Алый камень - Э. Энн Джуэл

Шок. Это все, что я вижу в безжизненном выражении лица Дэниела. Ядовитая смесь сожаления и облегчения воюет где-то между моей головой и сердцем. Я разрушила его надежды на то, что он заставит меня передумать, и за это я чувствую себя ужасно. В то же время я чувствую себя освобожденной. Никогда, никогда я не произносила эти слова вслух. В течение многих лет я наблюдала, как умирают люди, которых люблю, и всегда держала свое мнение при себе, потому что оно не является ответом ни для кого, кроме меня. Но теперь это я, и все, чего хочу, это чтобы люди, которые меня любят, уважали мои желания, не пытаясь переубедить меня или заставить чувствовать себя безответственной или сумасшедшей.

— Это полное безумие. — Его голос становится слабее с каждым словом.

— Я всегда иду на поводу у своей интуиции. Если тысяча человек стоят в очереди к двери А, но мой взгляд притягивается к двери Б без очереди, я выбираю дверь Б. Самые выдающиеся и новаторские люди на протяжении всей истории избегали норм, подвергали сомнению авторитеты, осваивали новые территории и бросали вызов убеждениям, которые никто до них не осмеливался оспаривать.

— Режь. Трави, выжигай. Называй это как хочешь, Скарлет. Но это твой единственный способ остаться в живых. — Он смотрит вверх.

— Эти три года… Сильви не жила. Она умирала, и это была чертовски жалкая смерть, посыпанная несколькими моментами ложной надежды. — Я делаю глубокий вдох, наслаждаясь каждым глотком кислорода, что мне остался в этой жизни. — Проведи опрос, Дэниел. Спроси каждого человека, пережившего рак, если бы ему дали выбор, выбрал бы он «спасительное» лечение или вообще не болел бы раком. Все так запущено. Мы живем в мире, управляемом корпорациями. Медицина — это бизнес. Следуй за деньгами, Дэниел. Нет никакого корпоративного стимула предотвращать рак или даже найти настоящее, мать его, лекарство!

Он моргает, глядя на меня, снова и снова.

— Господи, Скарлет, ты прыгаешь со скалы без парашюта. — Дэниел притягивает меня в свои объятия, когда вся моя борьба иссякает, оставляя мне только мои рыдающие эмоции.

— Это даст мне в лучшем случае еще шесть месяцев, — шепчу я. — Шесть несчастных месяцев, когда яд в моих венах будет убивать меня так же быстро, как рак. Еще шесть месяцев практически жизни в больнице. Шесть месяцев ожидания смерти. Я не буду этого делать. Я чувствую себя хорошо сегодня, и я могу чувствовать себя хорошо завтра и послезавтра.

— Свадьба…

Я хмурюсь.

— Свадьбы не будет.

— Мы можем перенести ее.

Я смеюсь, отталкивая его и вытирая слезы.

— Можем. Но на самом деле… зачем?

— Я должен уехать на следующей неделе.

Я поджимаю свои соленые, перепачканные слезами губы, качая головой.

— Я не прошу тебя остаться.

— Черт возьми, Скарлет! Что это значит?

— Все причины, по которым ты влюбился в меня, больше не существуют. Все причины, по которым мы полюбили друг друга, больше не существуют.

Он качает головой.

— Это неправда.

— Ты почти женился на другой женщине, но не женился. И почему?

— Скарлет, не делай этого.

— Ты не женился на ней, потому что знал, что ее мечты о детях и больших пушистых собаках приведут к упущенным возможностям. Ты был, и до сих пор остаешься, неапологетично женат на своей карьере. Я сжимаю руки в кулаки у сердца. — Это то, что заставило меня полюбить тебя — твои амбиции, твое желание прожить каждую секунду на полную катушку. Не отказывайся от этого ради меня или кого-то еще. Это не эгоизм, это достойно восхищения, похвалы и… красоты.

Я обнимаю его со спины, он переплетает наши пальцы на груди.

— Если ты останешься — я умру. Если ты уйдешь — я умру. — Я поворачиваю его к себе лицом.

Он моргает, и крупные, жирные слезы катятся по его щекам. Он видел, как я плачу, один раз с тех пор, как он меня знает, но я никогда не видела, чтобы он плакал до сих пор — даже когда умер его отец.

Я провожу большими пальцами по его щекам.

— Дэниел, я не буду ответственной за твою упущенную возможность. Сделай это для меня. Это мое предсмертное желание.

— Господи Иисусе, Скарлет… — его голос срывается —…я не оставлю тебя умирать в одиночестве.

— Если ты не уйдешь… я уйду. — Это жестоко, я знаю, но надеюсь, что однажды он не увидит в этом моего эгоизма. Я надеюсь, что он увидит в этом именно то, чем это должно быть — мою любовь к нему, быстрый разрыв вместо долгих страданий для нас обоих. Я надеюсь, что к тому времени, когда умру, он уже оплачет мою потерю и снова обретет опору в жизни, сделав блестящую карьеру.

Он падает на колени и обнимает меня за талию. Я провожу руками по его волосам, запоминая их прикосновение к моей коже. Прикосновение. Мне будет не хватать его прикосновений.

— Пошла ты, Скарлет Стоун. Пошла ты на хрен за то, что украла мое сердце. Пошла ты за… за…, — всхлипывает он.

— Пошел я умирать, — шепчу я, падая на колени и обнимая его.

Я. Правда. Блядь. Ненавижу. Эту. Жизнь.

Меня зовут Скарлет Стоун, и моим первым концертом был концерт Рода Стюарта. В первом ряду, где пот капал с самого сексуального мужчины из ныне живущих, а рев толпы сотрясал стадион, я поклялась однажды выйти замуж за рок-звезду.

Лосось совершает долгое и изнурительное путешествие вверх по родной реке, чтобы один раз нереститься и умереть там, где началась его жизнь. Никто не говорит им этого делать. Ими движет инстинкт.

Нолан не может объяснить, как он чувствует то, что не чувствует никто другой. Он просто чувствует. Я не могу объяснить, почему я решила покинуть Лондон и вернуться в место своего рождения, чтобы умереть. Я сделала это по инстинкту. Может быть, на этом мой жизненный круг замыкается. Все, что я знаю наверняка, это то, что я хочу знать почему. Не почему у меня рак. Почему я здесь? В чем цель жизни? Сделала ли я то, для чего была отправлена на эту землю?

Нолан останавливает машину у моего временного пристанища.

— Мой отец — ужасный муж, и я не уверен, что у него вообще много искупительных качеств. Но… она любит его. Он никогда не изменится. Я могу забрать его у нее. Я могу дать ему то, что он заслуживает, но потерять его будет последней каплей для нее, и… я думаю, она едва держится. Однажды она вспомнит, что произошло, и это перевернет весь ее мир.

Я качаю головой.

— Я не понимаю.

Рука Нолана ложится на мою через консоль.

— Тебе и не нужно. Мне просто нужно было произнести эти слова вслух, чтобы напомнить себе, почему я позволяю этому продолжаться. У тебя когда-нибудь была такая отчаянная потребность сказать то, что годами крутилось у тебя в голове, и даже не важно, поймет ли кто-то другой?