Это не то, что я хотела - Мария Бронте

в кольцо унитаза. Желудок продолжать предательски издавать урчание и дискомфорт, который давал знак, что Элис вновь придётся блевать в унитаз. Вновь тошнота подступает к горлу, и Элис пускает содержимое желудка наружу, сочетая непонятные звуки с кашлем. Вновь заканчивает процесс и откидывается назад, уперевшись руками в пол и опрокинув голову назад.

– Блядь, теперь и полдня блевать каждую секунду, – недовольно промямлила она под нос. В голову опять ударяет тупая боль.

Элис вздыхает и ложится на холодную плитку, обхватив колени руками и прижав их к груди. Она закрывает глаза и стонет от «наслаждения» сегодняшним днём. Провал экзамена. Мама. Обморок. И, завершающее, тошнота.

Состояние было ужасное. Внутри всё болело, будто поселились каким-то образом паразиты и выедали её внутренности на живую, заставляя девушку страдать от боли. В горле опять встал ком, что означал вновь подступившую тошноту. Внутренние чувства сменялись каждую секунду. Уныние. Спокойствие. Безысходность. Отчаянность. Она принимала в себе всевозможные отрицательные чувства, а затем отпускала их, но позже они мигом возвращались к ней, и так по кругу.

– Мяу.

Кот с тем же ласковым тоном заходит в ванную, смотрит на обессиленную хозяйку и молча подходит к ней. Тимми вновь стал тереться об спину хозяйки, выражая этим своё пребывание рядом. Элис никак не реагирует, она погружается в пустые мысли и отдаётся всем телом боли. Тимми продолжал тереться своим мокра. носиком уже об плечо, пытаясь обратить на себя внимание. Никакой реакции от Элис.

– Мяу, – грустно мяукнул Тимми.

– М? – промычала Элис.

– Мяу.

На этот раз Элис поворачивается к коту и бросает взгляд на него с опухшими глазами. Кот смотрел на хозяйку большими глазами, наполненные тоже особой грустью. Элис, конечно, не знала, что у серого на уме, но предполагает, что он хочет довести её до того, чтобы она наконец насыпала ему грёбаный Вискас в миску.

– Тимми, попозже, ладно? – с этими словами она садится и упирается об унитаз спиной, прикрыв глаза. Ей казалось, что она вот-вот упадёт в обморок.

Но Тимми игнорит её и с грустным мяуканьем залезает к ней на колени, устроившись на них калачиком. Элис, ощутив тепло на своих ногах, открывает глаза и смотрит вниз, где начинал тихо посапывать Тимми. Она не спеша кладёт ладонь на его спинку, стараясь его не спугнуть от неожиданного касания к нему, и проводит рукою вдоль шерсти. Кот всё равно слегка вздрогнул, из-за чего Элис поджимает губы ожидаемому провала, но Тимми сильнее прижимается к руке девушки, прося продолжить ласки. Элис чувствовала, как его маленькие лапки с острыми коготками вжались в её кожу, но она не давала ему замечания, что ей больно. Она, в какой-то степени, посчитала это своим наказанием. Вскоре Тимми ослаб свою силу когтей в ногу и максимально расслабился.

– Спасибо, что ты рядом со мной. Всегда, – шепчет Элис, перебирая пальцами его мягкую серую шерсть. – Жаль, что ты не человек, а кот. Ты бы тоже мог рассказать мне, что тебя тревожит, – Тимми лишь повёл ухом.

Элис закрывает глаза и мигом погружается в сон, несмотря на неудобную позу. Через несколько минут у неё начинает болеть спина не только от позы, но и от недавно поставленного диагноза в спинной боли. Девушка хмурится от ещё одной боли и обессилено ложится на пол, крепко прижимая к себе Тимми. Ей никогда не было так чертовски плохо, как сейчас. Что может быть хуже физической и моральной боли? Действительно, ничего. Не все могут долго продержаться с этим, и Элис думала, а долго ли она продержится? Время покажет.

***

Время подходило к вечеру. Чёрная иномарка выезжала с западной стороны Огден-авеню в северную сторону, где располагалось жильё. Томас сначала тянул из врачей все ответы на вопросы по поводу лечения и состояния Карен, которые не давали ему покоя, а затем несколько часов сидел в палате у ослабленной матери, которая с улыбкой гладила его руку и шептала, что всё в порядке, и она скоро поправится. Томас лишь молча кивал, что всё образуется, но его не покидало то чувство потерянности, когда узнал об инфаркте мамы. Весь запланированный день на завтра и на следующие дни он отставил на второй план, так же и с работой. Сейчас важнее для него было состояние мамы, нежели грёбаная работа. Он видел в этом какую-то смену обстановки в своей жизни, хоть и звучало всё это очень странно. Инфаркт мамы – отвлечение от повседневности? По крайней мере, для Томаса – да.

Мужчина держался стойко и мужественно для своих двадцати-трёх лет. Все, кого он знал, в таких ситуациях паниковали и показывали свою слабость на публику. Томас же считал это привлечением внимания к себе, лишь бы его пожалели и погладили по головке со словами: «Крепись».

Он достаёт телефон из переднего кармана брюк и большим пальцем руки набирает номер Элис. Пошли гудки и он прикладывает телефон к уху, дожидаясь от сестры ответа. Томас слушал в динамике уже пятый по счёту гудок, одновременно следя за дорогой. Гудки обрываются и говорит оператор сети, что абонент занят, перезвоните позже. Томас неудовлетворительно качает головой.

– Скоро я эту кнопку беззвучного режима оторву от твоего телефона, – рычит он и вновь набирает её номер.

В такие моменты, когда Томас не в лучшем настроением не в состоянии быть милашкой с сестрой, он злится ещё сильнее и превращается в ходячий ад. Его всегда бесило, что Элис ставит свой телефон на беззвучный режим, а ещё она может поставить «не беспокоить», чтобы вообще до неё никто не дописался. Томас вновь прикладывает телефон к уху и считает в уме гудки, не отрываясь от дороги.

– Ну возьми же, – грубо бросает он, на что гудки вновь обрываются и отвечает оператор сети с теми же словами.

Томас рычит от злости и откидывает телефон на пассажирское кресло. Руку, которой он держал телефон, возвращает на руль, а другой рукой упирается локтем в окно, облокачиваясь на него всем весом. Он стал часто дышать грудью, пытаясь себя успокоить, но злость на сестру нарастала. Сегодня они едва чуть не потеряли маму, но Элис хочет дополнить этот день своим игнорированием.

– Ты у меня получишь… – бросает Томас и с помощью коробки передач переключает на третью скорость, заставляя мотор машины взреветь и ехать быстрее, обгоняя раннее впереди автомобили.

Не менее чем через десять минут он уже был у дома. Томас выходит из машины и громко хлопает дверью, выражая на публику своё недовольство. Уличная кошка, которая проходила