День Святого Валентина - Марина Серова

Вот тут-то и наступил мой выход.

Я приблизилась к девочке и протянула ей букет со словами:

— Умница, Маша, мне очень понравилось твое выступление.

— И мне тоже! — послышался голос тети Милы.

— Спасибо, — улыбнулась девочка, принимая букет. Она с любопытством глядела на нас. С не меньшим любопытством меня осматривали родители — хрупкая мамочка и папа — майор милиции, при погонах и медалях. Папа был высоким человеком с хорошей выправкой, худощавым, с серыми глазами, глядевшими совсем не строго, а даже весело.

— Меня зовут Евгения, — произнесла я, обращаясь к родителям, — у вас хорошая дочка.

Говорят, родителям нравится, когда хвалят их детей, но это был не комплимент с моей стороны, а истинное признание таланта ребенка.

Меня снова поблагодарили, и мамочка с Машей скрылись за сценой, чтобы переодеться.

Черт, какая удача, я осталась один на один с майором, который держал в руках все цветы, преподнесенные Маше, и улыбался.

— Наверное, мальчишки бегают за ней толпой, — осторожно завела я разговор. — Поклонники, так сказать…

— Бывает, — согласился папа. — Иногда даже цветы дарят, одноклассники.

— Наверное, и ребята постарше обращают внимание?

Рыбников пожал плечами.

— Вполне возможно.

Досадно, майор милиции мог бы быть в курсе того, что творится вокруг его дочери. Хотя…

Я решила пойти напрямик, время идет, бандиты уже готовятся к возмездию, и рассусоливать просто некогда.

— Вы слышали про Андрея Ефимова?

Майор кивнул.

— Тот, которого убили в гаражах? Я в тот день как раз дежурил в управлении. Четырнадцатого числа это случилось, если память меня не подводит. С пацаном я знаком не был, не мой профиль, а вот про его папашу наслышан, он попал в поле нашего зрения.

— Четырнадцатое февраля — день святого Валентина…

— Точно, — улыбнулся Рыбников-старший, — Маша мне приготовила «валентинку», открыточку в виде сердечка с надписью на английском языке. Я в английском мало что соображаю, как-то не довелось изучить его как следует, а вот дочка имеет пятерки по этому предмету.

В душе я порадовалась за Машу, и одновременно было немного досадно, что у майора было алиби на день святого Валентина. С дежурства просто так не уедешь для того, чтобы совершить преступление.

У меня в голове мелькнула мысль попробовать стравить бандитов в лице Ефимова и милицию в лице майора Рыбникова и посмотреть, кто выйдет победителем, — хотелось бы, чтобы правоохранительные органы. Вот тогда наступил бы конец всем нашим проблемам, я вздохнула бы спокойно и Валентин Новицкий был бы спасен.

А пока ниточка обрывалась, и мне предстояло искать какой-нибудь другой ход, чтобы вывести дело на нужную траекторию. Я не стала дожидаться, когда вернется Маша с мамочкой, распрощалась с Рыбниковым-старшим, взяла под руку тетю Милу, и мы удалились прочь.

В полном молчании мы добрались до дома. Тетя находилась под впечатлением концерта, а я раздумывала над ситуацией.

Поднявшись в квартиру, с порога услышала звонок телефона. Я взяла трубку, звонил Валентин.

— У вас включен телевизор?

— Какой канал?

— Наш — тарасовский.

Я бросила трубку рядом с телефоном и кинулась к телеку, включила его в сеть и нашла передачу местного телецентра.

Передавали новости. В кадре высветились люди в милицейской форме возле двух трупов, лежавших в снегу около каких-то кустов. Донесся голос диктора:

— …очевидно, произошла очередная кровавая разборка между криминальными кланами…

Один из милиционеров перевернул труп, лежавший ближе к камере, и я увидела землистое лицо, покрытое прыщами.

Это был один из тех воришек, которые работали вместе с Ольгой Софроновой.

Я не стала связываться с Ефимовым и требовать объяснений, это привело бы к обострению отношений, которые и так находились на грани взрыва. Бандиты только внешне были такими сдержанными и спокойными. Происшедшее с воришками насторожило меня и Валентина — точно так же могут поступить и с нами даже в случае благополучного исхода.

По ходу дела я выяснила, что бандиты наведывались на квартиру Ольги Софроновой, перевернули все вверх дном, допытывались у матери, одной воспитывавшей Ольгу, где находится ее дочь, но та не смогла сказать ничего вразумительного.

Валентин с семьей также уехал из города по моему совету, даже я не знала, куда именно подалась семья Новицких, надеюсь, что их достанут не сразу, а до этого момента я смогу что-нибудь предпринять.

До срока, назначенного бандитами, осталось всего три дня, а дело не сдвинулось с мертвой точки. Надо было во что бы то ни стало положить конец этому беспределу, бандиты представляли смертельную опасность не только для меня, но и для тех, кто так или иначе был связан с Андреем Ефимовым.

Хорошо еще, что бандиты не знают про Машу Рыбникову, чего доброго отыграются на ней тоже. По-хорошему, надо бы предупредить отца Маши, но как потом объяснить, почему Евгения Охотникова оказалась замешанной в это дело?

Наведя справки через своих знакомых, я выяснила, что майор Рыбников действительно в день святого Валентина дежурил в управлении и безвылазно находился на своем «боевом посту». Алиби несокрушимое. Намекнуть бандитам, пусть проверяют? Нельзя — это значит подвергать опасности Машу.

Бегать от бандитов по всей России, держа за ручку Валентина Новицкого, просто неразумно, нас все равно вычислят и ликвидируют.

Свалить криминального лидера не так-то просто, для этого существует два пути — физическое уничтожение и тюрьма на всю катушку.

Первый вариант отпадал сразу — я не киллер и не собираюсь им быть. Для второго варианта нужны до того веские основания, чтобы целый батальон адвокатов, работающих на мафию, не смог отбить обвиняемого у правоохранительных органов.

Искать доказательства преступной деятельности Ефимова? Бьюсь об заклад, что милиции уже известны его авантюры, но нет весомых улик, а без них дело будет шито белыми нитками.

Позвонить в милицию и намекнуть, что те два трупа, которые были показаны по телевизору, на совести Ефимова и его подручных? Об этом тут же узнают бандиты, и мне придется худо.

Чтобы развеяться, я села в машину и стала кружить по городу. Голова пухла от мыслей, но реального выхода из ситуации я не видела, а ведь он должен быть. Должен, черт возьми!

Я проехала мимо школы и остановилась неподалеку. У меня было такое чувство, что весь этот кошмар, который разрастается как снежный ком, начался именно здесь, в стенах образовательного учреждения.

Я взглянула на часы — четырнадцать ноль-ноль. Четырнадцать часов — четырнадцатое февраля — четырнадцать дней на поиски убийцы. Ненавижу это число.