ногу по пути домой.

Да уж, Рич всласть посмеялся бы над его городской привычкой спать до полудня после ночного загула. Но усмешка сползла с лица Джека, и его рот снова сжался в тонкую линию, он вспомнил, что очень давно не слышал смеха своего непутевого кузена. И это обстоятельство принуждало его особенно ревностно добиваться своей герцогини.

Рич исчез, добровольно отдалился от семьи и от всех, кто его знал и любил. Он всегда был для него лучшим другом и компаньоном в их юношеских похождениях. Они тогда были глупы и предпочитали развлекаться и проказничать, а теперь их пути разошлись. Джек взвалил на свои плечи заботы о содержании обширных поместий и приумножении капиталов семейства Сиборн, весьма преуспел за последние три года, постепенно вжился в образ герцога Деттингема — главы клана. Дядя Генри всегда прочил ему такую будущность, однако безалаберный Рич дошел до крайней вольности в своем поведении — исчез легко и просто.

Его кузену всегда не хватало цели в жизни, Джек вздыхал и качал головой, узнав, что Рич днюет и ночует в притонах, которые заменили ему семью. Безусловно, тому необходимо пробиться в жизни своим путем, и теперь самое время предоставить ему эту возможность, только бы знать, что с ним все в порядке. А у Джека свои заботы: обрести герцогиню и спокойно жить дальше, ему пора заняться этим вплотную. Он мог бы взять грех на душу ради того, чтобы обвенчаться с Джесс и уложить ее в свою постель, но что толку, если она твердо вознамерилась превратиться в старую деву. Джек пожал плечами: неужели она всерьез планирует вести такую пустую, ограниченную жизнь? И затем он всю дорогу изобретал способы вернуть ее на путь истинный.

Привычно-безмятежный утренний покой Эшбертона был окончательно разрушен после завтрака: леди Фрея успела нагрубить всем, кроме Джека, а мисс Клер и мисс Ллойд затеяли язвительно-вежливую перепалку отнюдь не из-за того кофейного пятна, которое теперь украшало лучшее утреннее платье мисс Клер. На самом деле девицы измучились в ожидании выбора любезного герцога. Он неизменно ласково обходился со всеми, несмотря на то что они старательно роняли свои ридикюли ему под ноги, коварно запинались о некие складки на ковре и затем торопились упасть в его сильные руки, словом, атмосфера в доме накалилась до предела.

Джессика, измотанная своей затянувшейся ролью миротворицы, сказала заплаканной мисс Клер, что узорчатый муслин очаровательней, чем платье в цветочек, в котором она выходила ранним утром. Затем согласилась с леди Уэр в том, что манеры многих современных девиц оставляют желать лучшего, и выскользнула из дома, пока голова не разболелась от этой бесконечной болтовни. Джессика надеялась, что вскоре вся когорта гостей во главе с хозяином благополучно отбудет на очередную экскурсию — без нее, а ей тем временем удастся немного отдохнуть среди лабиринтов сообщающихся парков и садов.