Мне лучше - Давид Фонкинос

Но это только с первого взгляда. Чем дальше, тем больше она казалась мне странноватой. Когда я изложил свои жалобы, она посмотрела на меня и долго не сводила глаз, не говоря ни слова. Как это понимать? Сосредоточиться хотела, что ли? Но очень, знаете ли, неуютно, когда на тебя так вот молча кто-нибудь уставится. Начинает казаться, будто ты в чем-то виноват. Я не выдержал и спросил:

– Может, мне лучше лечь?

– Нет. Не шевелитесь.

Ну, ясно, магнетизерша приступила к делу. Надо смотреть пациенту в глаза. Через зрачки прямо в душу. Дурацкий метод – вместо того чтобы расслабиться, я, наоборот, костенел под ее взглядом. Или так и задумано? Она хотела, чтобы мне стало не по себе и мое тело как-то себя проявило. То есть так могло быть – это просто гипотеза. На самом деле я понятия не имел, что и зачем она делает. Наконец она медленно, очень медленно подошла ко мне.

– Разденьтесь до пояса и лягте.

– Хорошо, – ответил я послушно.

Мне стало жутко. Этот цирк не для меня. Мой интерес к сверхъестественному не шел дальше гороскопов, которые я иногда читал в газете. Магнетизерша с закрытыми глазами, не прикасаясь, провела рукой вдоль моего тела. Будто мысленно призывала бога-исцелителя. В тот момент я не чувствовал боли. Меня захватил идиотизм происходящего. Что она собиралась со мной сотворить? Я что-то ощущал – не знаю что. В этот короткий миг я словно перенесся в какой-нибудь русский роман.

А потом магнетизерша сделала шаг назад. Снова молча впилась в меня глазами и выдала свое заключение:

– Природа ваших болей – психологическая.

– …

– Медицина тут ни при чем. – Она перестала сверлить меня взглядом.

И отвернулась – сыграла свою роль, и все. Я же, распростертый на кушетке, остался один-одинешенек.

– И что это значит? – пролепетал я, принимая сидячее положение.

– Мне больше нечего сказать. Вам не требуется лечение.

– …

– Причина всего в вашей жизни. У вас есть проблемы, которые надо решить.

– …

– Сходите лучше к психологу.

– …

– С вас сто пятьдесят евро.

Конец. Я онемел. Было понятно, что она меня уже вычеркнула. Незачем расходовать свой магнетизм на такого, как я. Осталось поскорее выметаться. Мне все это не нравилось. Чем я, в конце концов, виноват, что моя болезнь вне ее компетентности! Она смотрела на меня так, будто я отнял у нее время даром. Ничего себе даром – за такую-то цену! Я вынул чековую книжку, но она поморщилась, словно бы говоря: “Вдобавок ко всему, вы собираетесь расплачиваться чеком?” На счастье, у меня были при себе наличные. Хоть эта субстанция легко перешла из рук в руки.

Интенсивность боли: 4

Настроение: растерянно-недоуменное

Еще минута – и я очутился на улице, огорошенный результатом визита. Машинально побрел, куда глаза глядят. Утро стояло на удивление ясное. Солнце выглянуло впервые за долгое-долгое время. И несколько человек наслаждались этими первыми в году теплыми лучами на открытой террасе ближайшего кафе.

– Уже? – обратилась ко мне одна из посетительниц.

– …

После легкого замешательства я узнал в ней ту самую женщину, с которой только что повстречался в приемной.

– А-а… да.

– …

– …

– Чашечку кофе? Вы не спешите? – предложила она, чтобы положить конец взаимной неловкости.

– Пожалуй.

Я сел за столик напротив нее, спиной к солнцу. Вся надежда была на нее – я-то совсем не владею искусством беспечного трепа на террасе кафе. Я решительно поднял руку, заказывая кофе, – надо же было показать, что я хоть на что-то способен. Просто так посидеть со случайной знакомой – я давно от такого отвык. Даже смотреть на нее было неудобно после того, что я ляпнул в приемной. Хотя уж это совсем глупо. Ведь если она меня пригласила, то именно из-за тех слов. Наверно, всякой женщине приятно услышать, что она великолепна. Сорок лет мне понадобилось, чтобы сделать это грандиозное открытие, проливающее свет на загадочную женскую душу[15].

Почему же так быстро закончился ваш сеанс, опять спросила она. И рассмеялась, выслушав ответ. Сам я комической стороны происшествия как-то не углядел. Впрочем, до меня частенько не сразу доходит смысл событий.

– И что же? – полюбопытствовала она. – Вы поступите, как она сказала?

– Я еще не решил.

– Советую прислушаться. Она редко ошибается.

Но я и правда был настолько ошарашен тем, как прошла консультация, что не успел вникнуть в суть. Что, собственно, я узнал? Готов поверить, что природа моих болей чисто психологическая. Прекрасно – от таких вещей не умирают. Ни у кого еще эдипов комплекс не переродился в опухоль, а эротический трансфер не привел к раку. По мнению магнетизерши, спина не пройдет до тех пор, пока я не осознаю, в чем моя проблема. Ум должен разгадать загадку тела. Придется рыться в недрах подсознания. Причем за последние дни я уже несколько раз вплотную подходил к подобной мысли. Сначала меня неприятно удивила идея, что мы сами можем создавать себе болезни. Потом жена предположила, что мои боли связаны с неприятностями на работе. Возможно, но это не единственные сложности в моей жизни. Так в чем корень всех бед? Должна же быть какая-то причина. Самая главная, объясняющая все. Выходит, мне нужно ложиться не в больничную палату, а на кушетку психоаналитика. Все подтверждало диковатую гипотезу о том, что физическое состояние зависит не столько от здоровья организма, сколько от прихотей психики.

Тактичная незнакомка не прерывала мой внутренний монолог. Ну а я, погруженный в раздумья, забыл, что надо поддерживать разговор. Совсем разучился общаться с людьми. Очередь была за мной, но что сказать? И почему я так при ней робел? Казалось бы, наоборот. Все так просто. Ни она, ни я не собираемся судить друг друга. Два совершенно незнакомых человека и счастливая возможность, воспользовавшись случаем, довериться друг другу без опаски.

– А вы к ней по какому поводу пришли?

– Меня укусила собака… еще в детстве… давно…

– …

– Прошло столько лет, а укус не проходит, мне до сих пор больно… хотя медицина не видит причин.

– Понимаю.

– Ее сеансы помогают. И я надеюсь, что скоро наконец избавлюсь от этой беспричинной боли.

Она подробно рассказала, как на нее набросилась собака. Ей было восемь лет, и, если бы не вмешался прохожий, все кончилось бы еще хуже. Не блеща оригинальностью, я спросил:

– Наверное, вы теперь боитесь собак?